Но настоящую славу на «Эхе» мне принес не мой нервный тик, а Максим Шевченко (которого спустя почти год совместных эфиров я могла бы назвать своим нервным тиком. Хотя слушатели именуют Максима Леонардовича нервным типом). Венедиктов предложил мне вести «Особое мнение». Будучи человеком беспощадным, поставил сразу же на Шевченко. И вот 3 апреля я оказалась лицом к лицу со сгустком темной энергии по имени Максим Шевченко. Впрочем, в тот первый эфир Шевченко оказался для меня черной дырой, поглотившей мой разум и волю. Через 10 минут после начала программы я была уверена, что это мое последнее «Особое мнение». Я не помню, о чем мы тогда говорили, а впоследствии никогда не переслушивала, но помню, как очень трезво оценивала себя. То есть я не то что не боялась, что это моя последняя программа, наоборот, я думала, что таких, как я, нельзя к ней даже подпускать. И еще мне было стыдно подводить Венедиктова. Будучи дважды беспощадным, после эфира ААВ сообщил мне, дружественно похлопывая по плечу, что некоторые ведущие после Шевченко рыдали. В буквальном смысле этого слова. Не могу сказать, что меня это утешило. Тем не менее в следующем эфире чары Максима Леонардовича как-то неожиданно растаяли. Он больше не казался мне демоном. А наоборот, в чем-то даже трогательным человеком (не считая, естественно, его пасквилей в отношении Киева). К тому же почти детская способность Максима Леонардовича отвертеться от любых ранее сказанных, а иногда и написанных им слов не может не умилять. Через полгода я уже скучала, если Шевченко отсутствовал по четвергам.
Периодически куски наших интервью с Шевченко расходятся по Интернету на цитаты.
«Вот видите, как вы относитесь к людям, Карина. Пойдите и изнасилуйте женщину!»[4]
«М. Шевченко: Либерал-фашисты – это не байки. Это политическая оценка. Еще раз говорю, я многократно описывал, что такое либерал-фашизм. Хотите еще раз опишу?
К. Орлова: Нет, вы же даже меня называете либерал-фашисткой.
М. Шевченко: Карина, вы не либерал-фашистка…
К. Орлова: Это хорошо или плохо?
М. Шевченко: Ну лучше, конечно, не быть либерал-фашисткой, чем ею быть».[5]
Но цитируют не только Шевченко.
«С. Шаргунов: Давайте не будем сейчас топтаться на Советском Союзе, потому что, между прочим, пятилетки, вы знаете, кроме того, что это стоило колоссальных усилий стране, но они приводили к неслыханным результатам. Достаточно вспомнить…
К. Орлова: Развал Советского Союза.
Но это, конечно же, из приятного. В то время как грязью меня тоже поливают, в большом количестве. Цензурное люблю зачитывать в эфире или в перерывах. Однажды во время рекламы приходит «У Карины прическа, как у бомжихи». Но я вообще люблю такие почти умильные гадости, беззлобные. Зачитываю вслух Шевченко, вместе, думаю, посмеемся. А Максим совершенно серьезно начинает в негодовании размахивать руками и утешать меня. Ну не прелесть?
Но вообще что касается слушателей, то поначалу из положительных отзывов я получала только редкие слова поддержки и утешения (в собственной, видимо, некомпетентности). Но эфир за эфиром симпатии перетекали на мою сторону. И рубежом, я думаю, стал эфир от 17 июля 2014 года, когда мы с Шевченко выясняли, отчего всего за два дня у него поменялось отношение к полковнику Гиркину – от полного восторга до полного же неприятия.
В общем, еще меня называют цепным псом Венедиктова – якобы он специально ставит меня на эфиры с «прокремлевскими» экспертами с тем, чтобы я их, экспертов, как можно сильнее выбешивала. Что у меня часто получается. Случился даже курьез – один главный редактор одной известной и независимой газеты отказался садиться со мной в эфир. Хотя за несколько месяцев до того звонил, чтобы лично похвалить за «Особое мнение» с членом «Яблока» Сергеем Иваненко.
Кстати, я же не только «Особое мнение» веду, но и лучшую программу на «Эхе», лучшую в смысле производственного процесса, «На двух стульях». Только представьте, раз в неделю (а на самом деле чаще, так как программа записная) я встречаюсь с послами иностранных государств в Москве – умными, тонкими, образованными, ироничными людьми, которые открывают мне мир, в буквальном смысле этого слова. Ну знали ли вы, что в Эквадоре едят морских свинок на гриле, зажаривая их прямо с хвостами и зубами? Или что посол Швейцарии так любит русские просторы, что садится за руль автомобиля и едет в российскую глубинку один? А я за это еще и зарплату получаю.
А подводя итог, могу сказать хоть и банальное, зато правдивое – на «Эхе» я нашла себя и совершенно серьезно счастлива здесь работать.
Алексей Осин«Болельщики с высшим образованием»
Я пришел на «Эхо» почти сразу после того, как редакция переехала на Новый Арбат. Былинные рассказы с присловием «а помнишь, на Никольской» мне, увы, ни о чем не говорили, а Эхо в его нынешнем виде только начинало кристаллизоваться. Необычное время. Профессионалов было мало, а редакция становилась все больше. Новое поколение в профессии представляло из себя «болельщиков с высшим образованием». Дома мы играли в «золотые перья» и изображали из себя комментаторов. Кто бы мог подумать, что это когда-нибудь станет профессией, но так уж случилось. За меня решающее слово – тембр голоса, остальное пришлось прикладывать по мере приобретения опыта. К моменту моего появления на Новом Арбате спорт по сути присутствовал в эфире одной своей гранью – программой «Чемпион», которую вел Евгений Любимов и его друзья из газеты «Спорт-Экспресс». Каждый из них был в своем виде ходячей энциклопедией. Они объездили весь мир, побывали в местах, о которых можно было только мечтать, особенно в тогдашнее голодное и лихое время, и потому получалось весьма объемно и интересно. Через некоторое время я и сам по необходимости выступил в роли ведущего, когда Женя куда-то отлучился. Прекрасно помню животный страх перед пультом с огромным количеством рычажков и кнопочек, отвечающих за многочисленные звуконосители – бобинный магнитофон, минидискер, CD-проигрыватель. Эта серая махина гипнотизировала и лишала воли, но за спиной стояла суровая, но справедливая Наташа Селиванова – наш звукорежиссер. Она хлопала меня по рукам всякий раз, когда я, дернув какой-нибудь тумблер, пытался погубить эфир на корню. Я чувствовал себя монгольским космонавтом из анекдота, который вернулся на Землю с синими конечностями. Теперь от всего этого политехнического музея почти ничего не осталось. Компьютер и точка. Цифра победила. При этом она поглотила некоторые милые артефакты древнего радийного быта, те же бобышки, на которые наматывалась пленка. Ими было так удобно открывать пиво. На свалку истории отправились маникюрные ножнички звукорежиссеров, с помощью которых они без различия пола монтировали пленки, вырезая лишние куски и склеивая концы специальным белым скотчем. Субстанция ушла – слово осталось. Звуковые материалы у нас до сих пор называются пленками, хотя никакой продукции Шосткинского химкомбината в редакции нет и в помине. Отсутствие пленки, кстати, не мешает продолжать «вырезать» оговорки, хотя никаких хирургических действий при этом звукорежиссер не производит – всего лишь манипулирует мышкой.
«Эху» в спортивном отношении повезло с самого начала. Один из отцов-основателей – Сергей Бунтман не просто болельщик, а отъявленный фанат «Манчестер Юнайтед». На его двери значится аутентичная табличка с надписью «sir Matt Busby way» в память о легендарном боссе этого славного футбольного коллектива. В лице Сергея Александровича у нас всегда был свой агент влияния в мире большой политики, а может, и целая пятая колонна. Впрочем, и сам Алексей Алексеевич, или просто ААВ, благоволит некоторым видам, чем мы беззастенчиво пользуемся. Если темы для большого «Эха» как-то не находится, стоит заглянуть на шахматные сайты. Само название этой древней игры влияет на настроение начальства умиротворяюще. Как-то раз мы, дабы не упустить момент, когда Каспаров выиграет у Крамника или наоборот и немедленно сообщить об этом граду и миру, вывели на экран компьютера трансляцию партии, где ходы отображались в режиме реального времени. Все, что доступно моему пониманию из этой вязи символов, – это счет, который должен был появиться внизу страницы. Коллеги тоже явно игнорировали в детстве передачу «Шахматная школа» с Раднэром Муратовым – он же Василий Алибабаевич, но ААВ был куда лучшего мнения о нас. Мы получили выволочку за то, что во время рабочего дня анализируем (!!!) шахматные партии. Как там? Если конь берет на це-пять, то пешка занимает ключевое поле бэ-2, что создает давление на ферзевом фланге. Двойственное чувство, доложу я вам. С одной стороны, приятно, особенно для людей с шахматной квалификацией Остапа Бендера, с другой – несправедливо, хотя бывает ли начальство несправедливым? Риторический вопрос.
Спорт – это анклав в любой редакции. «Эхо Москвы» вряд ли является исключением. В этой особенной области человеческих интересов разговаривают на том же языке, что и в окрестностях, но перевод со спортивного на общечеловеческий тем не менее дело непростое. Дабы устранить трудности этого перевода, руководство как-то пошло на эксперимент. Ведущие новостей были брошены на ведение спортивных каналов, а спортивные обозреватели – на изготовление новостей. Некоторые из нас застряли на этом поприще, вошли во вкус и остались в комнате на другой стороне коридора, но в целом эксперимент так и остался экспериментом. Через некоторое время спортсмены продолжили тачать голы-очки-секунды, а новостники печь программы «Эхо». Сокровенными знаниями две параллельные цивилизации не слишком обогатились да и новых адептов «секта спортопоклонников» не приобрела.
Само существование спортивного острова в недрах радио, которое любят совсем за другое – компромисс. То, что кажется важным самим «спортсменам», вызывает недоумение у их коллег, спортом не интересующихся. Для многих из них, как это ни парадоксально, чем меньше спорта в спорте, тем лучше, поэтому оживление и интерес в глазах возникает при упоминании женитьб с разводами, допинга, контрактов с зарплатами и прочего «околоноля». «Спортсмены» отбиваются, коллеги настаивают. Бывают, правда, светлые моменты, когда спорт перестает быть котлетой в гамбургере между курсом доллара и погодой. Раз в два года случаются чемпионаты мира и Европы по футболу и Олимпийские игры, и тогда между службой информации и ее частью воцаряется мир. Работы, правда, становится гораздо больше, но это уже детали. В остальное время борьба продолжается.