– Ты с ней встречаешься? – Мама останавливается в дверях моей комнаты, и я начинаю складывать одежду в комод.
Мама не произносит имя Вероники, и это действует мне на нервы.
– Это тебе Сильвия сказала?
– Ей не пришлось, ведь я сама видела, как вы целуетесь.
– Да, я встречаюсь с Вероникой.
– Разве это разумно?
– А почему бы и нет?
– Потому что она просто… отвлечение.
Это заставляет меня оторваться от складывания футболки.
– И что это все значит?
– Это значит, что у тебя уже достаточно дел, кроме плавания, школы и этого проекта.
– Я думал, ты хочешь, чтобы я встречался с кем-то.
– Да, но ты должен быть с кем-то, кто менее… проблемный.
Эти слова заставляют меня выпрямиться.
– А слово «проблемный» означает опухоль мозга?
– Да, то есть нет… Я не понимаю… В вашей группе так много других девушек, которые больше тебе подходят. Девушек, которые больше похожи на… тебя. Эта девушка просто такая…
– Другая, – заканчиваю я за маму. – Да, это так, и мне это нравится. Так что, я думаю, будет разумно, если мы закроем эту тему.
– Меня это очень беспокоит. Я думаю, что она плохо на тебя влияет.
Я приподнимаю бровь, но оставляю любые комментарии при себе, возвращаясь к складыванию чистой одежды.
– С тех пор, как стал проводить с ней время, ты выглядишь таким угрюмым.
Когда мама входит в мою комнату, то еле держится на ногах.
– Это не из-за Вероники.
– Ты подводишь своих друзей, меньше общаешься с ними и кричишь на меня, а еще пропускаешь тренировки.
– Я выиграл все соревнования в прошлую субботу, так что не беспокойся о тренировках.
– Дело не в этом, – настаивает мама. – Я не говорю, что ты не должен с ней дружить. Я горжусь тем, что ты достаточно хороший парень и решил присоединиться к кому-то вроде нее в проектной работе, когда никто другой не стал бы, но встречаться с ней кажется…
– Я назначил дату встречи с папой, – обрываю ее, меняя тему, потому что, если мама продолжит, мы начнем так кричать, что Вероника может услышать, а это последнее, чего бы я хотел.
– Он не перестает писать мне, – продолжаю я, – потому что думает, что я хочу наладить с ним отношения. И, так как он, похоже, намеревается в этот раз задержаться в нашей жизни, ты должна знать, что его девушка беременна.
Мамина поза меняется, как будто я ее ударил.
– И на каком она месяце?
– Папа сказал, что она должна родить до Рождества. – Я беру свои джинсы и складываю их пополам.
Все ее тело вздрагивает, а щеки краснеют.
– И давно ты это знаешь?
– С начала лета.
– А ты вообще собирался мне сказать? Кстати, когда ты собирался сказать мне, что у него есть девушка?
Я делаю паузу на середине сгиба. Серьезно, я ненавижу свою жизнь.
– Он всегда с кем-нибудь встречается.
– И ты никогда не говорил мне об этом?
– Что ты хочешь от меня услышать, мам?
– Ты должен был мне сказать.
Раздражение просачивается в мои вены.
– Зачем? Единственное, что произошло бы после этого, – ты бы расстроилась.
– Ты думаешь, я бы не справилась? – кричит она.
– Нет, не думаю! – кричу я в ответ. – Еще я не сказал тебе, потому что мне не хотелось слушать, как ты и твои друзья болтают об этом каждый вечер пятницы, как будто мои чувства по этому поводу не имеют значения!
– Сойер? – хриплый голос Люси заставляет меня похолодеть. Она трет глаза и шаркающей походкой входит в комнату.
– Тебе приснился плохой сон? – спрашиваю я.
– Нет. Я проголодалась.
Как и я оголодал по прыжкам. Каждая моя клетка зудит от потребности, но я глубоко дышу и вместо этого беру сестру за руку. Не глядя на маму, я благодарю Бога за то, что Люси вмешалась, и веду сестру на кухню. Как только Люси возвращается в постель, я достаю телефон и набираю номер Нокса. Он сказал звонить в любое время дня и ночи. Я чертовски надеюсь, что он именно это и имел в виду.
Вероника
Интервью номер два: доктор Келли Вулф, профессор истории Трансильванского университета, у которой личный интерес к этой теме. Она знает историю Кентукки, местный фольклор и истории о привидениях.
Я записываю все, что доктор Вулф только что сказала об ЭГФ, затем поднимаю глаза и вижу, что Сильвия делает то же самое. Она тоже поднимает глаза, ловит мой пристальный взгляд и одаривает меня улыбкой «я-здесь-стараюсь», прежде чем снова переключить свое внимание на доктора Вулф.
– Мы с Мигелем новички в проекте, – весело говорит Сильвия. Она не притворяется, и за это уже мне нравится. – Так что… простите нас, если мы не понимаем всей терминологии призраков, как Сойер и Вероника.
Сильвия красивая девушка, просто потрясающая. Она умна, прилежна, дотошна до мелочей и нервничает рядом со мной. Я не нервничаю рядом с ней, и, думаю, это пугает ее еще больше. Будь я на ее месте, то, наверное, тоже чувствовала бы себя неловко. Она была вынуждена присоединиться к другой группе, чтобы поработать над выбранной нами темой, и в последнем разговоре обо мне сказала своим друзьям, что я ем девочек-скаутов.
Мы все сидим в кофейне в Лексингтоне, Сойер рядом со мной вытягивает ноги и кладет руку на спинку моего стула, поглаживая пальцами мои плечи. Взгляд Сильвии следит за этим движением, но в нем нет ни злости, ни ревности – больше похоже на растерянность.
За маленьким столиком очень мало места, так как нас пятеро, а он рассчитан, наверное, на троих. Но, учитывая, что все за этим тесным столом, кроме меня, были рождены великанами, приходится ютиться.
Мы с Сойером особенно тесно прижаты друг к другу. Наши ноги и руки соприкасаются при каждом вдохе, посылая маленькие электрические разряды в мою кровь. Для человека, у которого не было девушки, он очень непринужденно прикасается ко мне на публике, как будто мы встречаемся целую вечность и у нас было время притереться и узнать друг друга достаточно хорошо. Признаюсь, я наслаждаюсь каждой восхитительной секундой. И чувствую себя… живой.
Но мне пора сосредоточиться на нашем проекте, а не на том, как кончики пальцев Сойера рисуют соблазнительные круги вдоль моей шеи. Я разворачиваю ноутбук, чтобы показать доктору Вулф фотографии, которые мы с Сойером сделали на мосту.
– Вот фотографии, о которых я вам рассказывала, – говорю я, имея в виду письмо, которое отправила ей и благодаря которому она согласилась на это интервью.
Глаза доктора Вулф сужаются, когда она изучает одну фотографию, а затем переходит к следующей, рассматривая ее с той же мучительной тщательностью.
– Согласна. Они определенно выглядят как сферы.
Я чувствую внутри такой подъем, что это практически чудо, как мои ноги еще не оторвались от земли. Я смотрю на Сойера, и, хотя он все еще носит скептицизм как вторую кожу, он улыбается мне.
Сферы – это круглые шары световых аномалий, которые могут быть духами. Мы запечатлели нескольких на одном и том же месте посредине моста, но моя любимая фотография – это та, на которой сфера парит рядом с Сойером. Я сделала этот снимок, одолжив у него фотоаппарат. Он выглядит так мило, так же скептически, как и сейчас, и это замечательно, что на его плече сидит дух.
Сойер, конечно, отмахнулся от всего этого, как от пылинки, но формы слишком идеальные, слишком круглые, слишком яркие. И, когда мы прослушивали записанные слова «ему очень больно» на компьютере, у него не было другого ответа, кроме ошеломленного молчания.
Доктор Вулф снова пододвигает ко мне ноутбук.
– Должна признаться, я очень впечатлена. Даже самому опытному охотнику за призраками очень трудно собрать действительные стоящие доказательства, как у вас. В большинстве случаев люди верят, что они вступают в контакт, но вместо этого обманываются отголосками воспоминаний.
Теперь все за столом слушают доктора Вулф, и я готова поспорить, что они так же растеряны, как и я.
– Отголосками воспоминаний? – спрашивает Сильвия.
– Отголоски воспоминаний… Когда в жизни человека происходит событие, крайне травматичное и эмоциональное, энергия этого огромного потока чувств, скорее всего отрицательных, отпечатывается в памяти. Этот клубок превращается в петлю, повторяясь снова и снова. Это не настоящий дух, а воспоминание.
Когда становится ясно, что мы все ошарашены, она продолжает:
– Подумайте о призраках вдов, гуляющих у моря. Эти призраки появляются в одно и то же время дня, и делают они одно и то же: либо просто ходят и смотрят на море, либо идут по одному и тому же участку земли, а затем исчезают. Иногда это вообще не привидение, а одни и те же повторяющиеся звуки в одинаковое время суток. Как хлопанье дверью или…
– Шаги человека, спускающегося по лестнице, – говорит Сойер.
Мы все смотрим на него. Его улыбка исчезла, глаза стали серьезными, и я уверена, что он думает о нашем доме.
– Да, – говорит доктор Вулф. – Нет никакой связи между этими явлениями, так как это было бы то же самое, что пытаться вести разговор с людьми, которые живы лишь в ваших воспоминаниях. Вы видите, как эти воспоминания играют в лучистом цвете. Иногда они настолько яркие, что вы почти ощущаете вкус воздуха, прикосновение или чье-то присутствие. Вот на что похожи отголоски воспоминаний, мы всего лишь видим их повторение.
– Я так понимаю, – говорит Мигель, – должно случиться нечто настолько сильное, что это невозможно забыть?
Доктор Вулф смотрит на каждого из нас, прежде чем ответить:
– Да, и это событие должно быть настолько сильным, что буквально изменило ваш мир навсегда.
Поскольку у Мигеля есть внедорожник и полный бак бензина, он отвез нас в Лексингтон, а затем в Луисвилль. Они с Сильвией сидели на переднем сиденье, а мы с Сойером – сзади.
Я в основном молчала, слушая их легкое подшучивание друг над другом. Они были похожи на нас с Назаретом, Джесси и Лео до того, как Лео уехал в колледж. Их дразнилки, шутки – новые и личные, – смех, то, как они спорят, но не обижают друг друга, заставляет меня скучать по моим друзьям.