– Почему это?
– Мэри Кэтрин теперь избегает Джеймса.
– Они не любят друг друга. Они только притворяются.
– Получается, если ты влюблен, то все по-другому?
– Так все говорят.
Дэвид погладил ее длинные светлые волосы, разметавшиеся по подушке. Он продолжал водить рукой по ее волосам от макушки до самых кончиков. Он не смел заговорить, опасаясь, что ей было больно или она чувствует себя несчастной.
Ее глаза были открыты, она лежала совсем близко, но Дэвид не мог прочесть ее мысли. Была ли она испугана? Или разочарована? Смогла ли испытать наслаждение, которое он пережил, и обрести покой, переполнявший его сердце?
– Дэвид, – произнесла она слабым голосом.
Он радостно вскрикнул, обнял ее за плечи и прижал к себе, не веря своему счастью.
Джеймс Нолан все же вышел на его след.
– Я думал, тебя убили, а труп закопали, – сказал он. – Никто не знал, где ты.
– Что-то случилось? – быстро спросил Дэвид.
– Зависит от того, с какой стороны посмотреть. Завтра твоя мать приезжает к моей матери в гости. Они обе очень рассержены, потому что ты куда-то запропастился. Думаю, тебе стоит позвонить своей матери, чтобы снизить накал страстей. Кстати, где ты пропадал?
– Она не должна была меня хватиться раньше выходных. Тебе ли, черт возьми, не знать.
Джеймс на другом конце провода пожал плечами:
– Я сделал все, что мог. Подумал, что ты упорхнул с какой-нибудь пташкой. Я сказал, что сейчас идет матч и что ты, наверное, отправился на него.
– Трехдневный матч?
– Я сказал, что он в Северной Ирландии.
– Ладно, это сойдет. Спасибо, Джеймс.
– Не вешай трубку, где ты был?
– Как ты и сказал. На матче.
– Я с тобой еще разберусь. В воскресенье ты идешь с нами на ланч.
Судя по голосу в трубке, Молли Пауэр перенесла адские муки.
– Пожалуйста, не думай, что я за тобой слежу. Мне все равно, как ты проводишь свободное время. Твой отец всегда говорил, что ты взрослый мужчина. Я полностью с ним согласна.
– Рад, что ты приезжаешь в Дублин.
Дэвид изо всех сил старался не скрипнуть зубами.
– Просто Ноланы удивились, что тебя нигде нет. Дэвид, никто не собирается устанавливать за тобой слежку, я уже говорила, но если что-то случится с твоим отцом – не дай бог, разумеется, – и мы будем тебя искать…
Дэвид держал трубку на расстоянии вытянутой руки. Он бы с удовольствием разбил ее о стену.
– Ты сможешь оторваться от своих важных дел и встретиться с нами, пока я в Дублине?
– С нетерпением жду воскресного ланча, – ответил Дэвид с подчеркнутым энтузиазмом в голосе.
– Я что, не увижу тебя до воскресенья?
– Нет… Я хотел сказать, что по сути… Конечно, мы увидимся раньше.
Когда три минуты истекли, Дэвид прислонился головой к стене.
– Клэр, – прошептал он сам себе. – Клэр, Клэр.
– С вами все в порядке, доктор?
На него смотрела молоденькая медсестра с веснушками на лице.
Ей говорили, что молодые стажеры слегка с приветом, и она решила, что это похоже на правду.
Анджела прочитала письмо с большим удивлением. Если бы Клэр вступила в политическую партию или проявила активность в каком-либо деле, она бы удивилась гораздо меньше. Почему Дэвид? Прекрасный, рослый, славный Дэвид Пауэр, который в следующем году возвращался в Каслбей, чтобы работать на пару с отцом! Как это случилось? И что будет делать Клэр, если выйдет за него замуж? Читая между строк, можно было понять, что свадьба не за горами. Клэр писала, что их чувства сильны и взаимны и что они с трудом переносят даже короткую разлуку. По словам Клэр, Дэвид испытывал то же самое.
Эти откровения привели Анджелу в замешательство, потому что ответ на подобное письмо мог быть только один.
Анджела так и написала:
Полагаю, ты должна стараться изо всех сил получить диплом с отличием – тебе это по плечу, – немного отдохнуть и получить диплом магистра. А потом, кто знает? Возможно, меня уволят, а у тебя окажется слишком высокая квалификация, но я уверена, что тебя примут на работу в школу. Но как наша юная миссис Пауэр представляет себе свою работу? Хотела бы ты преподавать целый день?
Клэр в смятении прочла письмо. Она была глупа, глупа, глупа, что рассказала Анджеле. Эта женщина ничего не поняла. О возвращении в Каслбей не могло быть и речи. В этом заключалась причина всех этих тревог и терзаний. Дэвид не хотел назад, она – тоже. Суть проблемы состояла в том, что они не знали, как объяснить это отцу Дэвида, не разбив ему сердце. Анджела не поняла бы этого даже за миллион лет. Она слишком долго прожила в Каслбее – вот в чем беда.
– В воскресенье у меня встреча с твоей свекровью и твоим суженым, – объявила Мэри Кэтрин.
– Какими судьбами?
– Джеймс пригласил меня на ланч. Он сказал, что приедет миссис Пауэр и что Дэвид тоже будет там. Разве он тебе не сказал?
– Ах да. Из головы вылетело.
Дэвид ничего ей не сказал, и Клэр была в ярости.
– Я не хотел сообщать плохие новости, вот и все.
– Приезд твоей матери в Дублин не плохая новость.
– Нет, плохая. Это реальность, которая вторгается в нашу жизнь.
– Она приезжает каждый год. Вовсе не обязательно объявлять ей за обедом у Ноланов, что твои планы на будущее изменились.
– Да. Но я бы предпочел провести воскресенье с тобой. А не у Ноланов.
– Туда идет Мэри Кэтрин. Наверное, у них с Джеймсом что-то серьезное.
– А это мысль! Я же могу попросить Джеймса пригласить и тебя.
– Ты что, совсем рехнулся?
Идеальным вариантом было бы подыскать жилье рядом с больницей, но улицы по соседству были слишком шикарными, а арендная плата – заоблачной. Они могли позволить себе неплохую квартиру за городом, но в этом не было смысла. Дэвид не мог улизнуть из больницы надолго. Они просматривали короткие объявления в вечерних газетах и поражались, с какой скоростью улетало любое приличное жилье. Иногда они приходили по свежему объявлению и видели на пороге дома длинную очередь. Они знакомились со сверстниками и обменивались информацией. По слухам, район Ратмайнс был очень даже неплох. Он находился в двадцати минутах ходьбы от Университетского колледжа. Многие студенты снимали там комнаты. Дэвид и Клэр отправились на разведку, попросту стучась в каждую дверь, – этот способ был ничем не хуже остальных. Клэр огляделась по сторонам. Район пересекала главная улица, вдоль которой выстроились высокие здания. Когда-то каждый дом принадлежал одному семейству. Теперь в них проживало по несколько семей. Одни дома были в очень хорошем состоянии: стены холла недавно покрашены, на полукруглых столах аккуратно разложена почта. В других – на полу лежал рваный линолеум, стены нуждались в новых обоях, а вокруг витал неприятный запах. Именно здесь стоило искать комнату, которую Дэвид и Клэр могли себе позволить.
Они решили, что это хороший район. Он скорее походил на деревню или отдельный городок, а не на часть знакомого им Дублина. Однако автобусы ходили бесперебойно, до канала – отличного места для пеших прогулок – было недалеко. А еще здесь селилась молодежь, поэтому магазины работали допоздна. Клэр с удовольствием заметила, что до кафе с жареной картошкой было рукой подать. Кафе могло пригодиться.
Им предложили маленькую грязную комнату на третьем лестничном пролете в большом доме с запущенным садом и облупившейся краской. Дэвид и Клэр поглядели друг на друга и сказали «да». Они внесли арендную плату за первый месяц и въехали в субботу. Домовладелец признался, что терпеть не может студентов, но молодая супружеская пара – это совсем другое дело. Он выразил надежду, что о ребенке речи пока не идет, потому что в доме все соблюдали тишину. Дэвид и Клэр покачали головой. Нет, никаких детей в обозримом будущем, они полностью согласны с хозяином.
Дэвид подарил Клэр простое кольцо за пятнадцать шиллингов, пообещав, что когда-нибудь его сменит настоящее. Совсем как их комната, которую они обустроят и сделают пригодной для жилья. От плиты несло керосином, матрас состоял из комков, а форму для выпечки испачкали последние жильцы. Ванная комната располагалась двумя этажами ниже. Зато это был их собственный угол. Здесь их никто не мог отыскать, кроме Валери и Мэри Кэтрин, которые всегда все знали.
Они вышли за беконом, сосисками и бутылкой красного вермута для своего первого ужина. В лавке старьевщика они купили книжную этажерку, потому что домовладелец запретил им уродовать стены – грубые, неровные, с потрескавшейся штукатуркой. Казалось, в этих стенах не удержится даже гвоздь, не говоря уже о полке. Клэр расставила книги по местам и почувствовала себя дома.
Дэвид поцеловал ее руки и посмотрел в лицо.
– Все будет хорошо, вот увидишь. Ты будешь учиться, а я – приходить к тебе, как только выпадет свободная минута. Ты получишь свой диплом с отличием, а я отучусь год в интернатуре и перейду в другое место – что может быть проще? Я больше не буду интерном, мы сможем жить вместе. Совсем как сейчас, только лучше. Я начну зарабатывать.
– Я тоже, – взволнованно сказала Клэр. – Если устроюсь репетитором.
– Нам не о чем беспокоиться. Если мы сделали это… – Дэвид широким жестом обвел маленькую обшарпанную комнату. – Если мы сделали это всего за несколько дней, остальное нам тоже по силам.
Воскресенье выдалось одиноким, но в Дублине любой воскресный день мог быть слегка унылым.
Клэр попыталась отчистить форму для выпечки, а потом вышла купить газету. Звонил колокол, и к большой церкви на главной улице тянулись толпы людей. Клэр поспешила дальше. Прошло пять воскресных дней с тех пор, как она погрязла в смертном грехе. В первое воскресенье она, как обычно, отправилась на мессу, но чувствовала себя глупо. Она не смогла произнести ни одной молитвы. Преклонить перед Богом колени, зная, что собираешься согрешить снова, значило проявить лицемерие. Несмотря на смелые слова, которые она наговорила Дэвиду, они совершили грех – и точка. Притворяться, что возносишь молитву, не было смысла. На месте Господа она бы предпочла, чтобы такие люди вообще не приходили в церковь.