Поэтому я точно знаю: если Мэнди пойдет до конца, мне не спастись.
Мой единственный шанс выжить – притвориться мертвым. Это не так уж трудно – я все равно не могу двигаться. Закрываю один глаз, приоткрыв другой ровно настолько, чтобы видеть Мэнди, если она переключится на меня.
Уилла на стуле борется с веревками. Ее глаза горят, щеки пылают. Куда подевалась та слабая, подавленная девушка, какой она была несколько секунд назад? Теперь она – сгусток ярости.
– Какого хрена, Мэнди?! – вопит она.
Мне приходится сдерживаться, чтобы не вздрогнуть при звуке ее голоса.
Я и не представлял, что она может быть такой ожесточенной и грубой. Уилла, которую я знал раньше, и та, которую я вижу сейчас… Просто невероятно, что это один и тот же человек.
– Ты сама видела, – Мэнди машет рукой. – Она не собиралась в него стрелять.
– Шанс еще был, – спорит Уилла.
Мэнди закатывает глаза:
– Конечно, как скажешь.
Но Уилла только сильнее злится.
– Это была моя игра, – в ее голосе гнев. – Я все продумала. Все шло по плану.
– Нет, – возражает Мэнди. – Твой план был только в том, чтобы Ви пристрелила Коннора.
Я в полном шоке. О чем она, черт побери?
Она хочет сказать, что это было подстроено? Что Уилла нас подставила? Все во мне сжимается, в глазах меркнет, мне становится холодно. Сердце разрывается от каждого ее слова.
– Шанс был, – настаивает Уилла. – Мой план работал, пока ты не облажалась.
Мэнди подбоченивается, явно недовольная:
– Ты правда считаешь, что я виновата?
– С тобой всегда так, – шипит Уилла. – Ты – жалкое ничтожество, а когда понимаешь, что все идет не так, то мухлюешь.
Выражение лица Мэнди становится убийственным.
– Я не мухлевала.
Уилла продолжает сражаться с веревками. Она уже высвободила одну руку и изо всех сил пытается дотянуться до остальных узлов.
– Ты мне поможешь или нет?
Мэнди хихикает.
– Серьезно? После всего, что ты сейчас наговорила? Вряд ли.
– Понимаешь теперь, о чем я? Ты – гребаное ничтожество.
Щеки Мэнди вспыхивают.
– А вот и нет! Мы спорили на то, чтобы они поссорились друг с другом. Они этого не сделали. Ты проиграла. Я выиграла. Приз остается у меня. Точка.
Она направляется к двери.
– Сука хренова, – шипит Уилла. – Ты правда собираешься оставить меня вот так? Связанную? В крови? А как ты думаешь, что будет, когда приедут копы?
Мэнди пожимает плечами:
– Это не моя проблема.
В глазах Уиллы вспыхивает огонек.
– А станет твоя, когда я скажу им, что все это устроила ты.
Мэнди фыркает, но Уилла еще не закончила:
– Это ты спустила курок. Это твои отпечатки на пистолете. И отпечатки на ноже тоже. Мне даже не придется врать.
Мэнди делает шаг к Уилле с угрожающим видом.
– Ты не посмеешь, – шипит она.
Но Уилла, похоже, нисколько не испугана.
– С чего бы?
Она невинно хлопает глазками, и на мгновение я вижу ту самую девушку, с которой познакомился. Застенчивую, милую, кокетливую, беспомощную. Удивительно, как быстро она может менять маски.
Уилла так ловко обвела меня вокруг пальца… Наверное, я оказался очень легкой добычей: ведь я так отчаянно хотел, чтобы хоть кому-то было не наплевать на меня, что хватило чуть-чуть участия и пары ласковых слов. Стыдно представить, что же Уилла на самом деле думает обо мне. Наверное, она смеялась про себя, когда я раскрывал ей свои тайны и изливал душу… И считает меня жалким.
Я смотрю на себя ее глазами, и мне так противно! Мой самый страшный кошмар.
– Ты все это затеяла, – продолжает Уилла. – Тебе и прибирать за собой.
Мэнди несколько секунд сверлит Уиллу взглядом, трясясь от ярости и негодования.
– Хочешь, чтобы я прибралась? Ладно.
Она с громким топотом приближается ко мне. На какое-то мгновение мне кажется, что она собирается выстрелить. Прикончить меня.
Я напрягаюсь, готовясь к тому, что Мэнди нацелит пистолет мне в голову. Вместо этого она нагибается и что-то поднимает с пола. Мой телефон, запоздало понимаю я. Выронил его, когда схватил нож, чтобы освободить Уиллу.
Мэнди поворачивается и идет к выходу, заодно забрав телефон Ви. И уходит, хлопнув дверью.
Ненадолго становится тихо. После ухода Мэнди возникла какая-то пустота, которая заполняется не сразу. Уилла откидывается обратно на спинку стула и шипит, зажимая свободной рукой бок, а когда отводит руку, та вся в крови.
– Вот же гребаная сука, – бормочет она себе под нос, продолжая распутывать веревки, которыми привязана к стулу.
Это наш шанс спастись. Моя голова раскалывается от боли, но в конце концов мне с большим трудом удается пошевелиться. Я со стоном встаю на четвереньки. Не знаю, получится ли подняться на ноги. Вряд ли: мой организм протестует, меня корежит.
Уилла, наверное, слышит меня, потому что поворачивает голову в мою сторону. Когда она понимает, что я жив, на ее лице мелькает удивление. Но в следующую секунду это выражение меняется. Она снова невинная, испуганная, растерянная. Подбородок дрожит, широко распахнутые глаза блестят от слез.
Поразительно, как она умеет полностью перевоплощаться. И как правдоподобно…
– Коннор, – вздыхает она, морщась от боли и всхлипывая. – Ты жив… Слава богу! Я так за тебя волновалась… Ты должен помочь мне, пока она не вернулась. Я же говорила, Мэнди – психопатка. Ты сам видел.
Видимо, она держит меня за идиота. Или думает, что последние несколько минут я был без сознания и ничего не знаю. И тогда я действительно поверил бы ей. Она прекрасная актриса, и я повелся бы на ее игру без всякого сомнения.
– Перестань, – говорю я.
Ее глаза округляются, словно я сделал ей больно.
– Коннор? О чем ты?
Наблюдая за ней, я понимаю, что не должен винить себя за то, что поддался на ее уловки. У нее явно большой опыт, а я стал легкой добычей, потому что хотел ей верить.
Я вздрагиваю и прерывисто вздыхаю. Что-то не так с одной стороной моего лица. Провожу по ней пальцами, они снова краснеют от крови. Я моргаю, с трудом осознавая, что случилось. Пытаюсь найти рану, и меня едва не тошнит, когда я нащупываю край скальпированного лоскута кожи.
Мне выстрелили в голову. И почему-то я жив. По крайней мере, пока. Нужно добраться до Ви. Нужно вытащить нас отсюда. Нужно доехать до больницы.
Уилла снова зовет меня, но я больше не хочу ее слушать.
– Я все видел, – решительно заявляю я. – И слышал, как вы ругались. Я знаю правду.
Уилла лихорадочно соображает, пытаясь придумать, как выкрутиться. Как удержать меня под контролем.
– Это же шутка, – лепечет она. – Мы просто шутили.
Отстойное объяснение – мы оба это понимаем. Я даже не утруждаюсь сказать это вслух.
Думаю, как бы подняться, но тело протестует. Приходится ползти к Ви по полу на четвереньках.
– Ви, – зову ее. – Я здесь. Я иду к тебе.
Лужа крови у нее под головой увеличилась, на футболке повыше живота тоже растекается красное пятно.
– Ви, – повторяю я, добравшись наконец до нее. Кладу руку ей на плечо и переворачиваю на спину. – Ну же, давай, – прошу ее, наклоняясь ближе, слушаю ее дыхание и нащупываю пульс. – Ты должна держаться.
Она всхлипывает, и я едва не теряю сознание от облегчения. Ее ресницы трепещут, губы шевелятся, пытаясь что-то сказать, но она не издает ни звука.
По крайней мере, жива. Хотя серьезно ранена. Ей хуже, чем мне.
– Твой телефон, – кричу я Уилле. – Где он?!
Поворачиваю к ней голову, но ничего не вижу. Как будто левого глаза вообще не существует. Машу перед ним рукой – и опять ничего не вижу. Это не к добру. Приходится поворачиваться всем телом, чтобы разглядеть Уиллу.
– Серьезно, где он?
Она качает головой:
– Мэнди забрала его, когда меня похитила.
Опять несет свою дурацкую чушь.
Да пошла она… Цепляюсь за стену, чтобы встать. Еле держась на ногах, пошатываясь, подхожу к ней. Уилла все еще привязана, так что проверить ее карманы нетрудно. Но она не соврала: телефона нет.
Ладно. Значит, найду другой способ позвать на помощь. Выбора нет.
Ковыляю к двери и дергаю за ручку. Дверь не открывается. Дергаю сильнее, хотя от такого усилия комната начинает вращаться вокруг меня. Дверь по-прежнему заперта.
– Что за фигня?
Глаза закрываются от боли, в голове барабанная дробь, за шиворотом мокро, но я собираюсь с силами и толкаю дверь плечом. Не поддается. Пробую снова, посильнее, и меня едва не тошнит.
– Нас заперли.
– Правда? – спрашивает Уилла с другого конца комнаты. – Вот сучка…
Она хотя бы перестала притворяться.
Упираюсь головой в дверь, пытаясь сообразить, что делать. Лежащая на полу Ви открывает глаза, вздрагивает и закрывает лицо рукой.
– Черт, – стонет она, перекатываясь на бок.
Чуть не задыхаясь от радости, падаю на колени и подползаю к ней.
– Ви! Ви, ты меня слышишь?
Она убирает мою руку со своего лба.
– Какого дьявола… – Боль накрывает ее волной, она стискивает зубы. Она тяжело ранена. Но сейчас хотя бы в сознании. Почти.
А потом я слышу какой-то странный звук. Где-то на заднем плане, так что его легко не заметить. Сначала я не могу понять, что это. Хотя звук знакомый. Напрягаюсь, прислушиваясь. Тело понимает все раньше, чем мозг, и меня переполняет страх.
А потом я чувствую запах дыма, и тут до меня доходит. И до Уиллы тоже, потому что она вдруг замирает с широко раскрытыми глазами.
– Эта сучка подожгла дом…
Но это не самое страшное. Самое страшное, что мы не можем выбраться. Она заперла нас в этой комнате, нам не убежать.
Мэнди собирается сжечь нас заживо.
40Гвен
Я ничего не говорю шефу Парксу. Он уже запретил мне беседовать с Уиллой и Мэнди, так что незачем снова выслушивать то же самое. Вместо этого я отвожу в сторонку одного из полицейских, объясняю, кто я, и обещаю приехать в участок позже и дать показания. Он просит подождать, пока свяжется с шефом, но как только отворачивается, я иду к своей машине.