Что-то в нем сейчас – из-за тени ли секвой, а может быть, из-за этой толстовки, которую я никогда на нем не видела, или новой стрижки – что-то кажется другим. Я представляю, как дергаю пуговицы его пальто или провожу руками по его волосам. Я представляю, как обнимаю его за шею. Будто у нас одно сознание на двоих, он протягивает руки и обнимает меня. Я чувствую его запах – лимонного мыла, – когда он заглядывает мне в глаза. Желание охватывает меня от пальцев ног до щек. Никогда в жизни я так сильно не жаждала прикоснуться губами к другим губам, и предвкушение поет в моих нервах. Очень медленно он наклоняется ко мне. Я закрываю глаза, чувствуя покалывание этого момента. А затем меня охватывает паника, я открываю глаза и отстраняюсь от него прежде, чем что-то успевает произойти.
У меня не может быть таких моментов с Майклом. Я даже не должна быть здесь с ним.
Я обманывала его все то время, что узнавала его, сближалась и даже начала что-то чувствовать к нему. Я так больше не могу.
– Черт, – говорит он. – Кажется, я все неправильно понял.
Я качаю головой:
– Нет, это не так.
– Бетти, – говорит он и пытается меня обнять, но я его отталкиваю.
– Нет, – говорю я.
Я снимаю очки, чтобы вытереть глаза платком, и возвращаю очки на нос.
– Прости, – снова говорит он. – Я просто…
– Все это неправильно, – говорю я.
– Что неправильно?
– Я плохой человек, – наконец говорю я. – Я не была добра к тебе.
– Бетти, – говорит Майкл. – Ты была не просто добра ко мне, ты – лучшее, что есть в этом дерьмовом периоде моей жизни.
Я открываю рот и понимаю, что сейчас вывалю все, что сдерживала месяцами. Должно быть, именно так чувствуешь себя, выдергивая чеку гранаты.
– Единственная причина, по которой я подружилась с тобой – это моя… извращенная увлеченность твоим братом, – говорю я, не в силах смотреть ему в глаза. – Из-за стрельбы в «Гламуре». Мои мама и сестра были там – их не подстрелили, но они там были. И когда я узнала, что это сделал Джош, я вспомнила, что ты его брат. И у меня появилась… какая-то одержимость. Я искала его в интернете, пыталась понять, почему он так поступил, чтобы… не знаю, получить ответ, который помог бы моей сестре снова почувствовать себя в безопасности в этом мире. Я нашла тебя в интернете. Я узнала, что ты работаешь в Amoeba, пришла туда, а ты дал мне флаер на свой концерт и был так добр. Ты был так добр. – Я зажмуриваюсь. – И я пошла на тот концерт не потому, что хотела тебя увидеть, – то есть я правда хотела тебя увидеть, – но больше потому, что ты брат Джошуа Ли.
Наконец я смотрю ему в глаза, ожидая увидеть гнев. Но он кивает, будто все в порядке. Как он может так смотреть на меня? Его доброта сводит с ума. Это ненормально.
– Понимаю, – говорит он. – Спасибо, что поделилась со мной.
Он что, робот?
– Ничего ты не понимаешь, – говорю я. – Я использовала тебя для сбора улик, Майкл. У меня есть целый дневник, куда я записываю заметки о Джошуа, чтобы попытаться разобраться во всем этом – чтобы дать своей сестре объяснение, почему он это сделал.
– Это помогло? – спрашивает он.
Я поражаюсь тому, насколько он сейчас спокоен. Кажется, злиться начинаю уже я.
– Нет! Не помогло.
– Прости.
– Какого хрена ты извиняешься? – спрашиваю я, пиная землю. – Ты серьезно? Ты что, даже не злишься на меня? Неужели тебя совсем не коробит, что я подружилась с тобой, потому что твой брат был убийцей?
– Бетти, присядь, – говорит он, указывая на огромное, покрытое мхом поваленное дерево. – Пожалуйста.
Меня трясет. Я хочу кричать. Но я делаю, как он просит, и сажусь рядом с ним.
– Я знал, что твоя семья была там во время стрельбы, – говорит он. – Честно говоря, когда я увидел тебя в Amoeba, я захотел подружиться с тобой по странно похожей причине.
Я не знаю, что ответить, поэтому молчу.
– После стрельбы я увидел в интернете ролик, где твоя мама рассказывала о ней, – продолжает он. – Я увидел фамилию Лавелл, запомнил ее и поискал в соцсетях. Я узнал, что это твоя мама и мама Джой. Я прочитал пост Джой о том, что она попала в стрельбу. Я осознал, что ты ее сестра, и, конечно, вспомнил тебя еще со школы. Когда ты пришла в Amoeba, мне показалось, что это… будто Вселенная дала мне шанс попытаться исправить ужасную ошибку. Я подумал: «Эй, возможно, мне удастся подружиться с ней. Возможно, так я облегчу ей жизнь после того, что сделал мой брат».
С тех пор как Джой ударила меня в третьем классе, я совсем забыла это чувство, словно весь воздух покинул мое тело. Мне нужно мгновение, чтобы снова начать дышать.
– Ты поэтому решил подружиться?
– В основном, – говорит он. – Поначалу.
Мимо нас проходит пара, они держатся за руки в варежках и бормочут приветствия. Мы с Майклом выпрямляемся, улыбаемся и тоже здороваемся, пока они не уходят, а потом оба сбрасываем улыбки. Я поднимаю на него глаза, не зная, что сказать. Не могу понять, я зла на него, обижена или оправдана.
– Видишь ли, – продолжает он, и я замечаю легкую дрожь в его голосе, хотя это по-прежнему его обычный бодрый тон. – Хм. Как бы это сказать? Хм. – Он улыбается, глядя вперед, и затем я понимаю, что он сдерживает слезы. – Хочешь знать, почему мой брат это сделал?
– Майкл, – говорю я.
– Нет, ну ты же пошла на все трудности, верно? Искала ответ. И вот твой ответ, хорошо? Я знаю, почему мой брат стрелял во всех этих людей. Это все из-за меня. Да, конечно, были соцсети, оружие, то, как хреново он принимал лекарства, и никто за ним не следил, и прочее. Но угадай, кто был с ним в тот день перед всем случившимся? Я.
– Это не делает тебя виноватым.
– Бетти-Бетти-Бетти, – говорит он, вытирая глаза. – Ты не понимаешь. Мой брат предупредил меня, а я проигнорировал это.
– Что?
– Ты правда хочешь знать? Но ты меня возненавидишь.
– Что он сказал?
Майкл поворачивается ко мне с несвойственно серьезным видом. Из-за этого его лицо кажется чужим.
– Он сказал: «Я собираюсь сегодня покончить с собой и прихватить с собой несколько сучек».
Слова ударяют по мне обухом и быстро тонут.
– Я сидел на диване и ответил: «Повеселись». – Он качает головой. – Я снова и снова прокручиваю это в голове. Я мог быть тем человеком, который его остановит. Он прямо сказал мне, что собирается сделать, а до этого уже несколько дней вел себя неадекватно – орал на маму, пытался избить меня, болтал о странных заговорах, – и в тот день у меня было ужасное предчувствие, но я не хотел, чтобы это было правдой, и проигнорировал его. Я отнесся к этому как к идиотской шутке. Я сидел там, как последний идиот, слушал его угрозы и смотрел, как он выходит из дома с вещевым мешком, и я сказал ему: «Повеселись».
– Ты… ты не мог знать.
– Говорю тебе, я предчувствовал. Где-то в глубине души. И я ничего не сделал.
Минуту мы сидим в тишине, похожей на похоронную. Он шмыгает, а вся эта информация кружится вокруг меня, как извращенная карусель сожалений. Может, он прав, может, он был способен это предотвратить. Может, он и есть тот самый ответ, который я искала все это время, но я совсем не чувствую радости. Как это поможет мне почувствовать себя в безопасности? Как эта информация поможет мне помочь Джой?
Он протягивает мне термос с чаем.
– Значит, все это время, – говорю я, наблюдая, как из термоса поднимается пар, – ты был так добр ко мне, потому что чувствовал вину из-за того, что твой брат чуть не убил моих маму и сестру. Все эти приятные вещи, которые делал – подвозил меня, приглашал на обед, был моим другом, – все это из-за чувства вины.
– Нет.
– Но ты так сказал. – Я закручиваю крышку термоса и возвращаю ему. – Ты только что это сказал. Ты не можешь просто забрать свои слова назад.
– Ты подружилась со мной, потому что хотела узнать о Джоше, так чем же это так отличается?
Я провожу языком по зубам, подыскивая слово, чтобы описать это громадное чувство потери.
– Это очень отличается.
– Чем?
– Просто отличается.
– Отличается, как отражение в зеркале. Оно перевернуто, углы противоположны, но суть одна и та же.
– Это не одно и то же, – говорю я.
Я слышу крик птицы, и мне кажется, будто я получила глубокую рану.
– Мои чувства к тебе реальны, – говорит он. – И они выходят за рамки того, что мой брат сделал с твоей сестрой.
– Хорошо.
– Пожалуйста, не делай этого.
– Слушай, можешь больше не притворяться, что тебе на меня не наплевать, – говорю я, глядя вдаль, на фиолетовую вершину, до которой мне никогда не добраться. – Ты проделал свою благотворительную работу, подружившись со мной. Теперь мы можем двигаться дальше.
– Хочешь сказать, что ничего настоящего ко мне не чувствуешь? Что все это время дело было только в Джоше? Что я был просто твоим исследовательским проектом и ничем больше?
– Конечно нет.
– Что ж, очевидно, это верно в обе стороны. У меня есть к тебе чувства, – повторяет он. – Настоящие чувства. – Кажется, он ловит себя на какой-то мысли. – Хотя я и знаю, что ты с кем-то встречаешься.
– Я соврала, и ты знаешь, что я соврала.
Он смотрит на свои руки, сложенные на коленях, как у пай-мальчика:
– Я надеялся, что ты соврала. Это странно?
– А ты врал?
– Ну, я вроде как встречался с девушкой онлайн, но теперь все кончено.
Почему-то это меня задевает: что некая часть его истории была правдой, а моя – лишь жалкой ложью.
– Все это неправильно, – говорю я и встаю.
– Бетти, – мягко произносит он. – Это не так. Пожалуйста, не ненавидь меня после всего, что я тебе рассказал.
– Я не ненавижу тебя, – говорю я, но не могу встретиться с ним взглядом. – Но я больше не хочу притворяться, что это нормально. Я думаю, мы совершили ошибку, став друзьями. Все это было ошибкой.
– Мне больно слышать это.
– Честно, я думаю, что так будет лучше. Забудь обо мне. Я забуду о тебе. Я забуду твоего брата, а ты забудешь, что он сделал с моими мамой и сестрой, и мы сможем двигаться дальше.