– Тамара говорит, что ты порой смотришь на меня, будто сожалеешь о чем-то, – сказала я. – О чем ты сожалеешь, Джерико?
– Ни о чем. Очевидно, она видит то, чего нет, – натянуто ответил он.
Я помотала головой.
– Я тоже это замечала. Видела боль в твоих глазах, когда ты смотришь на меня. Я думала, что это боль от отметок.
– Значит, видимо, так и есть. – Мрачно кивнул он. – Бо́льшую часть времени я вообще на тебя не смотрю, Дрейк. Не стоит принимать меня за одного из своих многочисленных восторженных поклонников из реального мира. Я не они.
– А сейчас смотришь на меня.
– Мне от этого никуда не деться.
– А мог бы.
– Дрейк, я сегодня пришел сюда выпить, – сказал он. – Ты села напротив, прямо у меня перед глазами. Поэтому я и смотрю на тебя.
Я взглянула на бутылку вина, смутно осознавая, что она уже пуста и я, вне всякого сомнения, помогла опустошить ее содержимое.
– Кажется, я пьяна.
– Это многое объясняет. – Он подозвал разносчицу, которая принесла еще одну бутылку.
– Что, например?
– Например, то, что ты прикасаешься ко мне безо всякой причины.
Я убрала руки и, сложив их на коленях, издала нервный смешок.
– Прости, пожалуйста. Не хотела тебя обидеть.
– Забудь. – Он снова наполнил наши кружки и с угрюмым выражением лица отпил из своей. – Что еще нового в мире Джейни?
Я провела указательным пальцем по краю кружки.
– Мика подтвердила, что Лазос колдун.
– Ура. Значит, он говорит правду.
– Все равно в этой истории со зверем что-то не сходится. Это голодное, жестокое существо проникает в неприступную крепость и пожирает нескольких заключенных, а потом ускользает обратно, но по какой-то причине не трогает домашний скот? По пути не схватит ни одной курицы на закуску? А Лазос благодаря своим снам точно знает, когда оно появится снова.
– Ну, когда ты так говоришь, все и впрямь звучит очень неправдоподобно. Но это не значит, что все это неправда. – Он наклонился ближе. – Я разберусь, Дрейк. Что бы ни случилось завтра, я справлюсь.
– Ладно, – прошептала я. – Значит, ты отправляешься в лес, выслеживаешь это существо и вонзаешь нож ему в сердце. Лазос в восторге и выполняет свою часть сделки. И что потом?
– Потом я возвращаюсь к Вал, а ты к своей счастливой блистательной жизни.
Я сделала глоток вина.
– Даже если я ведьма?
Парень шумно выдохнул.
– Я думал, ты сочла это бреднями пьяного дурака.
– Тамара это подтвердила. Я сопротивлялась, Джерико. Все это время. Боролась со всем, но сомневаюсь, что достаточно сильна.
– Ты чертовски сильная, Дрейк. Сильнее, чем можешь себе представить. Быть может, ты ведьма. Это не важно. Ты от этого не становишься другой. Просто все вокруг становится интереснее.
Я позавидовала тому, с какой легкостью он воспринял такую шокирующую новость.
– Послушать тебя, так все просто.
– И все просто. Магия переходит по семейной линии. У тебя в роду был кто-то, кого могли считать ведьмой или колдуном?
Я помотала головой.
– Мне ничего не известно о истории моей семьи. Я даже не думала интересоваться этим вопросом. Мне это вообще никогда не приходило в голову.
– Конечно, не приходило. С чего бы?
Я покопалась в мыслях, хотя сейчас их притупляло вино, и попыталась найти хотя бы намек. Что угодно, что могло бы помочь мне разобраться.
Что-то, что я затолкала как можно дальше, поднялось из самых глубин памяти.
– Погоди. Вечер раута, – сказала я. – В прошлом году на рауте отец хотел мне что-то сказать. Он очень нервничал в тот вечер, и, наверное, поэтому мы с ним поругались из-за моего дурацкого платья и его длины. Он сказал, что хочет, чтобы я узнала правду. Что я уже достаточно взрослая, а он слишком долго ее скрывал. Боже, до этого момента я даже не вспоминала об этом.
Джерико притих посреди шумной трапезной.
– Какую правду?
Глаза защипало.
– Я не знаю. Возможно, о том, что у нас в семье была магия? Может, что-то еще? Я ведь уже не узнаю. Мы тогда опаздывали, а я злилась на него. Сказала, чтобы рассказал потом. Но потом так и не настало. – На стол упала слеза, и я опустила взгляд на руки. – Через полчаса он умер у меня на руках. Так все и закончилось. Я не могу вернуться. Не могу ничего изменить. Он умер, думая, что я была избалованной девицей, которая доставила ему хлопот и не ценила его.
Джерико налил еще вина, и я заметила, что у него дрожат руки. Он тихо выругался.
– Не знаю, что сказать, Дрейк. Ты не избалованная девица. Тебе было шестнадцать. Совсем ребенок. И ты не должна была проходить через это. Черт побери. Мне жаль. Мне очень жаль.
Он проглотил вино, а когда поставил кружку на стол, я потянулась к его руке и переплела наши пальцы, резко вздохнув от прикосновения его теплой кожи к моей.
– Спасибо, Джерико, – тихо сказала я.
– Не благодари меня, – пробормотал он.
Мгновение спустя он убрал руку и снова тихо выругался.
– Мне нужно идти. Надо отдохнуть перед завтрашней охотой. – Он встал и, прихватив полупустую бутылку вина, быстро глотнул из нее.
Я чуть было не окликнула его, чтобы остановить, но он стремительно направился к выходу. Для него разговор был окончен. Понятно. Ему нужно было о многом подумать перед завтрашним заданием.
Убить чудовище.
Спасти девушку.
Но неужели это был единственный способ, единственный вариант? Я наконец достигла того этапа, которого не думала достичь никогда: я больше не могла полностью игнорировать не имевшие смысла события моей жизни. И я не могла закрыть глаза на все, что узнала. Будто кто-то отмыл внутри меня окна, которые неведомо для меня самой были покрыты слоями многолетней грязи и раньше пропускали лишь немного света извне.
Во времена, когда эти окна были запачканы сильнее всего, я бы вовсе не заговорила с кем-то вроде Джерико. Он бы даже не привлек моего внимания – тот, кто буквально восстал из мертвых, был отмечен магией, которая изменила его, управляла им и вынуждала подчиняться жуткой начальнице.
Но теперь я видела его отчетливо сквозь свои недавно отмытые окна.
И несмотря на его раздражающую, пассивно-агрессивную привычку уходить, когда ему становилось некомфортно, этот разговор был не закончен.
Я вышла из переполненной трапезной и нагнала его возле дома.
– Джерико, – позвала я.
Он напряг плечи и толкнул входную дверь.
– Мы закончили, Дрейк. Иди поспи. – Он зашел внутрь и захлопнул за собой дверь.
Можно подумать, меня это остановит. Алкоголь, который теперь несся по моим венам, похоже, обладал собственным разумом. А двери здесь были без замков.
Когда я вошла в лачугу, Джерико издал недовольный стон.
– Что на этот раз? – рыкнул он.
– Почему королева не казнила Лазоса? Она казнила всех, кто был связан с магией. Даже собиралась казнить Тамару, а она самый добрый человек, которого я встречала. И не говори мне, что дело в том, что Лазос – магическая энциклопедия. Какое ей до этого дело? Она уничтожает магию, а не архивирует ее.
– Честно? Да кто ее знает. Может, дело в том, что королева просто бессовестная, жадная до власти эгоистка и всегда ею была, даже если ты этого пока не поняла. Ей для чего-то нужно было оставить Лазоса в живых, но заточить в тюрьму недалеко от дворца.
Я по-прежнему вздрагивала, когда кто-то неуважительно отзывался о королеве. Даже сейчас, когда в моем распоряжении было больше знаний о ее прежних решениях.
– Она всегда была ко мне добра, – сказала я. – Но я начинаю замечать ее недостатки.
– Уже кое-что, полагаю.
– Джерико, здесь творится что-то очень странное, и я не знаю что.
– Тебе и не нужно это знать. Просто дай мне найти и убить чудовище, кем бы оно ни было, на том и покончим. А потом начнешь налаживать свою жизнь в комфорте и роскоши резиденции премьер-министра.
Я вздернула подбородок.
– А если это чудовище само тебя убьет?
Он хмуро на меня глянул.
– Маловероятно.
– Но возможно.
– Я уже убивал, Дрейк, нравится тебе это или нет. И чудовищ и не чудовищ.
– А кого ты убивал? – нерешительно спросила я и добавила с большей решимостью: – Я поняла, что ты безбашенный блэкхарт с этой своей крутой татуировкой кинжала и должен делать то, что велит твоя начальница-ведьма. И предполагаю, что все может пойти наперекосяк.
– Верное предположение. Не волнуйся за меня, Дрейк. Я сам могу справиться со всем, что меня ждет, без чьей-либо помощи. Я делал это с тех пор, как умерли мои родители. Но даже когда я сам умер, то все равно вернулся, чтобы продолжить.
Джерико отвернулся к небольшому окну, за которым виднелся темный лес. Сегодня не было видно луны, небо закрывал слой густых облаков. Только свет свечи не давал комнате погрузиться в полный мрак.
Я наблюдала за блэкхартом, пытаясь понять его лучше.
– Значит, я должна вернуться к нормальной жизни, даже зная, что я ведьма и магия не зло, а большинство ведьм и колдунов, которых казнили за последние столетия, не заслуживали смерти?
– Все просто, правда?
Боже, как же он раздражает.
– А ты попросту вернешься к Валери?
– Думаю, я всегда могу отрубить себе руку и остаться в крепости, продолжая есть размазню и пить мочевую воду, пока не умру от естественных причин. – Он сделал глоток из бутылки и вытер рот тыльной стороной ладони. – Звучит здорово.
– А как же Виктор? – спросила я.
Он насупился.
– А что с Виктором?
– Он думал, что ты умер. Но ты жив. Вы могли бы воссоединиться, снова стать семьей. – Мне хотелось рассказать Джерико об отголоске, в котором я видела, как он защищал Виктора, когда они встретились в Банионом, но сдержалась. Это воспоминание сейчас ничем ему не поможет, а только причинит боль.
– Вик желал мне смерти в нашу последнюю встречу перед королевскими играми. – Джерико провел пальцем по шраму на подбородке. – Он сказал, что я мешаю ему и, оставаясь со мной, он лишен всякого шанса дотянуться до звезд. Или… тут можно выбрать любое клише, связанное с успешной жизнью. Сказал, что мой способ справляться с отвратительными трудностями, которые подбрасывала нам жизнь, понапрасну растрачивает его потенциал. Вик не хотел драться в грязных клубах за деньги, отдавая больше девяноста процентов выигрыша Рашу. Он всегда был нацелен на приз. А я на то, чтобы выжить.