В глазах Эмброуза промелькнула тень разочарования, будто он надеялся огорошить меня этой новостью.
Я ненавидела его за это.
– Да, полагаю, что любил, – согласился он. – И эта любовь делала его слабым. Луи никогда не был так же хорош, как я, или так же воспитан – совсем не тот уровень. Но все, чего хотел я, было подано ему на блюдечке с голубой каемочкой. Как же я его ненавидел! В точности как ненавижу тебя. Ты должна была умереть вместе с ним.
Я знала, что он меня недолюбливает, но была потрясена, сколько яда звучало сегодня в его словах. Эмброуз был лучшим другом моего отца с тех пор, как они были подростками.
Во всяком случае, я так думала. Но внезапно увидела правду. Эмброуз завидовал, слепо завидовал всему, чего добился мой отец, опередив его. А зависть бывает так же смертельна, как яд.
Я уставилась на него во все глаза.
Ты должна была умереть вместе с ним.
Последний кусочек огромной головоломки наконец встал на свое место. И не важно, каким уродливым и гнилым он был, он все равно идеально подходил.
– Это сделал не лорд Банион, – прошептала я, сквозь болезненный ком в горле. – Это были вы, ведь так? Вы убили моего отца, чтобы отнять его работу, его жизнь, все, ради чего он трудился. Все, что, как вы считали, по праву принадлежит вам.
Опьяневшие глаза Эмброуза округлились, и, отодвинувшись от стола, он с минуту ошарашенно смотрел на меня.
Мне не нужно было видеть воспоминания Эмброуза, как отголоски Баниона, чтобы понять, что он говорил правду. Ужасную, ужасную правду. Поэтому он не хотел, чтобы Джерико допрашивали об убийстве моего отца.
Потому что ответы блэкхарта могли вывести прямиком на него.
А потом Эмброуз расхохотался, и от этого леденящего звука у меня по спине побежали мурашки.
– Умная девочка, – сказал он. – Умнее, чем я думал.
Я выдавила из себя слова, потому что должна была знать:
– Как вы нашли Валери? Даже королева не может ее найти.
Эмброуз ответил мне натянутой улыбкой.
– Ох, я знаю эту ведьму очень, очень давно. Очень услужливая женщина… за хорошую цену.
Тот момент на лестнице во время прошлогоднего раута королевы был запечатлен в моей памяти так же ярко и мучительно, как и пылающие воспоминания Баниона.
– Вы поехали в больницу с моим отцом. А мне велели оставаться с Селиной. Отец пообещал мне, что с ним все будет хорошо, что он выживет.
В глазах Эмброуза мелькнуло раздражение.
– Все должно было пройти безупречно, но не вышло. Этот блэкхарт подвел меня, подвел Валери. У меня остался лишь один вариант: закончить начатое, чтобы получить свою награду. И вот что мы имеем. Кроме Валери и тебя, Джослин, никто не знает правду. Умна ты или нет, тебе никто никогда не поверит.
Я уставилась на него, потрясенная его холодным, самодовольным признанием.
Онемела до самого нутра.
Селина вернулась за стол и села рядом со мной.
– Ну что, было неприятно, – сказала она. – Хелен просто ужасна.
Мы с Эмброузом по-прежнему пристально смотрели друг другу в глаза, прервав зрительный контакт, только когда подошел официант принять наш заказ.
Я не могла дышать. Не могла думать. Едва могла пошевелиться. Я с трудом потянулась за бокалом и, схватив за хрустальную ножку, поднесла его к губам, чтобы сделать судорожный глоток. Часть вина пролилась через край и запачкала белоснежную скатерть. Когда я поставила бокал, он выскользнул из моих рук, и остатки вина пролились на стол.
– Джосс! – воскликнула Селина. – Что случилось?
– Мне нужно идти. – Я резко встала и вышла из-за стола, не сказав больше ни слова.
Выбежав из ресторана, я сделала глубокий вдох в надежде, что он поможет успокоить внезапно возникшее желание закричать.
Селина нагнала меня, когда я почти дошла до дворца, и схватила за руку, заставляя замедлить шаг.
– С тобой все хорошо? – спросила она. – Что случилось? Что тебя расстроило? Мой отец, да?
– Ага, – проговорила я. – Можно и так сказать.
– Что он тебе сказал? – Похоже, она злилась за меня.
– Иногда он бывает невыносим.
А это было величайшее приуменьшение на свете.
Я и так была потрясена тем, что Регис Эмброуз нанял Валери, чтобы убить моего отца. Но вот осознание, что на самом деле именно он убил его… что отец мог выжить после ранения…
Я не знала, как это пережить.
Но вдруг поняла, что Селина обнимает меня.
– Прости, – сказала она. – Я сожалею, что тебе пришлось все это пережить и что от слов моего отца стало только хуже. Но все будет хорошо. Нас обеих скоро ждет потрясающая жизнь. Я тебе обещаю.
Она искренне верила в это. А я не могла ей рассказать. Не могла рассказать ни о чем.
Всю свою жизнь я доверяла ей свои самые сокровенные, самые темные тайны, делилась каждой пикантной сплетней, которая неожиданно долетала до моих ушей, но не могла сказать ей ни слова о том, кто я на самом деле такая и что наделал ее отец. Я не позволю себе разрушить и ее жизнь. Не думала, что мое сердце может разбиться еще больше, но ошибалась.
– Обещаешь, значит? – прошептала я. – Будто это так просто?
– Все так просто, – настаивала она. – Чем хуже все кажется, тем яснее становится.
– Что, например? – спросила я.
– Например… Виктор. – Она сделала судорожный вдох. – Я чувствую, будто всю мою жизнь другие люди принимали решения за меня, и эта помолвка – не исключение. И я… мне кажется, что я правда влюблена в него, но не уверена, что готова к замужеству. Я хочу, чтобы все шло неспешно, понимаешь? Мне нужно время, чтобы решить, как будет лучше для моего будущего.
– Я думаю, это верное решение, – искренне ответила я. – Ты должна доверять своему внутреннему голосу. Ты поймешь, если это настоящая любовь. Почувствуешь, даже если тебе хочется этого меньше всего на свете. Когда любовь к кому-то может разрушить всю твою жизнь и все, чего ты желала. И все же от мысли о том, чтобы потерять его, кажется, что тебя буквально разорвет на части.
Она нахмурилась.
– Мы все еще говорим обо мне?
Мой смех вышел болезненным и хриплым.
– Да, о тебе. И о любви. И о том, какая она нелепая и беспокойная.
– Ладно, – поморщилась Селина. – Пожалуй, нужно серьезно поговорить об этом с Виктором.
Мне отчаянно хотелось сказать ей, что Виктор не тот, кто ей нужен, ни сейчас, ни когда-либо в будущем. Что он был частью отлаженного механизма, который хранил темные тайны королевы независимо оттого, кто страдал или погибал между делом. Сказать, что Виктор Рейден вовсе не чемпион, как мы с ней, да и все остальные, считали.
Но я ничего не сказала.
– Лучше сделай это, пока не начала примерять свадебное платье, – сказала я.
– Сделаю. – Улыбнулась она, но уголки ее губ были печально опущены. – Не важно, что сказал тебе мой отец, просто не бери в голову, хорошо? Ты чудесная. Вообще безупречная. Подожди пару дней и снова почувствуешь себя самой собой, и мы сосредоточимся на нашем потрясающем будущем.
Я взяла ее за руку и крепко обняла.
– Ты лучшее, что есть в моей жизни, Селина. Самая лучшая на свете подруга. Я тебя люблю. Никогда в этом не сомневайся, хорошо?
Она со смехом обняла меня в ответ.
– Не Хелен?
– Точно не Хелен.
– Я тоже тебя люблю, Джосс, – ответила она.
Мы разомкнули объятья, и она поверила, что ей благополучно удалось меня приободрить. Пусть верит. И пусть верит, что ее отец – замечательный человек, который иногда бывал груб по пьяни.
Он хотел, чтобы я исчезла из жизни Селины. Из единственного дома, который у меня был.
Но я уже знала, что после всего этого не смогу вернуться к нормальной жизни и вновь стать нормальной собой.
Я пыталась убедить себя, что это возможно, но теперь была вынуждена признать правду. Нормальная, прежняя я была тщеславной и эгоистичной. Да, возможно, немножко самовлюбленной. И признаться честно, возможно, и впрямь оказывала дурное влияние на милых, чувствительных девушек вроде Селины. Но самое главное, прежняя я намеренно игнорировала правду. А я не игнорировала.
Я не могла вернуться к такой жизни. Но не знала, что делать и куда податься.
А пока я зашла в свои покои и присела на край кровати. Просторная, роскошная комната будто бы становилась все меньше и меньше, смыкаясь вокруг меня, пока не стало негде двигаться и дышать.
Джерико сопротивлялся мощному магическому воздействию Валери. Пистолет выстрелил, одна-единственная пуля нашла цель, но он противился тому, чтобы этот выстрел стал смертельным.
Самое главное, что не он оборвал жизнь моего отца.
Это сделал Эмброуз.
И премьер-министр был прав. Никто никогда не поверит правде. Завтра утром Джерико казнят за преступление, и он унесет все тайны и сожаления с собой в могилу.
Я вскочила с кровати и принялась мерить комнату шагами. Я не могу этого допустить. Нужно помочь ему сбежать отсюда.
Ага. Будто я могу за считаные часы спланировать искусный побег тщательно охраняемого заключенного. Я даже не знаю, где его держат.
Стены все продолжали смыкаться, я начала задыхаться, делая вдох и выдох, пока все не поплыло перед глазами и я не почувствовала, что теряю сознание.
Я знала правду, но ничего не могла с этим поделать.
И как раз когда я дошла до самого дна отчаяния, я услышала звук. Очень громкий, оглушительный звук.
Во дворце заревела охранная сигнализация.
Глава 24
Самое разумное, что можно сделать при звуке сигнализации, – это спрятаться в безопасном месте, пока она не стихнет. Но эта история не про меня. Я вышла в коридоры дворца, съежившись от мучительно громкого шума. Гражданских нигде не было видно, только гвардейцы быстро шли по устланным красными коврами проходам.
– Эй, – окликнула я, обращаясь к тому, кто замедлил шаг и взглянул на меня. – Что случилось?
– Нарушение безопасности в восточном крыле, мисс Дрейк, – мрачно проговорил он. – Возвращайтесь в свои покои, пока мы решаем этот вопрос.