Мило всматривался в темноту.
— Рой, далеко отсюда Драго?
Невинс показал на юг.
— По этой дороге. Четыре-пять миль.
— Иногда мне хочется посмотреть на это.
— Не на что смотреть. Около дюжины сгоревших домов.
— На что это было похоже? Пожар, и все? Это было жутко?
Рой пожал плечами. Он вынул сигарету, откашлялся и сплюнул на землю. Конечно, если ты роешься в пепле, пытаясь понять, где останки людей, а где что-то еще.
Парень почувствовал нерешительность старого помощника и быстро взглянул на него. Рой замолчал, уставившись на тлеющий кончик своей сигареты.
Мило Фернандес посмотрел на юг, словно пытаясь увидеть сгоревшую деревню в пяти милях от леса.
— Ты не знаешь, что там произошло, Рой? В Драго? До пожара?
— Откуда же? Своего рода культ. Типичный для Лос-Анджелеса. Люди, жившие там, никогда не уходили далеко из своей деревни.
— Существовали предания.
— Да, я слышал их. Что-то непонятное.
— Это были не люди. А в лесу ночью слышался вой.
— Ну и что? Ночью в лесу бывает много забавных звуков.
— Люди слышали его и после пожара. После того, как в Драго все сгорело.
— Послушай, приятель, мы иногда сами пугаем друг друга, рассказывая у костра страшные истории. А сейчас мне не до этого.
— Хорошо, Рой. Я просто любопытен.
Впереди затрещало. Оба помощники прислушались. Они посмотрели друг на друга, затем в сторону шума.
— Кто там, — позвал Рой Невинс.
Молчание.
Еще один хруст веток.
— Креддок..? Вейн..?
Тишина. Шум движения. В двадцати шагах от них впереди что-то приподнялось. На них смотрело лицо. Бледное лицо, испачканное грязью. Черные спутанные волосы. Дикие глаза.
— Эй!
Лицо исчезло. На мокрой земле остались следы ног.
— Чертовщина, — Рой растоптал сигарету. Мило уже его опередил, преследуя исчезающее существо, которое пробиралось сквозь деревья.
Беглец оставлял следы, прорываясь через кустарник. Два полицейских следовали за ним. Рой Невинс чертыхался, когда к нему цеплялись колючки и на ботинки налипала грязь.
— Стой! — кричал Мило Фернандес. — Приказ шерифа!
Рой запыхался, дыхание с шумом вырывалось из открытого рта. Он держался за кожаный ремень, на котором висела кобура его полицейского револьвера тридцать восьмого калибра. Он придерживался правила: никогда ничего не делай наспех. Черт с ним. Стрельба может привести к беде. Ты должен отвечать за каждый выстрел. Во всяком случае, стрелять было не в кого. Ему удалось только увидеть мельком спину Мило, атаковавшего беглеца.
Впереди послышался глухой стук падающих на землю тел. Рой рванулся через заросли и едва не упал на Мило. Парень применил к беглецу прием, и тот лежал, распластавшись на сырых сосновых иголках.
— Я поймал его, Рой.
— Вижу. Надеюсь, ты не слишком сильно стукнул его, чтобы можно было поглядеть, кого мы поймали.
Мило осторожно ослабил захват. Существо не двигалось, и он схватил его за плечо и перевернул.
— Ребенок, — растерянно проговорил Рой.
Лицо, смотревшее на них, было бледным и испуганным. Странно, но дышал он не тяжело.
— Почему ты побежал? — спросил Невинс.
Большие испуганные глаза смотрели на полицейских. Мальчик не отвечал.
— Встань.
Мальчик поднялся согнувшись.
— И не пытайся больше бежать. Мы отвезем тебя в город.
Невинс взял мальчика за руку. Под гладкой кожей были крепкие мышцы. Мило, не отрываясь, смотрел на лицо мальчика.
— Пошли, — сказал Невинс. — Я хочу вернуться с ним к машине до темноты. В чем дело?
Мило Фернандес не знал, что ответить.
— Взгляни. Что-то не так с его зубами.
Глава 2
Палата на втором этаже в больнице округа Ла Рейн была чистой и светлой. За окном пела ночная птица. Мальчик приподнялся на кровати. Его темно-зеленые глаза в поисках выхода обежали всю комнату.
Рядом с кроватью стояла и улыбалась Холли Лэнг. Она была высокой и стройной, с короткими темными волосами и карими глазами. Ее улыбка была доброй, и люди обычно улыбались ей в ответ. Но выражение лица мальчика не изменилось.
— Сейчас ты выглядишь немного лучше, — произнесла она.
Мальчик взглянул на нее и отвел глаза в сторону.
— Как ты себя чувствуешь?
Он не ответил.
— Я думаю, ты немного испугался, — продолжала Холли мягко и доброжелательно. — Такое случается. Больница может напугать. Меня зовут Холли. А как зовут тебя? Если не хочешь, можешь не говорить. Нам некуда спешить.
Пальцы мальчика нервно теребили край простыни.
— Я доктор.
На мгновение его зеленые глаза встретились с ее.
— Не такой, который делает уколы, — быстро добавила она. — Я больше разговариваю. А также слушаю, если ты захочешь поговорить со мной.
Мальчик отвернулся и уставился в окно на темные деревья. Холли не могла понять выражение его лица.
Холли ждала, наблюдая за ним. Но ничего не менялось.
— Что-то с тобой произошло, — сказала она больше самой себе, чем мальчику. — О чем ты сейчас думаешь?
Больница округа Ла Рейн больше походила на дорогой горный курорт, чем на лечебное заведение. Она была расположена в живописном уголке леса на склоне горы над городом Пиньон. За ней виднелись Техасские горы. Удобства, великолепное оборудование, вежливость налогоплательщиков Калифорнии. Чего нельзя было сказать о персонале.
Выпускники медицинской школы, представители низших кланов, находили здесь свой дом. Врачи с сомнительным прошлым, медсестры с сомнительной репутацией — таков был ее персонал.
Здесь всегда было больше кроватей, чем пациентов. Администрация жила в страхе ожидания, что во время очередной бюджетной баталии в Сакраменто кто-нибудь предложит послать больницу ко всем чертям. Перестанут поступать средства, и множество людей останется без работы. А ведь бюджетные чиновники Сакраменто могли бы их содержать.
Доктор Холланда Лэнг, которую все называли просто Холли, не принадлежала к числу подобных. Она оставила прибыльную частную практику клинического психолога, когда работала в Министерстве общественных служб. Когда люди спрашивали, зачем она это сделала, Холли отвечала, что должна загладить свою вину. Ей неудобно было признаться, насколько глубоко заботили ее люди, нуждающиеся в помощи.
И округ Ла Рейн, учитывал эти странности, обратился именно к ней. Она была не высокого мнения об этом медицинском учреждении, но среди отверженных встретила несколько чудаков, к которым и сама могла относиться.
Теперь Холли смотрела на мальчика, пытаясь понять, что с ним произошло. Его привезли два часа назад, и за это время он не произнес ни слова. Она выгнала из палаты любопытных зрителей, чувствуя, что по крайней мере сумеет успокоить мальчика.
За дверью послышался шум. Она с досадой обернулась.
На пороге стоял шериф Гевин Ремси.
— Не возражаете, если я войду?
— А разве я могу вас остановить?
— Безусловно. Если скажете, чтобы я ушел.
У Холли перехватило дыхание. Ее отвращение к полицейским невольно вернуло в прошлое, ее участие в студенческих демонстрациях протеста, но это не помогло.
— Входите, — произнесла она.
— Благодарю, мисс Лэнг. Я постараюсь вас не задержать.
— Я доктор.
— О, конечно. Доктор Лэнг. Прошу прощения.
Она смягчилась.
— К чему такие условности. Мы можем называть друг друга просто по именам. Я Холли.
— Гевин, — ответил он.
«А он неплохо смотрится, — подумала Холли, — если, конечно, вам нравится подобный тип. Тип мужчины с рекламы „Мальборо“. Она видела его раньше в Пиньоне и с сожалением подумала, что он полицейский.
— Как мальчик? — спросил Ремси.
— Состояние удовлетворительное.
— Он что-нибудь сказал?
Холли быстро взглянула на юного пациента. Зеленые глаза настороженно смотрели на шерифа.
— Мы только познакомились, — сказала она. — Еще ни о чем не говорили.
— Я хочу задать ему несколько вопросов.
Мальчик, казалось, сжался на кровати.
— Может, сначала поговорите со мной? — предложила Холли.
— Хорошо.
Она вышла вслед за Ремси в холл и внимательно посмотрела на него, когда тот обернулся. У Холли были стройные ноги и прекрасная фигура. Немного мужчин могли остаться равнодушными, увидев ее. Гевин Ремси мог, и ее это задевало.
— Полагаю, вы сначала кое-что мне объясните, прежде чем войдете в палату.
— Сожалею. Дверь не закрыта.
— Но, надеюсь, вы не причините вреда.
— Приятно это слышать.
— Вы должны понимать, что в мои обязанности также входит оберегать пациентов от волнений.
— Понимаю, — ответил Ремси, — но вы выполняете свою работу, а я свою.
— Мне не совсем ясно.
— У меня пропали двое охотников, а в холодильнике лежит труп.
— Какое отношение это имеет к мальчику?
— Я еще не знаю, но мне и надо это выяснить. Похоже, этот мальчик провел в лесах не меньше трех дней. Примерно столько же времени там пролежал труп.
— Но вы же не думаете, что мальчик что-то с ним сделал?
Глаза Ремси вспыхнули голубым огнем.
— Почему бы и нет? Только из-за того, что он несовершеннолетний? На прошлой неделе двенадцатилетний мальчишка из Лос-Анджелеса поджог свою мать, потому что она нашла его героин. Семилетняя девочка утопила в бассейне своего младшего брата, потому что ему уделяли больше внимания. Два мальчика из Глендалл подвесили к сиденью качелей маленькую девочку. Мальчикам было по шесть лет. Продолжать дальше?
— Нет, не стоит. Я допускаю, что преступные действия не имеют возрастных границ, но мне не хочется делать поспешные выводы, что мальчик в чем-то виноват.
— Холли… Доктор Лэнг… все, что я собираюсь сделать, это поговорить с ним. — Гевин поднял руки. — Взгляните, у меня даже нет наручников.
— Хорошо. Но ведь он еще не говорит. Он пережил что-то страшное и еще не пришел в себя. Вы не могли бы выяснить, кто он такой?
— Могу, и этим занимаюсь. Я передал его описание по телеграфу. На расстояние большее, чем сможет дойти слух о без вести пропавшем мальчике.