– Он не спал с тобой, – сказал Дэвид.
– Дэвид, это не имеет отношения к делу. Ты спишь с Клэр, и я ничего не имею против. Я когда-нибудь возражала? Хотя бы раз? – В ее пронзительном голосе звучали истерические ноты. – Господи, сейчас не время строить из себя оскорбленного мужа Викторианской эпохи! Все в графстве так или иначе прошли через руки Джерри Дойла. Вопрос в том, что нам делать?
Кэролайн выглядела юной, испуганной и одинокой.
– Наверное, это никак не поможет, но, по-моему, мне лучше вернуться в Каслбей. Думаю, с учетом всех обстоятельств тебе не следует ехать со мной…
– Да, ты прав.
– Я позвоню, когда доберусь туда. Узнаю, все ли с тобой в порядке.
– Конечно.
– Завтра утром я первым делом заеду к тебе. К тому времени мы немного успокоимся и решим, что делать.
– Отлично.
– У тебя здесь есть кто-нибудь? Знакомые или друзья? Кто-нибудь, кто мог бы прийти сюда или к кому ты могла бы пойти?
Дэвид тщетно пытался найти для нее хоть какую-то поддержку, мысль о том, что Кэролайн останется одна, была невыносимой.
– Нет.
Дэвид сглотнул, не в силах вымолвить ни слова. Кэролайн отвернулась к туалетному столику и стопке фотографий, перевернутых изображением вниз.
Ветер и дождь хлестали машину, дорога была усыпана обломками веток.
Сердце Дэвида исполняло тревожную барабанную дробь. «Пусть с Клэр все будет в порядке, пусть с Клэр все будет в порядке. Джерри не показывал ей фотографий, Джерри не показывал ей фотографий».
Клэр долго стояла у окна. Она так и не услышала, как завелась машина. Возможно, Джерри вернется снова. Хотя перед уходом он выразился очень категорично.
«Пожалуйста, Господи, лишь бы Джерри солгал, утверждая, что показывал фотографии Дэвиду и Кэролайн. Пусть Дэвид не узнает о них». Если Дэвид увидит снимки, это поставит окончательную точку в их отношениях. Если бы Дэвид спросил у нее про снимки, она бы отрицала, что видела их. Мысль о том, что ей придется обсуждать увиденное, была невыносима. Вспоминая о снимках, она больше не ощущала тошноты, а чувствовала грусть. Но она ведь знала об этом уже несколько месяцев. Все, что сделал Джерри Дойл, – это заставил ее признать очевидное.
«Пожалуйста, пусть Джерри уедет из Каслбея навсегда. Пожалуйста, пожалуйста».
Джерри осторожно прикрыл за собой дверь. Он никогда в жизни не хлопал дверью. Он предпочел бы снять ее с петель.
Клэр смотрела на него как на сумасшедшего. Как будто это он обезумел! Это Клэр сошла с ума. Сначала она надеялась, что Пауэры ее примут, а потом взглянула на неопровержимые доказательства измены и решила остаться… Это была не та Клэр О’Брайен, которую он знал раньше, не та Клэр, на которую он имел виды. Джерри всегда относился к ней с великодушием и пониманием. Он почти ничего не сказал, когда она повела себя как обычная шлюха и мальчик из состоятельной семьи сделал ей ребенка. Джерри не выдвинул никаких обвинений. И вот сегодня вечером она тряслась перед ним от страха и сомневалась в нем.
Джерри с силой ударил по ветке дрока, торчавшей из живой изгороди между садовым домиком и обрывом. Сотню раз, если не больше, он напоминал девушкам о старой поговорке: «Когда дрок отцветет, мода на поцелуи пройдет». Девушки неизменно удивлялись тому, что дрок цветет круглый год, а Джерри смеялся. Он ударил по ветке снова и оцарапал руку о колючие шипы. С какой стати у Клэр дрожал голос и стучали зубы, когда она разговаривала с ним? С какой стати она смотрела на него снизу вверх, словно боялась, что он ее ударит? Ей стоило бояться рослого неверного мужа, а вовсе не Джерри… Джерри, который всегда желал ее и терпеливо ждал своего часа. Он сердито поднялся на вершину утеса и посмотрел на море.
Теперь все в прошлом. Абсолютно все. Не только бизнес. Джерри предвидел свой крах за несколько месяцев. Но лицо Клэр сегодня вечером… Такого он не ожидал увидеть. Она боялась его, словно он был незнакомцем, от которого исходит угроза, а вовсе не ее второй половинкой, любовью всей жизни, единственным преданным другом, мечтавшим выстроить дом для нее и ее ребенка, не попрекавшим ее ничем, кроме невезения – общего на двоих.
Дыхание вырывалось из его груди короткими толчками.
Она не могла так с ним поступить… Она не могла пойти на попятную сейчас… Сейчас, после всего… После всего, что он запланировал…
Клэр! Ноша оказалась ей не по силам, ей не хватило решимости.
Она будет сожалеть об этом всю оставшуюся жизнь.
Сегодня вечером она не поедет с ним в Англию в автофургоне.
Дверь в новую жизнь для нее закрыта.
О чем она думала, отказываясь от всего, что Джерри ей предлагал?
Спустя время она захочет его вернуть, но будет слишком поздно. Он уедет. Никто не узнает, где он. Клэр будет стоять у обрыва и жалеть, что не уехала с ним сегодня вечером.
Он понял, что его трясет – или даже колотит – от сильного гнева. Он никогда не испытывал ничего подобного. Ему казалось, что сильный ветер подхватил его тело и оторвал от земли. Он понял, что не может вести машину, и решил прогуляться по пляжу, чтобы освежить голову.
Оскальзываясь, Джерри спустился по тропинке к морю. Пляж выглядел темным и неприветливым, но море понемногу успокаивалось. Начинался отлив. Течение вот-вот должно было перемениться. Джерри шагал вперед, мокрый от дождя и соленых брызг, но ему было все равно.
Он лишился всего.
Бизнес пришел в полный упадок. Джерри не мог оплатить ни один из счетов, аккуратно сложенных на столе под пресс-папье. Он не знал, кто будет рассчитываться по его долгам, и робко надеялся, что не Фиона. Правда, вряд ли кто-то, кроме сестры, заявит о желании это сделать. Завтра сотрудники не смогут попасть на рабочее место, поднимется крик, его хватятся и будут искать. Но он не оставил записки и никого не предупредил об отъезде в Англию. Там его не станет искать полиция за неуплату по чекам. Он удержится на плаву за счет кредитов, он всегда так делал.
В Каслбее горели редкие огни. Джерри поднял глаза и посмотрел на очертания домов, тесно прижатых друг к другу, и темный шпиль церкви. Он больше никогда не увидит Каслбей с этого ракурса, если вообще увидит. Когда он доберется до Лондона, у него начнется новая жизнь. Увлекательная и захватывающая. Жизнь в Каслбее не сулила ничего увлекательного: ловить сочувственные взгляды, работать на хозяина, наблюдать, как Клэр, милая, прелестная Клэр мирится с этим подонком… Джерри был рад, что уезжает.
Он стоял рядом со скалами, которые обнажались во время отлива. В детстве ему нравилось прыгать по ним, балансируя на краю. В углублениях скапливалось совсем немного воды. Если споткнуться и упасть, можно было промокнуть. Правда, сегодня вечером здесь бушевали волны… Но соблазн был слишком велик.
Он бродил по скалам, промочив по колено ноги. Он играл сам с собой и кричал в истерическом возбуждении. Это было нелепо, но захватывающе.
Волна сбила его с ног, и он порезал щеку о зазубренный камень.
Это было уже не смешно. Его накрыла вторая волна. Затем последовал рывок, и Джерри почувствовал, как ноги шаркают по скалам. В отчаянии он выбросил перед собой руки.
Его затягивало в море.
Когда накатила третья волна, Джерри понял, что утонет или его разобьет о скалы, среди которых он играл с тех пор, как научился ходить…
– Клэр! – Дэвид подергал запертую дверь. – Клэр? С тобой все в порядке?
Она открыла, бледная, но спокойная. Он протянул к ней руки, но Клэр отошла в сторону.
– Мне очень жаль. Я испугалась. Это из-за грозы, сейчас со мной все в порядке. Прости, что заставила тебя раньше вернуться домой.
Она разговаривала как незнакомка.
– Я дважды звонил. Около семи и еще раз без четверти восемь.
– Я была у твоих родителей.
– С тобой все в порядке?
– Сейчас вроде да. Но мне не хочется разговаривать. Выпьешь чаю или съешь что-нибудь? Вы успели поужинать?
– Нет, нет, не важно, – не мог сосредоточиться Дэвид.
– Дорога была плохой?
Казалось, Клэр поддерживала беседу с большим трудом.
– Да, много веток, а в одном месте упало дерево, пришлось съехать с дороги и объезжать по канаве.
– Представляю себе.
– Клэр.
– Помнишь, я говорила, что хочу съездить в Дублин на несколько дней, и ты сказал, что это прекрасно, потому что о тебе позаботятся?..
– Да? – Его голос звучал глухо.
– Я хочу поскорее уехать. Может быть, завтра.
– Ты не совсем здорова, подожди несколько дней.
– Я не хочу ждать.
– Глупо везти Лиффи через всю страну, когда ты нездорова.
– Еще глупее часами сидеть здесь одной и слушать шум моря, если мне нездоровится.
– Тебе необязательно сидеть здесь одной.
– Нет. Дэвид, ты мне окажешь большую услугу, если не будешь устраивать сцен. У меня сегодня было слишком много потрясений, я больше не вынесу. Уверена, у тебя тоже выдался трудный день. Я хочу уехать к Анджеле и Дику прямо сейчас. Пожалуйста.
Клэр знала. Джерри показал ей фотографии. Сердце Дэвида окаменело.
– Но почему? Почему ты так решила?
– Я думаю, что, если останусь здесь на ночь, это плохо кончится для нас двоих. Мы наговорим лишнего и сделаем друг другу больно.
Он выдавил из себя короткий смешок:
– Боже, как затейливо и сложно!
– Нет, – возразила Клэр. – Это не так.
– Ты берешь Лиффи с собой?
– Да, пожалуйста.
– Я могу объяснить… – начал он.
– Я тоже могу. Но мы слишком хорошо знаем, как легко с языка слетают непростительные слова, когда тебе больно или ты злишься. Мы пока не слишком старались нанести друг другу побольше ран. Не будем рисковать сегодня вечером.
– Ты собрала вещи? – спросил Дэвид.
– Да, но только на одну ночь. Я вернусь завтра, когда ты уйдешь, и заберу то, что нам понадобится в Дублине.
– Я говорю «да» не потому, что сдался. Ты уверена в том, чего хочешь, а я нет. Лучше согласиться с тем, кто уверен.
Он улыбнулся, и она даже сделала короткий шаг ему навстречу.