А когда я почти закончил, в комнату без стука вошёл Элиас. Лицо полуэльфа странно беспокойное, а подмышкой куча свитков, запаянных сургучными печатями. Начинается обычная государственная рутина.
— Что-то случилось? — Спросил я, потягивая чай, крепкий, как удар в челюсть, и сладкий.
— Да так, спал плохо.
— Да, похоже, все сегодня так себе выспались. Ко мне дочь вон пришла посреди ночи. Да и сам я... нервы, наверное.
— Угу, ещё эта змея пернатая...
Чашка в руке дрогнула, и несколько капель сорвались на поднос. Я посмотрел в глаза друга.
— Какая ещё змея?
— Да так, сон... приснилась огромная гадюка с перьями.
— И черепом вместо морды?
— А ты как узнал?
— Да... просто догадался. Сходи к Сквандьяру, он тебе грехи отпустит. Спать будет легче.
— А сам то, чего не сходишь? — Фыркнул Элиас, выкладывая передо мной свитки в порядке важности.
— Так, я безгрешен.
— Я знаю как минимум две религии, где в роли владыки подземного мира — ты! И ещё с десяток, где твоё имя синоним греха!
— И что с того? Перед собой у меня грехов нет.
— А перед богами?
— А кого волнует их мнение?
Я закончил завтрак, одним глотком осушив чашку, и потянулся за первым свитком. Прошение лорда принять его дочь ко двору. Очень важно... Второй, просьба избавиться от разбойников. За зиму их наплодилось великое множество.
Вздохнув, потряс в колокольчик, стоящий на тумбочке у кровати. В комнату сразу же заглянул слуга, рыжий паренёк.
— Чего прикажете, Ваше Величество?
— Позови... Элиас, а кто у нас отвечает за оглашение моих заявлений и приказов?
— Хм... не помню.
— Лорд Виан, Ваша Светлость... — Пропищал слуга, не осмеливаясь войти в комнату. — Вы назначили его два дня тому...
— А, точно... точно... — Я повернулся к Элиасу и тот пожал плечами: за последнюю неделю я раздал столько указов и назначений, что в голове полный кавардак, надо отдохнуть и разобраться со всем по порядку. — Ладно, зови этого Виана.
Спустя несколько минут постучали и после разрешения в комнату вошёл запыхавшийся и красный как рак лорд. Грузноват, староват, но в целом крепок и лицом похож на барсука.
— Вызывали, Ваше Величество?
— Да. Подготовь указ от моего имени, о прощении каждого разбойника, вора, убийцы или совершившего любое другое преступление. Если они добровольно запишутся в легион и отслужат четыре года. В противном случае каждый будет повешен или четвертован. Также, объяви, что, если кто-либо знает о преступлении или где преступник прячется и не донёс об этом, он будет казнён, а также будут казнены его соседи.
— Как-то странно, вроде и милосердно, а вроде и жестоко. — Пробормотал Элиас, когда за лордом закрылась дверь.
— Ага. А твоя задача — проследить, чтобы эти добровольцы шли в первых рядах. Если кто выживет, то считай искупил кровью.
— А если помрёт?
— То хег с ним. Грабить мой народ имею право только я, это называется налоги.
***
Орсвейн зарычал и ударил стену кулаком. Камень треснул, и во все стороны брызнули осколки. На кулаке же осталась длинная и сочащаяся кровью царапина. Военный совет обратил на него все взгляды и голоса медленно затухают, а лица бледнеют. Один только Геор остался безучастен, поглощённый разглядыванием карты.
— Юный господин, что-то не так? — Спросил один из военачальников, нервно облизывая губы.
— Мы слишком медленны! Могли бы ударить ещё зимой!
— Господин... это же Тёмный! Мы не можем отнестись к нему... пренебрежительно. Он уже одолел вас и святого...
Мужчина умолк, глядя на краснеющие от дурной крови лицо Орса. Попятился, но сзади массивный дубовый стол. Остальные торопливо отступили, словно боясь, что их забрызгает кровью.
— Тихо, внук. — Прорычал Геор и Орсвейн мгновенно поник. — Ты мешаешь нам думать, а если не хочешь помогать, уходи.
— Но я...
— Тогда не мешай!
— Да, досточтимый предок.
Обсуждение вернулось в прежнее русло, на карту выкладывают новые стрелки из дерева, передвигают старые. Рядом раскладывают карты поменьше, ветхие настолько, что явно застали детство героя-короля. В сторонке ото всех у камина, греет старческие кости Его Святость. Маска мешает понять, спит он или наблюдает, да и вообще, жив ли.
Его, как и Орсвейна, позвали из-за протокола, ведь они важные участники похода. То, что поцелованный Светом алчет лишь быстрого и прямого, как стрела пути, никого не волнует.
Орс отошёл к камину, стискивая кулаки, облокотился о прогретые кирпичи.
— Ты кипишь яростью, юноша. — Тихо заметил Его Святость и каратель дёрнулся. — Успокойся и прими происходящее, если не можешь повлиять.
— Старческая логика. — Фыркнул Орс.
— Старики правят миром.
— Это неправильно! Какой толк от правителей, чья кровь холодна, как у трупов?
Его Святость тихо засмеялся, наклонился в кресле, уперев сцепленные пальцы в подбородок. Отсветы камина разбежались бликами по фарфоровой маске и дряблой шее. На миг Орс увидел будто бы полосу блестящего металла, прячущуюся под складками одеяний.
— Нет, о нет, горячая кровь, может быть, и у старых, поверь. Чем больше снега на крыше, тем ярче огонь внутри.
— Я не понимаю. — Фыркнул гигант. — Говори яснее.
— Правитель может полыхать ненавистью, гореть от эмоций, но его голова обязана быть холодной как лёд горных пиков. Да, они упускают момент слабости Тёмного, уже упустили. Раздор закончен. Но и их вторжение не осталось бы без следа, зима усложняет логистику, морозы не дают отдохнуть в походе, а местные подвластные Тёмному лего раздербанят едва собранную армию в непрямом бою.
— Непрямом, это как? — Пробурчал Орс, представляя огромные армии конных лучников, что засыпают врага стрелами с безопасного расстояния.
— Удары в ночи, отравленные колодцы и еда, точечные убийства. Грабёж обозов... ко всему этом они не готовы.
— Это подлость!
— Это война. Война не знает таких слов. Честь, Достоинство и Справедливость. Это термины живых, война знает только два слова. Победа и Поражение. Всё остальное неважно. Историю пишет победитель, и только он определят, что было делом Чести, а что подлостью.
— Ты слишком много говоришь. — Фыркнул Орсвейн, но не слишком уверенно, в словах старика есть та сияющая истина, что обжигает сам разум.
— Мой вина, старики любят болтать. Что нам ещё остаётся? Но... юный Орсвейн, не замечаешь ли ты странности?
— Какой ещё странности?
— Мы все так сосредоточенны на победе над Тёмным, что не видим того, что у нас под носом.
— Говори прямо!
— Куда пропали все эльфы при дворе?
Орс мысленно запнулся и растерянно посмотрел на старца. Он и раньше не особо не замечал ушастых, кроме того, что постоянно тёрся возле деда. Но, правда, последнего он видел... очень давно. Они исчезли? Почему? Ведь эльфийские земли даже не прислали подкрепление для общего войска. Хотя были договорённости... может, ещё в пути? Второй Поход Света выступает совсем скоро... как только сойдёт снег. А значит, они даже не успеют догнать армию! Стоп... эльфы не присылали отряд, покрытый перьями, как петухи, но там всего ничего и они тоже пропали.
— Вижу, ты задумался.
— Они бежали?
— Некоторые — да.
— А остальные ушли с теми воинами?
— В некотором роде.
— Не темни, старик, я этого не люблю!
Его Святость откинулся на спинку кресла и посмотрел прямо на Орса. В прорезях маски сверкнули тусклые глаза, почти белые, как у слепца. А смех затерялся в гомоне голосов.
— Тебе не приходило в голову, что короля-героя обманули? Что эльфы, совсем не таковы, какими нам кажутся? Вдруг мы союзники со злом куда большим, чем тёмный?
Слова падают как чугунные плиты, но Орсвейн, сначала насторожившийся, разразился глубоким смехом. Чем вновь привлёк внимание совета, хлопнул ладонью по колену и прогудел:
— Старик, а ты шутник!
— Да, что нам ещё остаётся на этом скучном сборище? — Тихо ответил Его Святость. — Только шутить и ждать неизбежного!
Глава 27
Красный дракон клацает пастью и грозно раздувает ноздри, будто угрожая дохнуть огнём. Геор сделал шаг и опустил ладонь на широкий лоб. Ящер недовольно забурчал, мотнул головой и отступил, пока не упёрся в стену. Слишком молодой для дыхания огнём, он уже крупнее трёх волов и размером с приличный сарай. На длинной шее красуется широкий обруч с «гвоздём», уходящим меж позвонков. Простенькая система контроля. Без которой ящер сожрёт наездника и улетит прочь.
В этом году народилась новая партия яиц, но вызревать они будут ещё долго, под чутким присмотром. Так что сейчас будут собраны все, кто уже способен воевать.
Геор подал знак, и трое рабочих сноровисто набросили стальной ошейник на шею дракона. Потянули наружу, а тот, начав было брыкаться, дрогнул и подчинился. История повторилась и в соседнем загоне, и ниже, по мере спуска в пещеру.
На стенах горят масляные фонари, а ступени отдаются глухим эхо, что убегает вниз по спирали. Геор шагает размеренно, а вот слуги всё чаще оглядываются, теребят обереги.
— Господин... это не самая лучшая идея! — Пролепетал старший драконничий. — Если в последнем приплоде не будет плодоносных самок? Мы можем лишиться...
— Мне нужна вся доступная сила. — Отрезал Геор, взмахом руки обрывая дальнейший диалог.
Постепенно внизу, под покровом темноты зарождается глухое ворчание. Скрежет когтей по камню и лязг. Вспыхивает короткие вспышки, похожие на выбросы природного газа. Тьма отступает и открывает огромного дракона с чешуёй цвета кипящей крови. Он поднял голову и следит за каждым шагом Геора, приоткрыв бездонную пасть.
— Давно не виделись, Арг. — Сказал король-герой, сходя с лестницы. — А ты ничуть не подобрела?
Как подтверждение, на стене темнее выжженное пятно с контуром человека в центре. Драконица выпустила всполохи огня, а от рыка своды пещеры затряслись. Контролирующий обруч болтается на шее бесполезной побрякушкой. Геор щёлкнул пальцами и кованые створки на стене тяжело пошли в стороны. Расширяющийся луч света рассёк темноту пещеры и драконица закрыла морду крылом, отвернулась.