- Я сразу заметил, что ты не такой, как все. Рисунок души мутный, словно окутан туманом. Я не могу разглядеть, что за ним скрывается…
Таруй сощурился и с подозрением прошипел:
- Что ты от меня прячешь, селюк?
Мишек отступил на шаг, помотал головой и развернулся, намереваясь уйти в дом.
- Стоять! - вдруг злобно, как дикий зверь, прорычал Таруй, - я тебя не отпускал!
Парень остановился, как вкопанный. И не смог отвести взгляд от жадно впившихся в него глаз, противно розовых с редкими белыми ресницами. Они пытались втянуть в себя, заворожить, вторгнуться в мысли, заслонить собой весь мир…
Наваждение схлынуло внезапно, так и не успев захватить сознание полностью. Не то альбиносу не достало силы, не то он сам решил отступить. «А может огров шиш помог? – мелькнуло в мозгу. – Хотя за что ему помогать предателю…»
- Очень интересная особь… - пробормотал себе под нос Таруй, - но ненадежная…
Секунду он словно над чем-то раздумывал, потом кивнул и произнес тоном, не терпящим возражений:
- Возможно, я смогу возвысить тебя, если на то будет воля великого Нгарха.
- Мне ничего не нужно… - попытался вяло возразить Мишек.
- А у тебя никто и не спрашивает. Если твоя плоть и сознание сгодятся на то, о чем я думаю, ты сможешь стать существом высшего порядка. Полубогом, можно сказать. Но это не мне решать, тебя должен увидеть Нгарх.
Мишек продолжал молчать, толком не понимая, о чем говорит альбинос.
- Когда в вашей деревне родится первый ребенок, ты лично принесёшь его в шатёр бога.
Все последние страхи и опасения Мишека начинали сбываться. Обрушились, заложив уши и запустив сердце галопом, придавили с новой силой. Мишек залепетал, заторопился, подбирая слова и доводы:
- Ближайшие роды будут через месяц, если не позже. К тому времени ваше войско уйдёт далеко на север. Как я найду вас? И как пройду в одиночку, с грудничком на руках, через разоренные войной земли? Чем я кормить его буду?
Таруй беспечно отмахнулся, обнажив в хищной усмешке маленькие острые зубы.
- Не беспокойся, роды пройдут гораздо раньше.
- Как такое возможно? У нас нет женщин, которые…
- Верь в господа нашего Нгарха – и ты еще увидишь настоящие чудеса!
- Но…
- Завтра великая армия пройдёт близ вашей деревни. С ними движется и черный шатёр великого Нгарха. Он будет ждать тебя.
- Но ребёнок…
- Да-да, сегодня ночью родится этот ребёнок. Ты знаешь, у кого. – Таруй снова подмигнул и противно захихикал, наблюдая за растерянным лицом Мишека.
Глава 23
Ночная тьма опустилась на деревню, вечерняя луна уже спряталась, а утренняя лишь слегка начинала подсвечивать горизонт. На безоблачном темном небе зажглось несколько ярких звезд. Из леса время от времени раздавался душераздирающий вопль древесного крикуна. Но сверчка в придорожных зарослях это не тревожило – стрекотал ровно и нудно, убаюкивая округу монотонной песней. Обычно этот звук вызывает зевоту и клонит в сон, но не сегодня.
В окнах дома плясал свет – горели все имевшиеся светильники, а в растопленной печи грелась вода. Бабы хлопотали вокруг роженицы, выставив Бориша за дверь. Мужикам не пристало находиться рядом, когда происходит таинство рождения. Особенно, если оно преждевременное, а значит - опасное.
Не находя себе места, Бориш мерил двор большими шагами, бродя от хлева до забора и обратно. Руки нервно теребили кончик кисточки, уже превратившийся в растрепанную метёлку.
Стоявший на дороге Мишек наблюдал из темноты, никак не решаясь приблизиться и окликнуть соседа. Зябко поёжившись – лето кончилось, осень вступала в свои права, ночи стали ощутимо холоднее – Мишек всё-таки отворил калитку и вошёл.
- Здорово, сосед…
- Мишек? И тебе здравствовать… Чего не спится?
- Ну так твоя ж рожает… - замялся Мишек, - дело важное, как заснуть-то…
- А, ну да, спасибо… - рассеяно ответил Бориш, думая о своём. Потом вдруг встрепенулся, вспомнив о главном. - Слушай, Мишек, это что ж получается? Мой первенец станет жертвой для нового бога? Так что ли?
И прежде, чем Мишек успел что-нибудь ответить, Бориш продолжил:
- Других баб брюхатых в деревне нету, а из-за последних новостей никто рожать-то не станет. Рафтик с Нюшкой тоже, небось, уже передумали.
- Хм… Ну-у-у….
- Я к чему? – Бориш не обращал внимания на собеседника, словно разговаривал сам с собой, - вся эта штука со жребием на капище не сработает, потому как выбирать не будет из кого. Ведь только мой малыш и останется… И что получается? Годик пройдёт, ребёночек на ножки встанет, пойдёт, первое слово скажет – и мы его отдавать должны? Врагам в услужение? Надеюсь, император их раньше прогонит, но всё же…
- Погоди, дай вначале родить спокойно, - хоть как-то попытался отвлечь приятеля Мишек.
- А? – глаза Бориша с тревогой уставились на Мишека. – Да, ты прав, конечно, роды слишком ранние, мало ли что… А вдруг это из-за того, что на поганое капище смотрела, в первом ряду сидела? А я, дурак, еще табуреточку поставил!
- Кто ж его знает… - беспомощно пожал плечами Мишек, - может и от капища… Я тебе, сосед, вот что хотел сказать…
В воздухе повисла напряженная пауза. Бориш ждал продолжения, а Мишек никак не мог решиться. Наконец, вздохнул тяжело и продолжил громким шёпотом:
- Альбинос это подстроил. Он заранее всё знал. Сказал мне, что твоя жена сегодня рожать будет. И чтоб мы… кхм… то есть я…В общем, чтоб ребеночка твоего сразу несли Нгарху ихнему, не дожидаясь, пока год пройдёт…
Ошеломленный Бориш молчал, глядя на Мишека округлившимися от изумления и страха глазами.
- Я думаю, напрасно мы огров шиш пошли рушить, - сгорая от стыда, внезапно сменил тему Мишек, - думаю, он защищал нас. И альбиносу проходу не давал, глушил его ворожбу, вот тот и злился. А теперь все мы прокляты…
- При чём тут шиш?! – зло прошипел Бориш. Мягкое лицо его словно вытянулось, ожесточилось. – Что ты мне голову морочишь?! И вообще, ты же первей всех вызвался его ломать! Если мы прокляты, то получается, что из-за тебя!
Бориш бросил наземь потрепанную кисточку, которую вертел в руках, и подался вперёд, сжав кулаки. Мишек успокаивающе поднял руки и сделал шаг назад.
- Тише, ты что…
- А теперь пришел забрать моего ребёнка?! Чтоб отдать этой бледной твари?! Выслужиться хочешь, скотина?
Пухлый кулак Бориша врезался Мишеку в глаз. Удар был не сильный, но чувствительный – полыхнуло искрами, Мишек ослеп на секунду, ойкнул, покачнулся, но удержался на ногах.
- Ага, бей, не жалей, - криво усмехнулся, закрывая рукой подбитый глаз, - я вину не отрицаю. Поддался альбиносу, согрешил…
- Ну тогда держи ещё! – Бориш снова ударил, но в этот раз промахнулся – кулак пролетел над головой, лишь немного задев волосы.
Мишек по-прежнему не сопротивлялся. Лишь медленно отступал, продолжая бормотать невнятные оправдания:
- Убежать бы всем, да поздно. Деревня оцеплена, на дороге враги, и за твоим домом наблюдают. Надо было ещё тогда уходить, вместе со Шмелеком.
Третий удар, намеченный в лицо, почти достиг цели, но Мишек в этот миг случайно наклонил голову – и кулак Бориша врезался ему прямо в лоб. Мишек плюхнулся на задницу, а Бориш вскрикнул от боли.
- Сссука, сломал, кажись, - сквозь зубы прошипел он, ощупывая ушибленные пальцы.
- Бориш, да я сам бы… вместо твоего ребёнка… поверь… но они ж детей требуют! Выбор тут невелик: отдать малыша, чтобы остальные уцелели, или не подчиниться – и сдохнуть всем вместе, целым посёлком.
- А хоть бы и сдохнуть! Кому нужна такая жизнь?! – в глазах Бориша мелькнули злые слёзы, - чем мы от скота отличаемся, если начнем рожать на продажу? Выкупать себя ценой своих детей…
Громкий младенческий плач прервал отчаянную тираду Бориша.
Он вздрогнул, осёкся и замер, не зная, что предпринять.
Дверь дома распахнулась, в светлом проёме появился силуэт повитухи, державшей на руках вопящий сверток.
- Настоящий здоровяк! – похвалила бабка, - весь в папу.
- Сын? – на секунду забыв о недавних переживаниях, расплылся в улыбке Бориш, - здоровый?
- Сын-то здоровый, - успокоила бабка, а потом помрачнела, - только вот маманька евоная…
- Что?! Что с ней?
- Плоха она… Беги скорей, может ещё успеешь попрощаться…
Глава 24
Когда рыжий солдат закончил рассказ, в воздухе на минуту повисла тишина.
- Да уж, помотало вас сильно…- сочувственно произнес Пархим, – чудом выжили.
- Ничего себе потери, если из сотни только двое уцелело… - озадаченно потёр затылок Шмелек.
- Дядька Кабай вывел, сотник наш, - рыжий благодарно указал на командира, сидевшего неподалеку и с невозмутимым видом стругавшего палочку. Время от времени пожилой ветеран бросал короткие внимательные взгляды на собравшихся вокруг костра мужиков, оценивал каждого, словно прицеливаясь.
- Братец Томша, а скажи-ка нам… - обратился к рассказчику Шнырь, но солдат резко прервал его:
- Я тебе не братец. Мои братцы остались на стенах пограничных острогов лежать. Хочешь брататься – стань рядом в бою, покажи, что не сопля.
Шнырь осекся, замешкался на мгновенье, но быстро оправился:
- Так я ж не отказываюсь, если надо стать – стану! – надул важно щеки. Будучи самым ушлым из мужиков, Шнырь соображал быстрей прочих. И сейчас уже однозначно понимал, кто на поляне настоящий атаман, а кто наивный лапотник. Повезло, что не схватились с этой парочкой. Если б каким-то чудом и одолели (расклад ведь шестеро на одного получался), многие все равно полегли бы. У того постарше, который сотник Кабай, под рогожей припрятан тяжелый тесак. А у Томши Рыжего, который в кустах засел и Пархима в плен взял, имелся заряженный кавалерийский самострел. Так что, слава богам, что обошлось без кровопускания. Не хотелось бы заплатить жизнями за котелок мясной похлебки.
Шнырь привстал, обвел взглядом мужиков, рассевшихся вокруг костра и почтительно слушавших разговор. Хитро прищурился и воскликнул наигранно радостным и бодрым голосом: