Доктор Пауэр вздохнул:
– Да, но этот молодой врач был полон решимости заниматься педиатрией, затем акушерством, а потом еще бог знает чем… у него и в мыслях не было возвращаться прямо сейчас. Именно это я ему и сказал. Сказал, что знаю: время очень неподходящее. Он приезжает завтра. Больница предоставила ему отпуск по семейным обстоятельствам. Ему пришлось сказать, что я был на пороге смерти.
Вошла Молли, а следом за ней – Нелли с чайным подносом. Молли всех удивила своим спокойствием. Они ожидали истерик, а вместо этого увидели деловитую, практичную женщину. Молли даже согласилась не ставить Дэвида в известность до тех пор, пока они не оценят масштаб проблемы.
Тим Дейли решил, что недооценивал миссис Пауэр. Он часто говорил собственной жене, что Пэдди заслуживает кого-то менее изнеженного и привыкшего к городской жизни, чем Молли. Возможно, он ошибался. Во всяком случае, в юном Пауэре – рослом, крепком, красивом, смышленом парне – он не сомневался никогда. Тим Дейли снова вздохнул, подумав о капризах судьбы, которая подарила ему пять дочерей и ни одного сына.
Дэвид узнал о болезни отца еще до того, как получил от него письмо. Анджела прислала ему весточку почти сразу. Она сетовала, что с возрастом разучилась заниматься собственными делами и не совать нос в чужие. На случай если Дэвиду понадобится больше времени для раздумий, чем ему собирались предоставить, Анджела предупреждала, что через несколько дней он получит письмо и узнает о, предположительно, легком инсульте. Приступ не угрожал жизни его отца, но означал, что Дэвид может понадобиться дома гораздо раньше, чем ожидалось. Анджела сообщала, что не ждет ответа на письмо. Просто она понимает, что кое о чем лучше узнать заранее. Анджела отправила письмо на адрес больницы. И хотя она никак не упоминала об этом, Дэвид был уверен, что она не написала Клэр. Анджела просто дала ему время подумать. Новость была плохой, но в глубине души Дэвид поблагодарил мисс О’Хару.
Он размышлял. Трижды его упрекнули за невнимательность, а один пациент заявил, что Дэвид выглядит так, словно витает мыслями на другой планете.
Дэвид зашел в бокс отделения интенсивной терапии и сел на кровать. Предположим, он вернется домой. В июле, когда подойдет к концу его год в интернатуре. Предположим, Клэр продолжит учебу, мотаясь из Каслбея в Дублин и обратно. Предположим, она получит диплом бакалавра и поступит в магистратуру. Магистерскую диссертацию можно писать где угодно. Дэвид совершенно в этом не разбирался. Можно работать над диссертацией, находясь в Каслбее?
Он позвонил в приемную комиссию университета, но голос в трубке упрямо твердил, что ему следует подойти и обсудить это лично.
– Черт возьми! – вскричал Дэвид. – Должно же быть какое-то правило. Могут люди получить степень магистра, не посещая университет, или не могут? Да или нет? Неужели так трудно ответить?
Либо вопрос действительно оказался сложным, либо тон Дэвида был слишком резким, чтобы рассчитывать на ответ.
Он не мог больше прятаться в боксе, пора было возвращаться к работе.
До сих пор он ничего не скрывал от Клэр. Не было никакого смысла ходить вокруг да около и пытаться получить несуществующую информацию о магистратуре. В любом случае их будущее связано воедино. Клэр должна знать все, что знает он.
Он не будет ни умолять, ни упрашивать. Не будет уговаривать ее вернуться домой. Не станет извиняться за болезнь отца. Не будет кормить ее красивыми сказками о том, как сильно Клэр полюбит свою свекровь, если выйдет замуж за Дэвида. Он ни о чем не умолчит. Он должен сказать ей.
Автобуса не было, поэтому Дэвид решил пройтись. Вдруг он увидел Клэр. Она задумчиво брела по дороге, засунув руки в карманы.
– Ты вышла мне навстречу! – воскликнул он.
– Да. Я подумала, может, сходим куда-нибудь просто выпить?
– Отличная мысль.
Он взял ее за руку.
Ему предстояло сказать ей, что их жизни в Дублине, их свободе и учебе пришел конец. Было проще сделать это в пабе.
Он отнес напитки к угловому столику. Он хотел сказать ей сразу, без промедления.
– Дэвид. Тебе это не понравится. Но откладывать разговор бесполезно. Я беременна.
Повисло долгое молчание.
– Мне очень жаль. Но это подтвердилось. Я отправила анализы на Холлс-стрит. Ответ утвердительный, и я… Что ж, я знаю…
– Этого не может быть… мы принимали все меры.
– Значит, их оказалось недостаточно.
Клэр выглядела очень маленькой, юной и испуганной.
– Ох, Клэр, – протянул он. – Что будем делать?
– Не знаю. У меня было две недели, чтобы задавать себе этот вопрос и волноваться. Я до сих пор не знаю ответа.
– Ты должна была сказать мне.
– Зачем? Глупо пугать сразу двух человек до смерти, если не знаешь наверняка.
– И это наверняка? Точно-преточно?
– Да, Дэвид. Точнее некуда.
Он обхватил голову руками.
– Боже, – простонал он. – Господи боже, за что такая несправедливость? Отнимать все, что есть.
Ни он, ни она не прикоснулись к бокалу. Рядом не было никого, кто мог бы их услышать или догадаться о предмете их разговора.
Она сидела с безучастным видом, полностью замкнувшись в себе. Надеялась, что он прикоснется к ней, обнимет. Но почувствовала, что готова убить его, если он попытается.
Дэвид отнял голову от ладоней. Его лицо раскраснелось, волосы были взъерошены.
– Прости меня, – попросил он.
– За что?
– За то, что это произошло. Я вроде как врач. Должен кое-что смыслить в медицине.
– Не беспокойся об этом. Это не экзамен. Никто не поставит тебе плохую оценку и не отнимет набранные баллы.
– Клэр!
– А что еще тут можно сказать?
– Не знаю. Наверное, нужно подумать, что делать дальше…
Она молчала.
– Строить планы… Просто это такой шок. И такой чертов стыд. И это случилось именно сейчас.
– Да, – согласилась она.
Ее лицо казалось маленьким, белым и обиженным. Он вдруг вспомнил, что не успел рассказать об отце. Она даже не подозревала об этом. Он понимал, что она оказалась в положении, которого больше всего боялась каждая девушка в каждом ирландском городе – не важно, большом или маленьком. Клэр попала в большую беду.
Он потянулся к ее руке.
– Мы справимся, – пообещал он.
Она отдернула руку.
– Ты не притронулась к своей пинте, – смущенно заметил Дэвид.
– Ты тоже.
Бокал выглядел слишком большим, у пива был кисловатый привкус.
– Я, пожалуй, возьму бренди. Ты не хочешь? Чтобы справиться с потрясением. Считай, что это предписание врача.
Он натянуто улыбнулся.
– Нет, спасибо, – отказалась Клэр.
Когда он вернулся, она перегнулась через стол:
– Мне ужасно, ужасно жаль, Дэвид. Я больше ничего не могу сказать. Я знаю, как это, должно быть, страшно для тебя. Я пытаюсь сохранять спокойствие и думать о том, что, черт возьми, мы собираемся делать. Но ты, вероятно, еще не знаешь, что чувствуешь. Вероятно, для тебя это все еще нереально.
– Да. Верно, – сказал он, благодарный за то, что она это поняла.
Снова воцарилось молчание. Дэвид допил бренди.
– Пойдем домой?
Они встали и направились к выходу, стараясь держаться чуть порознь и боясь прикоснуться к друг к другу.
На улице в желтом свете фонарей их лица казались более напряженными. Они молча добрели до автобусной остановки, где меньше часа назад Дэвид решил не дожидаться автобуса. В автобусе они тоже не разговаривали. Раз или два они посмотрели друг на друга, будто желая что-то сказать, но слова не шли с языка.
Примерно за две остановки до той, которая была им нужна, Дэвид встал и робко спросил:
– Выйдем здесь?
– Да. Конечно, – прозвучал вежливый ответ.
При обычных обстоятельствах она бы потребовала объяснений, шутила и спорила.
Они стояли на берегу канала.
– Давай пройдемся, – предложил Дэвид.
Они шли молча и оба замедлили шаг, когда к ним подплыли два лебедя.
– У меня с собой только жевательная резинка, – сказала Клэр, и ее голос звучал почти как обычно. – Думаешь, она им понравится или у них слипнутся клювы?
– Ты выйдешь за меня?
– Что?
– Ты выйдешь за меня замуж? Пожалуйста.
– Дэвид…
Ее голос был тихим и неуверенным.
– Пожалуйста, – повторил он.
– Дэвид, тебе пока необязательно ничего говорить. Не говори сейчас ничего. Я не жду от тебя этого… Тебе не нужно этого делать. Честно. Мы все обсудим и выстроим план, это не конец света.
– Клэр… я люблю тебя, – просто сказал он.
– И я тебя люблю. Так было и будет всегда.
– Значит, – произнес он, и его глаза просияли, – мы поженимся. Лучше сейчас, чем позже. Правильно? Скажи «да». Скажи: «Да, Дэвид».
– Ты знаешь, я бы с удовольствием, но есть и другие возможности, другие варианты, которые следует рассмотреть.
– Нет, не с нашим ребенком. Только не с нашим собственным ребенком. Других вариантов у нас нет.
Клэр уставилась на него, и ее глаза наполнились слезами.
– Ты не дала мне ответа, как это бывает в сказках.
Он сгорал от нетерпения, не зная, что она скажет.
Она взяла его лицо в ладони:
– Если ты говоришь серьезно…
– Это не ответ, а предположение, – перебил он.
– Я с радостью выйду за тебя. Да. Конечно же да.
Они дошли пешком, купив по пути жареной картошки, вино и шоколадный торт. Ужинать уселись рядом с керосиновой плитой, чтобы думать о будущем и строить планы.
– Может, поженимся здесь? В Дублине? Дома я этого не вынесу.
– Моя жена не должна так отзываться о самом знаменательном дне в нашей жизни!
– Ты понимаешь, о чем я.
– Да. Конечно, мы поженимся здесь. Или в любом другом месте. Где захочешь. Лондон. Париж. Рим.
– А потом мы вернемся, купим квартиру побольше, дождемся экзаменов и рождения ребенка. Выпускные экзамены пройдут в конце сентября, а ребенок появится на свет на третьей неделе октября. У меня в запасе почти месяц.
Дэвид сжал ее руку.