– Спасибо, – вежливо ответила Клэр.
– Анджела ждет тебя?
– Да.
– Хорошо.
Его плечи поникли.
– Анджела ни о чем не спрашивала. Ты знаешь ее. Она никогда не спрашивает.
– Я об этом не думал.
– Так лучше.
– Наверное.
Много раз они желали, чтобы Лиффи заснула, а не буянила, не трещала без умолку и не пыталась сбежать. Сегодня вечером, когда возня с ребенком могла их развлечь, малышка лежала в объятиях Клэр, ровно дыша, и ее длинные ресницы отбрасывали тени на щеки.
Дэвид крепко сжал в объятиях дочь, и по его лицу скатились две слезинки.
– Прости меня, Лиффи, – сказал он.
– За что ты извиняешься? – мягко спросила Клэр. – Мне за многое нужно перед ней извиниться. Но это все равно что разговаривать с самой собой. Она пока не сможет понять.
– Прощай, Клэр.
– Прощай, Дэвид. На время.
Они не прикасались друг к другу.
Анджела видела, как машина подъехала к коттеджу; она отослала Дика спать на случай, если Клэр захочет поговорить.
Клэр стояла с Лиффи на руках и смотрела, как машина разворачивается и едет обратно по дороге, ведущей к полю для гольфа. Она сдержанно помахала рукой, но Дэвид смотрел прямо перед собой и не заметил этого.
– Заходи, – пригласила Анджела.
– Это очень трудно объяснить.
– Большинство явлений совершенно невозможно объяснить. Я всегда так думала, – ответила Анджела.
Она показала Клэр ее постель и приготовила чашку чая. Чайник как раз закипал.
– Возьми с собой, – предложила она.
Клэр моргнула в знак благодарности. Ее бывшая учительница волшебным образом понимала, когда люди хотят поговорить, а когда им нечего сказать.
Джим О’Брайен бегом вернулся в магазин, дрожа от страха.
– Папа, папа, ты где?
– Вылезаю из постели, где еще я могу быть? – проворчал Том О’Брайен.
– Папа, иди сюда, пожалуйста.
На мальчике лица не было.
– Папа, пойдем со мной… Пойдем скорее.
Том О’Брайен натянул пальто поверх пижамы. Он одевался, сидя на краю кровати, и уже успел надеть брюки, носки и ботинки, когда до него донеслись крики.
Отец с сыном выбежали на вершину утеса, и Джим указал вниз, на пляж.
– Я думаю, это человек, папа, это чье-то тело.
Дул ветер, на берег летели соленые брызги. Том О’Брайен снял очки и протер их.
– По форме похоже, но это не может быть тело. Кто полезет купаться в такую погоду?
– Это тело, папа. Это оно. Я спускаюсь. Ты позовешь полицию и доктора Пауэра?
Джим О’Брайен, почти полностью утративший слух, не слышал, как отец просил его быть осторожным. Мальчик сбежал по ступенькам на широкий коварный пляж Каслбея, где чуть ли не каждое лето кто-то тонул, но где никогда прежде не видели тела, прибитого зимним приливом.
О несчастье все узнали, казалось, без слов. Соседи выскочили из домов и побежали по главной улице в сторону моря. Ропот нарастал. Люди бессознательно выискивали глазами родных и близких. В воде, лицом вниз, лежало неподвижное тело. Никто не мог сказать наверняка, мужчина это или женщина.
«Может, матрос с корабля», – прозвучало в толпе.
Однако все понимали, что это не бедолага, смытый за борт волной. Не случайная смерть незнакомца. Вызовом полиции и парой заупокойных молитв тут не отделаешься. Погиб кто-то местный, из Каслбея.
Жители поселка молча стояли на вершине утеса, наблюдая за теми, кто уже добрался до кромки воды. Внизу бродил мальчик, который первым увидел, как волны прибили страшную находку к берегу. С ним были мужчины: покупатели из лавок неподалеку и парни, сбежавшие вниз по тропе. Несколько человек вышли из дома врача, спустились на пляж и склонились над трупом, на случай – просто на случай – если в черной докторской сумке найдется что-то, способное воскрешать мертвых.
К толпе присоединился отец О’Двайер в развевавшейся на ветру сутане, и ропот слился в единый гул. Жители Каслбея возносили десятикратную молитву на четках за упокой души, покинувшей тело, которое лежало на пляже лицом вниз.
Дэвид проспал всего два часа и услышал громкие голоса. Он подумал, что шум ему снится, но кто-то кричал наяву. Дэвид сел в постели – Клэр не было рядом. Перед глазами снова встала вчерашняя сцена. Он вспомнил, как отвез жену к Анджеле, вернулся домой и перевернул все вверх дном в поисках фотографий.
Он знал, что Клэр не взяла их с собой, – он заглянул в ее сумочку. Она забрала кое-какие детские вещи и свою ночную рубашку.
Он откладывал звонок Кэролайн до тех пор, пока не понял, что уже поздно. Тогда он сказал себе, что было бы жестоко ее разбудить, если ему нечем ее утешить.
Ему снилось, что за ним гонятся люди, размахивая то ли бумагами, то ли большими конвертами. Толпа неслась за ним по Черч-стрит, в гневе окликая его по имени. Дэвид не понимал, чем настроил против себя толпу, он чувствовал страх и пытался убежать. Потом он сообразил, что его действительно кто-то зовет. Он различил голоса Бампера Бирна и Могси, а затем и отца:
– Приходите скорее, там кто-то лежит на пляже, кто-то утонул.
Его сердце чуть не разорвалось от ужаса. Он не раздевался прошлой ночью и сбежал по лестнице в мятой рубашке и брюках. В дверях стоял Могси Бирн.
Дэвид схватил несчастного за руки:
– Кто это? Черт бы тебя побрал, кто это?
– Я не знаю… Не знаю… Я не… – Могси запинался под диким взглядом Дэвида Пауэра, который всегда был спокойным и славился здравомыслием.
– Скажи, кто это, – рычал Дэвид. – Скажи мне, или я сверну тебе шею.
– Дэвид, он лежит лицом вниз, – выдавил из себя Могси. – Я ушел со скалы раньше, чем они узнали. Они сказали, надо срочно бежать за врачом.
Могси сказал «он». Это мужчина, слава богу, это мужчина. О Боже, спасибо за то, что это не женщина.
Взгляд Дэвида прояснился. Он схватил пальто и помчался в смотровую за своей сумкой. Там он встретил отца.
– Не спускайся на пляж по тропе. Пожалуйста, папа. Я сбегу по ступенькам, ты спускайся другим путем.
– Я ходил по этим ступенькам и вытаскивал тела из воды еще до твоего рождения.
– Кто это? Он мертв?
– Они не знают. Думают, что это Джерри Дойл.
Дэвид схватился за стол, чтобы устоять на ногах, и едва не задел большой коричневый конверт с логотипом «Фотоателье Дойла». Отец уже вышел из смотровой и направлялся к обрыву. Дэвид взял себя в руки и сунул конверт в ящик с личными вещами, на самое дно. И на трясущихся ногах он последовал за отцом к тропинке, ведущей к обрыву.
Они увидели людей, которые столпились вокруг тела, и уже издали поняли, что услуги врачей не понадобятся. Послали за отцом О’Двайером – единственным, кто мог хоть как-то помочь мертвецу. Даже сквозь ветер и дождь Дэвид понял, что перед ними лежит безжизненное тело Джерри Дойла. Он протянул руку, чтобы поддержать отца.
– Молодой дурак, – причитал доктор Пауэр. – Треклятый псих, у него вся жизнь была впереди. Зачем он такое с собой сотворил? Чертов преступник, который отказался от жизни, дарованной Господом.
Сердце Дэвида окаменело, когда тело перевернули и он разглядел рваные раны на лице Джерри Дойла. Сделав вид, что проявляет уважение к отцу, Дэвид отступил в сторону и позволил старику произнести то, что все и так знали: «Признаки жизни отсутствуют».
– Где Клэр? Не зайдете позавтракать с нами?
– Папа, ее здесь нет. Она ночевала у Анджелы Диллон.
– Она – что?
– Папа, пожалуйста. Ты спросил, где она, я ответил.
– Да-да, ты ответил. Что ж, может, зайдешь к нам один перекусить? Завтрак тебе не помешает.
– Нет. Нет, спасибо, я налью себе чашку чая. Это все, чего я хочу.
– А моя внучка? Она переехала жить к мистеру и миссис Диллон или об этом тоже не следует спрашивать?
Старик попытался смягчить свой вопрос неким подобием улыбки, которая не скрывала его беспокойства.
– Это на одну ночь, папа. Все уладится.
– У Клэр было что-то вроде гриппа, прошлой ночью она дрожала и очень нервничала. Я не вмешиваюсь, просто сообщаю тебе.
– Она сказала, что случилось?
– Сказала, что очень напугана. Выпила с нами чая, и я отвел ее обратно. Тебя не было дома. – Доктор Пауэр прищурился. – Господи боже, это фургон Джерри припаркован вон там, на дорожке? Вон там. Что, черт возьми, он здесь делает? Господи, помилуй его, бедного дурака. И он был таким милым парнем.
Неожиданно для себя Клэр смогла уснуть. Она прекрасно выспалась в незнакомой белой кровати с чистыми жесткими простынями и грелкой. Лиффи посапывала в детской кроватке. Клэр удивилась, когда Анджела предложила им детскую кроватку. Она забыла, что Анджела принимает летних постояльцев. Много лет назад, когда старая миссис О’Хара была жива, они подумали, что покупка двух детских кроваток – это разумная трата денег. Лиффи еще не проснулась. Возможно, вдали от грохота волн и прочих тревог малышка чувствовала себя спокойнее.
Клэр открыла глаза только потому, что к ней вошла Анджела с чашкой чая в руке. Хозяйка дома придвинула к кровати стул и села. Это выглядело странно. Вряд ли она собралась читать лекцию или хотела поболтать по душам с утра пораньше.
Лицо Анджелы осунулось, на нем явственно читалась тревога.
Клэр поблагодарила за чай и стала ждать.
– Сделай большой глоток.
Это было ни на что не похоже. Анджела принесла плохие новости. Клэр поставила чашку и машинально посмотрела на Лиффи, словно желая проверить, что с малышкой все в порядке.
– В чем дело?
– Произошел несчастный случай. Джерри Дойл утонул. Его тело только что вынесли с пляжа.
Повисла мертвая тишина. Лиффи в кроватке радостно играла с красным атласным кроликом, которому давным-давно оторвали уши.
– Клэр?
– Он мертв. Он мертв?
– Да, в это трудно поверить, что погиб именно Джерри. Он был полон жизни, как никто другой.
Анджела замолчала, взглянув на бледное лицо Клэр. Оно было бесстрастным. Девушка неподвижно сидела на белой кровати, обхватив колени руками, и смотрела прямо перед собой. Ее длинные волосы были небрежно стянуты на затылке.