Я утёр кровь с лица и оглядел бойню вокруг, втянул носом холодный, но полный смрада крови воздух. К серому небу взлетают вопли умирающих, лязг стали и смачный, леденящий душу, хруст. Это уже не битва, но бойня. То, чего я так хотел и что послужит уроком для врагов.
Нежить разорвала строй защитников, пошла узким клином, оставляя за собой только, смерть и покалеченные тела. Оставшихся легион прижал к стенам башен щитами и добивая короткими тычками мечей. На лицах моих людей ужас смешивается с лихорадочным возбуждением. Горячка боя, в которой человек забывает, что он человек. Всё воспитание, вся мораль и догмы испаряются, оставив первобытную жестокость и жажду крови.
Я спустился со стены к подоспевшему Элиасу.
Руки мелко трясутся, кажется, сердце сейчас разломает рёбра и само побежит впереди войска. С меча до сих пор капает кровь, а её солёный привкус чувствуется на губах.
— Ты как молодой упырь. — Пробормотал полуэльф, оглядывая меня. — С ног до головы в кровище... ты можешь не улыбаться?
— А? Да... конечно...
С затруднением стёр ухмылку. Неужели мне настолько не хватало схватки во главе армии? А может, просто устал от бумажной работы и выслушивания бесконечных жалоб и просьб? Я выдохнул через стиснутые зубы.
Через площадь ползёт воин, одной рукой хватается за щели в плитах, а другой придерживает сизые внутренности. Он уже мёртв, но всё ещё отчаянно борется за призрачную надежду. Человек вообще не верит в скорую смерть, даже когда она перед самым носом. Ведь обязательно случится чудо и его спасут. Но нет, чудес не бывает. Солдат застыл с вытянутой рукой и уронил голову в лужу чужой крови.
Бой заканчивается так стремительно, что это даже пугает. Лучников в башнях перебили подземники, маги тоже их заслуга. Меня начинает тошнить от одной мысли, сколько бы я потерял людей и как долго держал осаду, если бы не они. Но ещё сильнее тошнит от осознания долга перед ними и цены, которую надо уплатить.
Остатки защитников отступают к цитадели, что возвышается в ядре крепости. Древний зодчий постарался и выполнил в виде огромных кубов, криво поставленных друг на друга. Легион выстроился в две шеренги, держа стену из щитов. Союзники завершают полное окружение, а вместе с ним и битву.
— Знаешь, — сказал я, повернувшись к Элиасу, — ты хороший учитель. Даже я едва верю, что это вчерашние крестьяне. В чём твой секрет?
— Метод кнута и пряника. — Ответил бывший герой, криво улыбаясь. — Каждому провинившемуся этот пряник кнутом забивается пониже спины. И так пока изо рта не посыплются.
— Хм... да у тебя действительно талант. В будущем открою академию, и ты в ней будешь преподавать.
— И чему я буду учить?
Элиас вздёрнул бровь. Серое небо отразилось в голубых глазах, неподобающе огромных для мужчины.
— А какая разница? Таким способом ты и черепах летать научишь.
— Я подумаю, но ничего не обещаю.
Сбрасывая напряжение неуклюжими шутками, мы подошли к цитадели. Защитники, отчаявшись спрятаться в цитадели и казематах, бросают оружие на заляпанные смесью снега и крови плиты. Я хлопнул в ладони, и воины перед нами расступились, двинулся на передний край, медленно хлопая в такт шагу. Защитники смотрят исподлобья со смесью страха и ненависти. На крыши башен и домов опускаются вороны. Наблюдают за будущей едой, щёлкая клювами и переступая с лапы на лапу.
Сейчас момент для настоящей жестокости. Показательной и продуманной.
— Я впечатлён. — Сказал я громко, и голос разнёсся по площади, пробивая морозный воздух. — Действительно впечатлён. Не каждый осмелится встать у меня на пути, не каждому хватит духа пойти против истины. Храбрость должна поощряться, посему я позволю вам жить.
Среди защитников пронёсся прерывистый вздох облегчения, а Элиас глянул на меня. Он уже знает, что будет дальше.
— Однако, — продолжил я, наклонился и поднял отброшенный кем-то меч. — Я не могу отпустить вас всех. Поэтому вы сами решите, кто уйдёт живым. У вас есть десять минут, я отпущу сотню. А если не решите, это будет оскорбление моей доброй воли, и тогда ВСЕ умрут страшной смертью.
Я умолк, вглядываясь в расширенные от изумления и ужаса глаза. Улыбнулся и бросил меч под ноги ближайшему воину.
— Время пошло.
***
Выжившим выдали коней из конюшни гарнизона, провиант и отправили за пределы крепости. Мне совершенно всё равно, куда они отправятся, главное, что слухи разлетятся по всем Новым Королевствам, как пожар по сухостою.
Войска собрали запасы провизии из казематов и пристроенной к цитадели кухни. Раненных перевезли в лагерь на лечение и в городе остались только мы. Я, Элиас и Фарина с отрядом возрождённых. За время боя волшебница осунулась, под глазами появились тяжёлые мешки. Так что я обнял её и прижал к себе, горячо шепнул на ушко:
— Ты умница, справилась лучше, чем любой из магов мог бы.
Девушка всхлипнула, уткнулась мне в грудь и заплакала. Хорошо, что доспехи я снял, иначе вышло бы комично.
— Это было... ужасно! — Всхлипнула Фарина. — Я... я чувствовала всё это... видела!
— Всё хорошо. Ты же покорительница Крипты. Ты видела вещи куда ужаснее. Просто отвыкла. Ты справилась великолепно, без тебя нам пришлось очень и очень туго.
Я бережно поцеловал её, и девушка обмякла в хватке. В рыжей гриве отчётливо проступает седая прядь, которой не было утром. Похоже, некромантия даётся ей большой ценой. Глупо было рассчитывать на самоучку, едва погрузившуюся в тёмные искусства. Ведь ей даже за столетие учёбы не сравнится с моим отцом и тем более дедом. Но её помощь невозможно недооценить. Напитать некромантию энергией света, это нечто такое, до чего и мой дед не додумался.
Пока я успокаивал волшебницу, Элиас подошёл к Возрождённым и критично оглядел доспехи. Покрытые засохшей кровью, они сохранили следы огня и кипящего масла. Пестрят прорехами от ударов копий, мечей и топоров. Будь в них живой человек, он бы умер и от десятой доли таких травм, даже не считая огня. Полуэльф взял шлем двумя руками, потянул и протяжно выругался. На него смотрит самое обычное лицо, без ран, без ожогов и следов некротического усыхания. Словно живой человек, только радужка глаз светится жёлтым с зелёным оттенком.
Воин смотрит перед собой и будто не замечает Элиаса. Со вторым история повторилась, как и с третьим и со всеми. Семь солдат, сгоревших заживо и воскрешённых, стоят перед нами целые и невредимые. Но и не живые. Они не дышат, сердца остановились и в глазах нет живой искры.
— Даже не знаю, что сказать... — Пробормотал полуэльф отступая. — Это как-то совсем уж неправильно.
— Как так вышло? — Спросил я, занимая его место и рассматривая новоявленный Бессмертный Легион.
— Я не уверена... — Пробормотала Фарина, подходя ко мне. — Похоже, что некромантия подняла их, а свет излечивает, но он не может исцелить смерть. Они мертвы, но будто только что. Понимаешь?
— Кажется... хоть и не могу осмыслить. — Признался я. — Выходит, если уйдёт Свет они станут обычной нежитью?
— Скорее всего, или просто «умрут».
Я перевёл взгляд на Фрейнара, безмолвный святой смотрит перед собой. Он жив, мёрзнет и дышит, но по сути мертвее мёртвого. Странно это всё, непонятно, но использовать можно. Выходит, я могу поднять по-настоящему Бессмертный Легион, ну, бессмертный пока «жив» святой.
Занятно и очень полезно.
Однако остались мы здесь не для этого. Я поднял взгляд на небо, где место солнце властно занимает луна. Светило же падает за горизонт, заливая серое небо бурой кровью. Вскоре темнота в распахнутых воротах цитадели ожила, забурлила и выплеснула группу тварей из Крипты. Замотанные в чёрное, они выглядят неуместно на поверхности, да и сами щурятся на луну. Вместе же с ними пришёл последний чистокровный дворф, Варлон Башенный Щит.
За время с последней встречи он осунулся сильнее, складки кожи провисли, как мятая занавески. Кажется, ему понадобится помощь, чтобы просто открыть веки. Потомки противоестественного союза ведут его под руки, а на плечи старика накинут плащ из шкуры неведомой мне твари, но с прежней бриллиантовой застёжкой. Белёсые глаза смотрят на меня с прежней ненавистью, что мне в нём и нравится. Честность редкая черта.
Вежливо поклонился ему, не как владыке, но как младший старшему. Обвёл площадь цитадели рукой.
— Ну, что, достопочтенный Варлан. Радуется ли твоё сердце поверхности и новому дому?
— Мой кровь ненавидит поверхность, но мой разум рад. Тёмные туннели наш дом, но поверхность, будущее. Я благодарен тебе за сделку и рад, что всё прошло хорошо.
Гибриды выходят из цитадели, прижимая уши и пялясь на странные белёсые штуки высоко над головой и жуткий светящийся серебром диск. Кряжистые фигуры мелко трясутся, а в тенях сверкают жёлтые глаза. Гибкие убийцы страшатся выйти на свет, кажется, даже лунный причиняет им боль. Даже интересно, как они осмелились действовать днём. Видимо, приказы старейшины не обсуждается.
— Это неполноценный город, и он слегка... запачкан. — Сказал я, обводя рукой заледеневшие лужи крови. — Но это хорошее начало,долгого и продуктивного сотрудничества.
— Да, я тоже. — Проскрипел старец, слепые глаза слезятся не то от возраста, не то от переизбытка чувств.
— А теперь нам стоит обсудить детали.
— Не будем затягивать.
Варлан стряхнул помощников и плащ, тот тяжело рухнул на плиты, обнажая парадные одежды, достойные лорда. Старец мучительно медленно, боясь сломаться, опустился на колено. А мне пришлось наклониться, чтобы он мог поцеловать протянутую руку.
— Я, Варлан из рода Башенных Щитов, наследный правитель народа дворфов и гоблинов, я Владыка Подземелий и Лорд Древних Тайн. — Срывая голос, провозгласил подъёмник. — Собственной волей признаю Элдриана Великолепного, Императора людей, своим сюзереном! Клянусь, что я и мот потомки во веки веков будут верны новой империи и её правителю!
— Встань, — сказал я, беря морщинистую ладонь. — Имперский Герцог Варлан Первый. Я, император Элдриан, принимаю твою клятву и твой народ! Клянусь, что отныне и во веки веков вы будете равноправным в Империи и на поверхности. Всякий, кто будет злонамеренно вредить вам ответит передо мной и законом. Встань же, мой вассал! Засим я вручаю в твоё владение эту крепость и земли вокруг, со всеми людьми, реками и лесами на ней!