– Я одна буду там в медицинской форме, – сообщает Бекки.
И, конечно, в парке ее трудно не заметить. Форма неоново‐розового цвета – я и не знала, что такие бывают – совсем не сочетается с рыжими волосами, собранными в растрепавшийся конский хвост. Заметив, что я направляюсь к ней, она вскакивает и машет рукой:
– Здравствуйте, миз Проктор! Сюда! Это я, Бекки!
Когда я подхожу ближе, она улыбается до ушей. Кажется, готова броситься ко мне в объятия, не разделяй нас парковый столик для пикника.
– Спасибо, что нашли время встретиться, – благодарю я.
– Нет проблем! Вы удачно меня застали. Обычно у меня короткий перерыв – нас всего двое на двенадцать детей. Это чудесно, мне нравится, но иногда нужно передохнуть хоть на секунду, понимаете? К счастью, они хорошо спят, а миз Луэнн была только рада подменить меня, потому что потом и у нее будет перерыв подольше. Так что все получилось как надо.
Бекки Идис явно замечательно ладит с людьми и могла бы разговорить даже стену. Для меня она отличный свидетель.
– Я не отниму у вас много времени. Как уже сказала по телефону, я частный детектив, расследую исчезновение Джульетты Ларсон.
Едва я произношу это, Бекки начинает говорить без остановки:
– Да, боже мой, Джульетта… Все это очень-очень грустно. Есть какие-нибудь новости? Я знаю, что должна подписаться на местную газету, чтобы поддерживать журналистов и нашу общину, но я только-только из колледжа, а здесь все так дорого, черт возьми! Вы даже не представляете, какая дорогая аренда в этом городке, но это и вправду так.
Бекки говорит это, широко раскрыв глаза, с видом невинного наивного ребенка. Так и хочется по-матерински взять ее под крыло и все объяснить про этот мир и его опасности… Но я здесь по другому делу.
– Я говорила с отцом Уокером, и он сказал, что Джульетта была членом вашей молодежной группы.
– Да. Мы собираемся по средам. Я называю это «Пиццей и молитвой». Хорошие ребята. Постоянных человек восемь – вот в них я точно уверена, что придут. Ну а с остальными игра в угадайку. Просто у них так много дел, понимаете? Уроки и всякие другие занятия… Поэтому точно не знаешь, сколько пиццы заказать. Я всегда заказываю слишком много, и кое-что остается. Только не говорите пастору Уокеру.
Бекки нервно хихикает, словно и правда боится: я настучу ее боссу, что она забирает домой недоеденную пиццу.
– Джульетта была постоянным участником вашей группы? – спрашиваю ее.
– Ну… наверное. Приходила иногда.
Интересно, понимает ли Бекки вообще, что значит «постоянный участник».
– Она не была с кем-то особенно близка? Может, завела друзей или бойфрендов?
Бекки вскидывает руки, словно пытаясь остановить меня:
– Господи, я знаю, о чем вы. Это как в кино про молодежные тусовки, где только и занимаются С‐Е‐К‐С‐О‐М.
Она выговаривает каждую букву отдельно, словно произносить слово целиком опасно.
– Но, поверьте, у нас нет ничего подобного. Пастор Уокер все четко объяснил, когда принимал меня на работу. Он хотел быть уверенным, что ситуация не выйдет из-под контроля: что разнополые ребята не пойдут куда-нибудь вместе и не влипнут в неприятности. А я сказала, что однополые тоже могут пойти куда-то вместе и влипнуть в неприятности. А он так побагровел, что, честно говоря, я подумала, что он выгонит меня прямо сразу. Да, я знаю, что это церковь методистов, что надо поддерживать репутацию и все такое, но равноправие тоже важно, понимаете? Все Божьи дети прекрасны и благословенны Господом.
От ее непрерывного словесного потока голова идет кру́гом.
– Значит, в вашей группе у Джульетты не было бойфренда?
Бекки пожимает плечами:
– Нет, насколько я знаю. Хотя, честно говоря, вам лучше поговорить с тем парнем, который руководил группой до меня. Я проработала там чуть больше месяца до исчезновения Джульетты. Я это хорошо помню, потому что долго ломала голову, как объяснить остальным ее отсутствие.
Я не сразу улавливаю важную информацию, которая тонет в потоке слов, а уловив, перебиваю:
– Постойте, так вы проработали всего около месяца до того, как Джульетта пропала?
Бекки кивает:
– Ну да, сразу после выпускного. У меня даже не было времени ходить на пляж с подружками.
– То есть вы не слишком хорошо знаете Джульетту, – замечаю я.
Кажется, это немного задевает Бекки.
– Я знаю ее не очень хорошо, но она была такой милой, и мы общались несколько раз.
– А как насчет ее прошлых отношений с другими участниками группы…
– Ну да, об этом я почти ничего не знаю. Только если б кто-то из группы сам рассказал… Извините, – добавляет она, пожимая плечами.
Странно, что Уокер отправил меня к Бекки как к той, кто ответит на все вопросы, хотя она едва знала Джульетту.
– Вы сказали про прежнего руководителя группы. У вас есть его контакты?
Бекки с досадой хмурит брови:
– К сожалению, нет. И не спрашивайте ни у кого в церкви – только зря время потратите. Я уже пыталась, но им явно не хочется, чтобы я связалась с ним. Я говорила им, что хочу знать, что он думает об участниках группы и чем они прежде занимались, чтобы не ходить вокруг да около. Но отец Уокер ответил, что лучше, если я начну работать без всяких предвзятых мнений. С чистого листа, так сказать. Может, в этом есть смысл…
По-моему, это просто дешевая отмазка, но неудивительно, что Бекки согласилась без лишних вопросов. Она из тех, кто принимает все за чистую монету и вряд ли заподозрит обман.
– А вы не знаете, как его зовут? – спрашиваю я.
Она склоняет голову набок, задумавшись.
– Теперь, когда вы спросили, я вспомнила, что отец Уокер никогда не называл его по имени. Просто «джентльменом, который занимал эту должность перед вами», или как-то так. Но, по-моему, его зовут Джосайя, потому что в самом начале один из мальчиков жаловался, что со мной не так весело, как с Джосайей, и это сильно задело меня, понимаете? Но я стала стараться изо всех сил, и, кажется, у меня неплохо получается.
Ее прерывает гул ближайшего колокола, к которому тут же присоединяются другие, и между методистскими и баптистскими колоколами начинается хаотическая дуэль. Бекки вскакивает с места.
– Боже, вот и конец моему перерыву! – Ей приходится кричать, чтобы ее было слышно сквозь дикую какофонию. – Мне пора, пока малыши не проснулись! Стоит одному слишком громко закричать, и он разбудит остальных, и они начнут вопить один за другим, как костяшки домино… У вас еще есть вопросы? Можем снова встретиться, если нужно.
Я улыбаюсь:
– Вы очень помогли мне. Спасибо, Бекки.
Она снова широко улыбается в ответ, прижимая руки к груди.
– Здо́рово! Я так рада, что смогла помочь… Мне пора бежать. Хорошего дня, миз Проктор!
Она машет рукой и идет обратно к церкви.
К счастью, колокола прекратили свою какофонию. Я еще немного наслаждаюсь тишиной, давая ушам очиститься от звуковой волны, возвращаюсь в администрацию Объединенной методистской церкви и останавливаюсь у стойки.
– Так быстро вернулись? – спрашивает секретарша. – Чем еще могу помочь?
– Я хотела бы узнать контакты человека, который руководил молодежной группой до Бекки Идис. Кажется, его зовут Джосайя.
Она вымученно улыбается:
– Минуту, пожалуйста.
Вскоре появляется отец Уокер.
– Есть проблема? – интересуется он. – Неужели мисс Идис не помогла вам?
– Она просто прелесть. Но я надеюсь поговорить с тем, кто дольше знал Джульетту.
Пастор выпрямляется, сложив руки на животе.
– Боюсь, это невозможно.
Моя интуиция подает тревожный сигнал: здесь явно что-то не то.
– Почему?
– Увольняясь, он не оставил нам свои новые контакты.
– А почему он уволился?
Улыбка Уокера становится натянутой.
– Уверен, вы понимаете, кадровые вопросы – дело деликатное. Думаю, лучше не обсуждать это.
Чушь собачья, но я решаю не настаивать.
– Как его имя? Наверняка я сумею его найти. В конце концов, именно этим я зарабатываю на жизнь.
– Боюсь, я не помню.
Надо отдать ему должное: так нагло лгать с таким невозмутимым видом…
Я с сомнением приподнимаю бровь.
Пастор спокойно выдерживает мой взгляд и добавляет:
– Я могу еще чем-то помочь, миз Проктор?
Приходится напомнить себе, что это маленький городок, и Ларсоны вряд ли обрадуются, узнав, что нанятый ими частный детектив врезала их пастору. А так хочется броситься на него, схватить за грудки и заорать, что пропала девочка-подросток… И что бы он ни пытался скрыть, это не стоит ее жизни.
Вместо этого я успокаиваю себя, что все равно узнаю, что же скрывает отец Уокер. Связано это с исчезновением Джульетты или нет, я сотру самодовольное выражение с его лица.
Я так же натянуто улыбаюсь в ответ, говорю «нет, спасибо», поворачиваюсь, чтобы уйти, и уже в дверях оглядываюсь.
– Кстати, когда я найду контакты Джосайи, то обязательно сообщу вам, чтобы вы могли их записать.
И, изобразив на лице самую милую улыбку и насладившись побагровевшим лицом Уокера, выхожу на улицу.
14Гвен
Вернувшись в мотель проверить, как там дети, я застаю Коннора и Ви в моем номере. Ви валяется на одной кровати, переключая каналы, а Коннор на другой, уткнувшись в планшет. Ни один не поднимает глаз, когда я вхожу, и вообще не реагирует на мое появление.
Я подхожу к телевизору и выключаю его.
– Эй, я же смотрела, – хмурится Ви.
Одним взглядом я даю понять, что меня это мало волнует.
– Правило номер один: когда вы в мотеле, дверь должна быть на цепочке.
– Она и была, – возражает Ви.
– В таком случае как я вошла?
Она демонстративно громко стонет:
– Да остынь уже. Я просто ходила к торговому автомату пару минут назад. Мы ведь в порядке, да?
– Вы бы не были в порядке, окажись на моем месте убийца с топором, – парирую я.
Ви закатывает глаза:
– Да, но ты – не он.
– Ви, с безопасностью шутки плохи, – рявкаю я.