Я потянулся через Тьму к дочери.
Ваюна проснулась от прикосновения. Корабль пугающе тих, а частички красного перца витают в воздухе, как красная пыль. Теперь в трюме она одна, пустая клетка лишь напоминает о трясущихся пленниках. Перед девочкой стоит деревянное блюдо с фруктами странного вида, заботливо разрезанными. Одни с мохнатой кожурой и нежной, как крем мякотью, другие в завитках и полные крошечных семян.
Пленница медленно села и коснулась плеча, на коже ещё чувствуется прикосновение. Возможно, сама сжала во сне. В трюме довольно одиноко, а ночью холодает.
Фрукты оказались сладкими, с кислинкой, что только усилила вкус. Ваюна вытерла пальцы об одежду, порядком износившуюся и порванную. Теперь в ней и не узнать принцессу. Впрочем, она себя такой никогда не ощущала. Всего лишь превратности судьбы. Ведь она готовилась занять место наставницы и врачевать селян или животину, до тех пор, пока сама не одряхлеет и не возьмёт на попечение сиротку. Круг должен замкнуться.
Увы, теперь всё в прошлом, и она немного жалеет об этом. Самую малость. Быть принцессой оказалось очень интересно, особенно выращиваться серебряные розы. Ну и шут, шут был забавный…
От мыслей отвлёк стук люка и яркий свет, заливший трюм. По лестнице спустился эльф в набедренной повязке, с ног до головы и кончиков ушей покрытый татуировками. Он процокал нечто и прицепил к ошейнику Ваюны новую верёвку. Старую срезал и кивнул на лестницу.
Подниматься было тяжело, обсидиановые осколки впились в шею до крови. Дыхание перехватило, а нос, отвыкший от свежего воздуха, забился странными запахами. Ваюна выбралась на палубу и невольно охнула, вдоль борта выстроились эльфы в украшенных перьями доспехах. Ветер покачивает самые длинные, а взгляды устремлены в пустоту. Корабль стоит на месте, и порывы ветра приносят звуки музыки и голосов. Горячий и влажный воздух, кажется тяжёлым, как кисель.
У сходен стоит жрец, и руки его обагрены кровью по локти. Плечи покрывает плащ из сырой кожи, и Ваюне совсем не хочется знать, чья она. Не хочется, но она понимает.
Жрец махнул рукой, и пленницу подтолкнули к сходням. Широкая доска опущена на пирс из массивных блоков, обтёсанных временем, волнами и умелой рукой. Сам пир тянется до площади, заставленной лотками и украшенную яркими цветами, нанизанными на верёвки. Играет музыка, на огромных шестах развеваются ленты всех цветов радуги. Вокруг них пляшет народ, эльфы с бронзовой кожей, одетые в пёстрые одежды со множеством украшений.
Пирс посыпают цветами, как совсем недавно дорогу отцу Ваюны. Только эти цветы яркие, будто впитали в себя всю радость мира. В толпе празднующих девочка заметила людей, самых обычных. Они подносят корзины с цветами, фруктами и странными, дымящимися трубками. Эльфы раскуривают их, совсем как Элиас, но запах совсем не табачный. Тот Ваюне нравился, а этот… более сладкий и оседает на глотке.
Встречающие вскидывают руки, разбрасывают цветы, а жрец идёт медленно, гордо задрав подбородок. Плащ липнет к спине и с него всё ещё капает кровь. Первый ряд встречающих пал на колени, распростёрся на камнях. Второй последовал примеру. Ваюне кажется, что воины толкаются перед собой волну из живых тел.
Глаза привыкли к яркому солнцу, и теперь она видит, что к площади примыкает густой лес. Странный, похожий на зелёную пену. Состоящий из переплетений причудливых деревьев и чего-то вроде ползучего плюща, только с огромными листьями. Меж зелени мелькают цветные птицы, перекрикивающиеся дурными голосами. Странные создания, покрытые короткой шерстью и похожие на детей с длинными руками, сидят на крышах и наблюдают за представлением.
Все взгляды пересекаются на Ваюне, и по коже девочки бегают колючие мурашки. В этих взглядах нет злости, кровожадности, только радость. Словно у родителей, что видят давно потерянную дочь. Вот только от этого ещё жутче и страшнее. Для чего она тем, кто ест собственных собратьев.
Мимо жреца пробежала эльфийка в одежде из двух полос, несущая корзину с красными плодами. Размером с кулак, они похожи на пузыри засохшей крови. Воины по очереди берут и с жадностью вгрызаются, светло-красный сок брызжет во все стороны. От него пахнет кровью. Ваюна запоздало узнала почки. Не приготовленные, а по виду только что вырезанные.
Воины вскидывают над головой надкушенные органы, и толпа радостно ревёт.
Жрец двигается через толпу, помазывая кровью всех желающих и одаряя широкой улыбкой. Люди затерялись среди эльфов, Ваюна мельком увидела свою ровесницу, что убегала, утирая слёзы.
Порт плавно перетекает в широкую улицу, вдоль которой громоздятся каменные дома. Через окна процессию провожают взглядами эльфы с выкрашенными охрой, красными волосами. Жрец на них не смотрит, никто на них не смотрит, а вот они сверлят Ваюну полными ненависти взглядами.
Впереди дорога упирается в ужасающе огромное здание — пирамиду. Перетекает в лестницу, что поднимается до самой вершины, плоской, как квадратный блин. Вдоль ступеней по обе стороны пробиты канавки, они же тянутся по каждому этажу пирамиды. Также у лестницы на каждом этаже стоит столб, покрытый жуткой резьбой лиц с высунутыми языками и клыками.
Почему-то Ваюне привиделся образ, как её поднимают на вершину и жрец вырывает её сердце. Ещё бьющиеся и брызгающее кровью. Она мелко затряслась, но поводок безжалостно дёрнули.
Жрец же свернул прочь от пирамиды, даже не посмотрев в её сторону. Дорога перевела через глубокий, как овраг, канал, выложенный полированным камнем. На дне безмятежно бежит река, а на её «берегах» женщины стирают одежду. Завидев процессию, они бросили работу и поднялись, молча наблюдая. Эльфийки и люди, одеты почти одинаково. Только на лодыжках человеческих девушек блестят кандалы, порой золотые.
«Да что здесь вообще происходит?»
Впереди ещё одна лестница, вниз. В низине, окружённой зелёными холмами, раскинулся город. Чудовищно красивый, чистый и неправильный. Не могут живые жить в столь идеально выверенных домах и улицах. С высоты видно, что город можно разбить на «плитки». В каждой несколько домов, а между ними квадрат с зелёной травой и деревом. Город на четыре части делят два канала, разбивая его на четыре «плитки». Плитка в плитке из множества плиток. В глазах начинает рябить, если всматриваться долго. В каждой «большой плитке» есть квадратный рынок.
На пересечении каналов стоит последний квадрат. В центре которого «дворец», как его назвала для себя Ваюна. За городом, который даже не окружён стеной, простираются бурлящие леса. Над которыми возвышаются несколько пирамид, похожих на ту, мимо которой прошла Ваюна.
По мере спуска они уходят из поля зрения, дома разрастаются, пряча бесчеловечную архитектуру. Жрец перестал улыбаться и теперь часто оглядывается, будто боясь, что пленница сбежит. Воины встали по обе стороны от неё, и чеканят шаг. Звук гулким эхо разносится над городом и опускается на крыши домов, как весенний гром.
На улицы высыпают горожане, а с главной улицы их оттесняют воины в кожаных доспехах без украшений. Ваюна с удивлением рассмотрела у них бронзовые мечи на поясах и длинные копья. Если так подумать, за всё путешествие она не видела никакого железа. Только кость, дерево и обсидиан. На поясе жреца вовсе покачивается нож из зелёного камня. На лезвии ещё осталась кровь.
Шагая по ступеням, девочка подняла лицо к небу, пронзительно голубому, даже без намёка на облака. Солнце похоже на раскалённый медный диск, что прибили прямо над головой.
— Где же это я? — Пробормотала она, впервые с момента похищения испугавшись, что отец не придёт.
Глава 5
Ваюну отвели в здание, похожее на дворец в центральном квадрате. Жуткие воины остались за воротами, замерев, как бронзовые статуи. Жрец же провёл вглубь здания через широкие каменные коридоры, освещённые хрустальными сферами, вмонтированными в потолок. Пахнет прогретым старым камнем и пылью, что мелкой взвесью кружится в лучах. Присмотревшись, Ваюна различила внутри сфер воду, через которую солнечный свет рассеивается. Стены покрыты раскрашенной резьбой, изображающей странных существ и эльфов с длинными языками, одетыми в доспехи из перьев и лент.
Они либо пляшут, либо дерутся под чёрным солнцем. Чьи лучи пронизывают землю, над которой поднимается не то туман, не то дым. Ваюна невольно засмотрелась на резьбу, стараясь забыться в ней, сбежать от ужасов неизвестности и всего путешествия.
Сначала она этого не замечала, но сейчас, вспоминая эльфов-пленников, ощущает, что нечто в сердце отмерло. Малая, едва заметная, но очень важная часть. Словно некто сдвинул штору и девочку осветил кровавый пожар реальности.
По дороге встречаются слуги, что завидев жреца, падают на колени и прижимаются к полу. На пленницу смотрят со смесью ужаса и восхищения, словно на горного льва, посаженного на поводок. Сам жрец шагает, расправив плечи и задрав подбородок, не замечая слуг. Даже голову не поворачивает на боковые коридоры, впери взгляд вперёд. Где виднеется залитый светом «двор». Квадратная комната с вырезом в потолке, через которой беспощадное солнце освещает траву и дерево в центре.
— Сидеть. — Скомандовал жрец, дёргая поводок и бросая девочку меж корней.
Ваюне захотелось воспротивиться просто назло ему, наплевав на страх. Увы, ноги подкосились, и она рухнула, ударилась хребтом о ствол и подтянула колени. Жрец же отряхнул пыль с жуткого плаща и сложил руки на груди. Боковые коридоры выплюнули голых по пояс эльфиек, раскрашенных так ярко, что отсутствие одежды едва ли заметно. Они окружили Ваюну, начали срезать одежду бронзовыми ножами и протирать кожу водой с замоченными цветами.
Девочка пыталась сопротивляться, но её быстро успокоили ударом в солнечное сплетение.
Вместе с умыванием женщины изучают её кожу, обводя пальцами каждое несовершенство. Родинки, свежие царапины и застарелые шрамы. Особенно уделили внимание пальцам, что ещё не зажили до конца, после раздробления навершием рукояти меча. Всего на миг Ваюна ощутила ту боль, поморщилась и бросила взгляд на жреца. Эльф наблюдает за процессом со странным выражением лица, а меж тонких губ мелькает кончик языка.