«Эх, Низа, Низа…»
Ему не хотелось думать об этом. Ему было больно, ужасно больно думать об этом.
– Каких еще атлантов?! – взревел Портос.
– Ну, скульптуры такие, – пояснил Арамис. – Мужики мускулистые, бородатые… Балконы поддерживают, карнизы всякие. Да видел, небось, в объемках. Считай, что стал такой скульптурой. Мы теперь – три атланта, три веселых друга…
Портос пыхтел, соображая. Метнул взгляд налево, направо… На пол… На потолок. Недоумение, гнев и обида на его лице сменились легкой растерянностью. Он еще немного помолчал, а потом буркнул:
– Понятно. С галеры нас сняли. Убить мало тех студенток!
«Они сами кого хочешь убьют», – подумал Крис и горько вздохнул.
– Это что, астероид? – выдвинул предположение Портос.
Арамис с сомнением взглянул на него:
– С искусственной гравитацией? Хотя, может, и астероид… Какая разница? Главное, что вляпались мы всерьез. По самые вуха.
– Чем это нас приклеили-то? – Портос вновь, стиснув зубы, сделал попытку освободиться.
– Какая разница? – повторил Арамис. – Главное, что приклеили надежно. Не оторвать. И у меня есть сильное подозрение, что это вовсе не астероид. Где-то здесь мы уже очень недавно были.
– У меня тоже такое подозрение, – проворчал Портос и скрипнул зубами. – Ведь предлагал же Годзик выжечь это гнездо! Всех бы гадов покрошили! Так нет же, наш вигион – лучший друг автохтонов! И где теперь вигион, и где – мы? – Он яростно сплюнул на каменный пол. – Поджарят, сволочи, на медленном огне во славу своего Беллиза-хренолиза…
Крис изо всех сил старался подавить эмоции, но сердце то и дело болезненно сжималось. Как могла так поступить с ним эта прелестная девушка? Это каким же умением нужно обладать, чтобы так притворяться… Разыгрывала из себя студентку, водила за нос недоумка-файтера, уже бог весть что возомнившего… Три служительницы храма триединого бога водили за нос трех развесивших уши эфесов… Выследили…
Он решил, что не стоит рассказывать товарищам по несчастью об угрозе, прозвучавшей в подземном зале храма. Они могли обвинить его в том, что знал – и не предупредил. А у него на душе было паскудно и без таких обвинений…
– Хоть, может быть, и непонятно, как мы здесь очутились, – начал Арамис, обводя взглядом распятые на стенах фигуры сослуживцев, – но вот почему мы здесь очутились, думаю, яснее ясного. «Око за око, зуб за зуб», закон талиона. Расплата… Возмездие…
– Потому они и Джека… – проронил Портос.
Воцарилось тягостное молчание, а потом Габлер медленно спросил:
– А что им мешало и нас в ту же ночь прихлопнуть?
– Меня доблестная полиция уберегла, – хмуро отозвался Портос.
– Думаю, дело здесь не в полиции, – возразил Арамис. – Джек пристрелил того жреца на пороге храма, понимаете? Он стрелял не в самом храме, а снаружи. И за это его прикончили во сне, в отключке. Он, наверное, ничего и не почувствовал. А мы с вами, парни, устроили бойню внутри. И боюсь, нам намерены отплатить по-другому. Бильш… болисно…
– Словарь переключи! – внезапно рявкнул Портос.
– Ну… смерть наша будет болезненной… Мучительной…
– И когда ты, блип, научишься нормально разговаривать? Болисно-шмолисно…
Арамис печально улыбнулся:
– Скорее всего, уже не успею научиться. Не встигну, если по-нашему…
– Ты что, издеваешься? – На мгновение Крису показалось, что разъяренный Портос сумеет отодрать свое тело от стены. – Задолбал своим коверканьем!
– Нет, Юл, не издеваюсь, просто забавляюсь. Ситуация уж больно забавная. Как в объемке про приключения доблестных файтеров.
Габлер понимал, что Портос беснуется от бессилия. Ничего, ну абсолютно ничего нельзя было изменить. Разве что вернуться в прошлое. В первое августа. Но такое возможно только в фантастических книжках: там персонажи вовсю вторгались в старые времена и лихо меняли историю по своему усмотрению…
«Не связывайся с беллизонками», – говорила та хошка, Алина. Видимо, что-то про них знала. Не надо было связываться… Впрочем, это не он связывался с Низой, а она с ним. Шла по следу, подкарауливала подходящий момент…
– Как в объемке… – проворчал Портос. – В гробу я видал такие объемки!
– Вот-вот, – подтвердил Арамис.
– Что «вот-вот»?
– Про гроб ты очень точно подметил…
– Да пошел ты! – Портос в сердцах плюнул в друга, но не попал. – Лучше давайте думать, что тут можно предпринять. Не торчать же здесь, пока не подохнем! Жрать, между прочим, охота… Давайте, включайте мозги, должны быть варианты!
– Если бы… Не суетись, Юл. Думаю, вскоре нам все подробно объяснят. Объявят приговор. – Арамис вновь грустно усмехнулся. – Вот и все варианты, других не вижу.
Портос угрюмо засопел, а потом тоскливо повторил:
– Жрать охота – сил нет… Они нам что, промывание желудка устроили?
– Вряд ли, – отозвался Арамис. – Наверное, мы просто долго в отключке были. Потерпи, Юл, скоро уже ничего не захочется. Голод пройдет. Навсегда…
– Спасибо, дружище, успокоил! – свирепо вращая глазами, процедил Портос.
– Может, Граната… – начал было Арамис, но тут же замолчал.
– Что – Граната? – встрепенулся Портос.
– Может, опять захочет законнектить, показать своих очередных подружек. Никто из нас не ответит, вот и забеспокоится… Хотя…
– А он что, уже выходил на связь? – спросил Крис. – Когда это?
– Когда мы с Юлом в моей каюте сидели, – пояснил Арамис. – Эти еще не пришли… Звонит, пьянющий вдрабадан. Показывает, как на столе у него хошка голышом отплясывает…
– И ты ему сказал про беллизонок? – в душе у Габлера забрезжила надежда.
– Да, сказал, что в кабаке с ними посидели, а ты и дальше там остался, до победы.
– Фигня все это, – уныло сказал Портос. – Ну, не достучится он до нас, и что? Подумает, что мы все-таки решили оттянуться и теперь лежим в отрубе.
– Может, и так, – согласился Арамис.
В подземелье вновь наступило безрадостное молчание. Выхода не было… Не было.
– Она сказала, что мне зачтется, – вдруг сообщил Крис.
Портос поднял брови:
– Кто сказал? Беллизонка твоя? Что зачтется?
– Я там, в кабаке галерном, одного немного поучил вежливости, – объяснил Габлер. – Он ее оскорбил. И она сказала: «Тебе зачтется»…
– Радуйся, Гладиатор, – с иронией произнес Портос. – Значит, тебя пощадят. Нас с Лино ухайдакают, а тебе только яйца открутят. Считай, тебе крупно повезло.
– Не переживай, Юл, – сказал Арамис. – Может, нас небольно зарежут: чик – и мы уже на небесах.
Портос с грустью посмотрел на него:
– А помнишь, что Граната сочинил? «Если файтер сдох – он совсем уж плох».
– Да, это точно, – согласился Арамис.
Габлер закрыл глаза. Он не мог больше смотреть на эти каменные стены, на проем, ведущий в коридор. Скоро, ох скоро кто-то придет оттуда, из темноты. Придет по их души.
Он злился на себя за то, что не до конца поверил собственным подозрениям, дал себя облапошить. Сам покорно пошел в ловушку. Своими руками сложил собственный погребальный костер.
И еще ему было жалко себя. И маму жалко, и отца. Их подкосит его смерть… А вот на Анизателлу у него зла не было. Он еще раз прислушался к себе: нет, не мог он на нее злиться.
Не мог…
– Не спи, Гладиатор, еще наспишься, – услышал он голос Портоса. – А вообще, парни, кто его знает? Может, сумеем договориться?
– Это что, рыдать и пощаду у них вымаливать?! – возмутился Арамис. – У тех мокрощелок?
– Почему «рыдать», Лино? Попробовать им объяснить. Задачу, которую нам поставили, объяснить. Вообще, ситуацию. У нас же служба, приказ есть приказ. Мы же не из-за собственной кровожадности бойню устроили.
– Не уверен, что они нас послушают, – отозвался Арамис. – Очень не уверен. Как считаешь, Гладиатор?
Габлер открыл глаза. Подумал и сказал:
– Неважно, как я считаю. Важно, как будут считать они. А судя по тому, как они обошлись с Атосом…
Он не договорил, потому что в коридоре послышались шаги. Шаги приближались.
– Ну, вот и пришли по наши души, – уныло произнес Арамис. – Все хорошее когда-нибудь кончается.
Портос крякнул и промолчал, а Габлеру вспомнилась строчка из задорной песни, которую Граната как-то распевал в кабаке: «Ну, так что? Покажем этим гадам, как лихие парни умеют умирать…»
И вот они одна за другой шагнули в проем – две довольно высокие фигуры в знакомых уже зеленых плащах и одна потоньше и пониже – в синем. При виде ее Габлеру сразу вспомнились три тени с какими-то цилиндрами, которые он встретил в подземелье горного храма. Бледные лица вошедших были видны достаточно хорошо. Крис сглотнул, узнав Низу. Только она теперь отнюдь не походила на девчонку-студентку, и ее строгий взгляд наводил на мысль о богине возмездия. Ее спутниками были мужчины, жрецы с круглыми знаками Беллиза, свисавшими на продетых в мочки ушей цепочках. На их лицах тоже не замечалось и следа благожелательности. Далеко внутрь заходить эти трое не стали, остановившись в двух шагах от проема – девушка посредине, мужчины по бокам.
Ни один из файтеров не проронил ни слова. Напрягшись, они ждали оглашения приговора. Крис не сводил глаз с Анизателлы, но девушка не смотрела на него. Она впилась взглядом в пол в центре помещения, и когда заговорила, Габлеру показалось, что беллизонка читает появившиеся там невидимые ему строки.
– Мы вернули вас сюда, чтобы убить, – ровным холодным голосом произнесла она, и у Криса словно что-то оборвалось внутри, а Портос шумно вздохнул. – Вы должны ответить за содеянное. Такова воля Единомножественного Беллиза-Беллизона-Беллизонов. Поднявшие руку на служителей его, те, которые прервали их прохождение в пятом слое фии, должны окончить и свои пути. Ибо тот, кто уроняет других, сам подлежит падению. Да исчезнет без остаточного следа их лайо в кругах пустот! – Она вдруг взглянула на Криса и добавила, уже не торжественно и грозно, а горько: – Вы убили и моего отца…
И Габлер понял, что ни о каком снисхождении н