— Я сообщил им, что решать будет сам Тристан, — ответил его отец, — и что я поддержу его, каким бы ни было его решение. Он сделал свой выбор.
— Да… Трис? — Мать повернулась к нему, окинув беспокойным взглядом. — Ты… не позволил им оказать на себя давление?
— Нет, мама. — Он покачал головой. — Я очень долго размышлял об этом. Ты сама говорила, что исселианцы такие же жертвы, как и мы, но у них нет даже надежды на спасение. Помнишь? А еще ты сказала, что простые люди ни в чем не виноваты и им нужно помочь. Я вспомнил, что почувствовал, когда увидел… как б'Анар Ид Паан держит тебя в пещере, и понял, что именно мне нужно делать.
На мгновение Дарси словно окаменела, а потом обняла сына и заплакала.
Это было четыре месяца назад. Сегодня обошлось без слез, но в ее глазах Тристан видел ту же материнскую любовь и страх за него. И все же Дарси отважно улыбалась, не спуская с него глаз.
— Пулу был бы в ужасе от твоей прически! — сказала она. Затем сжала его голову руками, как это делают ганианские матери, и скороговоркой добавила: — Но он не одобрил бы то, ради чего ты это сделал.
Дарси замолчала, еще раз посмотрела ему в глаза, обняла за шею и прижала к себе.
— Я горжусь тобой, Трис! И так тебя люблю! Пожалуйста, будь осторожнее!
— Буду, мама. — На большее он оказался не способен и лишь наклонил голову, прижавшись ко лбу матери, как поступают на Ганволде дети, выражая свою преданность.
Потом он повернулся к отцу.
— Я тоже горжусь тобой, сын, — сказал адмирал и обнял его. — И всегда гордился. Уверен, что у тебя все получится.
Поднимаясь по трапу, Тристан не удержался и обернулся. Один раз.
Отдельные каюты на «Тени» имелись только у офицеров и назывались «офицерской деревней». И было две, размером два на два метра каждая, чего вполне хватало, так как четверо офицеров дежурили по двое и менялись через двенадцать часов. Остальным полагались длинные открытые ниши с двухъярусными койками и крохотными ящичками для вещей. Таков был корабль, предназначенный для доставки максимального количества войск и оружия в зону сражения.
Ниша Тристана, которую он с трудом нашел, напомнила ему гудящее гнездо тунги, только гудели люди, а не насекомые. Юноша отыскал свою койку, но ему пришлось подождать, пока его сосед закончит разбирать вещи, чтобы добраться до ящичка. Молодой человек, как и все остальные солдаты, снующие по узкому проходу, наградил его холодным оценивающим взглядом и отошел, не сказав ни слова.
Тристан запихивал форму в шкафчик, когда почувствовал, что кто-то стоит за его спиной. Он повернулся и наткнулся на протянутую руку.
— Керш!
— Тристан!
Девушка ничего не сказала насчет его прически, вероятно, потому что ее голова была выбрита точно так же.
«От этого зеленые глаза стали еще больше, а улыбка шире», — подумал Тристан. Он смотрел на нее, тщательно подыскивая слова, но Керш решила эту проблему за него.
— Давно не прыгал со скал?
— Ты имеешь в виду раппель? — Тристан усмехнулся. — Нет, с того самого раза не приходилось. А ты раньше была на этом корабле? Как здесь можно что-нибудь найти?
— Все легко, — ответила она. — Давай договоримся: сейчас я разложу свои вещи и проведу тебя повсюду.
— Отлично. — Тристан кивнул и проводил ее взглядом, чтобы выяснить, где койка его единственной знакомой. Он закрывал ящик, когда сзади подошел кто-то еще. Чья-то рука тронула его за плечо. Мужская рука. Тристан повернулся… и оказался лицом к лицу с крепкого сложения лейтенантом: светлые волосы, выступающий подбородок, сердитые глаза. На нашивке имя: «Сладский».
«Тот самый, который установил рекорд по скоростному спуску», — вспомнил юноша.
— Тристан Середж?
— Да, сэр.
— Штатский, — фыркнул Сладский.
— Да, сэр.
— Мне ни к чему штатские, — сказал лейтенант. Он наклонился ближе, и Тристана поразила внезапно наступившая тишина. Весь отсек уставился на них… нет, на НЕГО. Он прямо-таки чувствовал, как все затаили дыхание, чтобы не пропустить ни слова.
— Я знаю, кто ты такой, — не сводя с него глаз, сказал Сладский, — и знаю, откуда ты взялся. Слышал о твоих кошмарах и обо всем прочем, и они мне тоже ни к чему. Ты для нас всего лишь ходячий груз. Но сверху поступил приказ взять тебя, так что приходится подчиняться. Но не пытайся влезать не в свое дело. В МОЕ дело. Стоит тебе сделать что-то такое, из-за чего мои ребята окажутся в опасности… так вот, стоит тебе только ДЕРНУТЬСЯ… и ты мертв, парень. И мне наплевать, кто твой отец. Если только ты поставишь под угрозу успех операции, я сам убью тебя. Понял?
Тристан выдержал холодный взгляд прищуренных глаз, хотя к ним следовало добавить еще полсотни других, пялящихся на него с откровенным интересом.
— Да, сэр, — выпалил он.
— Что такое, Середж? — Сладский наклонил голову. — Я тебя не слышу.
— Да, СЭР! — повторил Тристан.
— Хм, — буркнул лейтенант, повернулся и пошел по узкому коридору, оставив Тристана посреди мертвой тишины.
ГЛАВА XXI
Тристан еще не успел опустить поднос на длинный стол, когда по внутренней связи зазвучало объявление:
— Внимание! Внимание! Группам Эдельгарда быть в полном боевом облачении через двадцать минут. О готовности доложить. Повторяю…
Не зная, что делать, Тристан замер и посмотрел на командира группы.
Сладский, только-только успевший поднести ложку ко рту, опустил руку и сделал знак всем подняться. Еще не отзвучало объявление, а все уже толпились у выхода, дыша друг другу в бритые затылки. Выскочившая вслед за Тристаном Керш возбужденно прошептала: Вот и началось!
Их корабль достиг маяков, обозначавших границу исселианского пространства, еще пятнадцать часов назад. Прозвучавшее объявление привело всех в необычное для Тристана состояние тревоги, будто положило начало некоему отсчету времени. Только никто не знал, как долго придется считать. Именно эта неизвестность и была хуже всего. В течение всего полета Тристан мучился от дурных предчувствий, заставлявших просыпаться среди ночи с бешено колотящимся сердцем. Сейчас он испытывал странное чувство облегчения от того, что ожидание наконец закончилось.
На время перелета с Состиса все подразделение сферзахов было разделено на две смены по 75 человек каждая. В течение двенадцати часов, пока одна из них спала, другая занималась боевой подготовкой: проверкой и поддержанием в должном состоянии оружия, знакомством с последними данными разведки, тренировками по рукопашному бою. Последние проходили в общем зале, который служил и доджо, и столовой.
Группа лейтенанта Эдельгарда, отозванная с отдыхающей смены, уже заканчивала экипировку, когда команда Сладского добралась до раздевалки. Все быстро оделись: никто не шутил, не смеялся, полностью сосредоточившись на приготовлениях.
Открыв шкафчик, Тристан быстро разделся и повесил повседневную форму на вешалку. Потом достал из другого отделения плотнооблегающее белье и только тут вспомнил об отцовском микро-ридере, висевшем, как обычно, на шее. Он уже взялся за шнурок, намереваясь снять подарок, но… поколебавшись, оставил на месте.
Белье представляло из себя что-то вроде серого в черную крапинку комбинезона, сшитого из теплоизоляционного материала. Ни карманов, ни нашивок — только имя на плече. Белье плотно, словно вторая кожа, облегало тело и служило защитой от жары и холода, а также смягчало жесткость скафандра. Тристан натянул его на себя и застегнул «молнию».
Скафандр, хотя и бронированный, был довольно легким. Тем не менее человек чувствовал себя в нем, как некое существо, закованное в хитиновый панцирь. Тристан просунул ноги, проверил крепления ботинок. Далее шло устройство для отвода мочи, похожее на внешний катетер.
Закончив с нижней частью, Тристан натянул более жесткую верхнюю, подвигал руками и покрутил головой, торчащей над соединительным кольцом. Последовательность операций каждый знал назубок: проверить систему жизнеобеспечения, радиосвязь, питьевую трубку, соединенную с четырьмя небольшими резервуарами в верхней части скафандра. Затем он просунул руки в рукава, заканчивавшиеся перчатками, и проверил верхние крепления и замки.
Оставались ранцы — нагрудный и заспинный, но прежде лейтенант лично еще раз осмотрел все соединения и замки. Сладский, кое-что подправив, сдержанно кивнул и вложил в руку солдата две запасные батарейки для энергетической винтовки. Захватив похожий на пузырь шлем, Тристан выскочил вслед за своими товарищами в коридор.
В информационной секции, куда все прибыли через минуту, их уже ждали командор Амион и генерал Питессон. Последний тоже был в скафандре. Лейтенант Палахотан, офицер разведки, с которым Тристан работал последние две недели, рассадил обе группы вокруг стола с голографом, занимавшего место в центре секции. Свободных скамеек почти не осталось.
Палахотан подождал, пока все рассядутся, закрыл двери и сказал:
— Вся сегодняшняя информация проходит по категории «Совершенно секретно». — Окинув взглядом притихшую аудиторию, он включил голограф.
Тристан сразу узнал увеличенную карту пещер, нарисованную им во время первых опросов.
— Ваша задача состоит в том, — начал лейтенант, — чтобы захватить и удержать Командный пункт на Исселе-2. — Он указал на отметку в центре карты. — Это жизненно важно для успеха всей кампании, так как лишает противника возможности управлять своими силами и контролировать их действия, а также обеспечивает выполнение этих функций генералом Питессоном, командующим силами Объединенных Миров.
Палахотан указал на значок, обозначивший заброшенную шахту в пяти километрах к северу от штаб-квартиры, и посмотрел на собравшихся.
— Лейтенант Эдельгард, ваша группа идет сюда. Лейтенант Сладский, ваша задача обеспечить прибытие на Командный пункт генерала Питессона. Вы идете этим путем. — Он указал на вторую заброшенную шахту в одиннадцати километрах к юго-востоку.
Оба командира кивнули, и Палахотан нажал кнопку на панели. Карта пещер исчезла, сменившись видом лунной поверхности с выступающим над ней целым лесом перевернутых красных конусов.