– В Псков приедем ближе к восьми. Как раз отец ждет вас на даче.
Дача прокурора оказалась простенькой: небольшой домик, надворные постройки, аккуратный чистенький дворик, окруженный деревцами. Хозяин посреди двора хлопотал над чадящим мангалом, из домика с подносом вышла женщина в годах, очевидно, супруга прокурора. Увидев гостей, Максимов приветственно помахал им рукой, продолжая колдовать над мясом, вкусный запах которого распространился по всему двору, и крикнул женщине:
– Наташа, принимай гостей!
– Меня зовут Наталья Владимировна, – познакомилась она с прибывшими. – А про вас Семен Семенович рассказывал: вы Марина Станиславовна, а молодого человека зовут Сергей.
– Все точно, – смущенно засмеялась Черных. – Нам, право, неудобно беспокоить вас, но Семен Семенович вчера настоял на том, чтобы мы обязательно попробовали мясо на гриле.
– Не беспокойтесь, он любит гостей, тем более вы из Якутии, – смеясь, махнула рукой женщина. – Вчера весь вечер вспоминал, как в молодости ездил в ваши края. Очень сильное впечатление у него осталось от этой поездки. Давайте подойдем к Семену Семеновичу и посмотрим, как он готовит мясо – это действо он возвел в ранг культа.
Мангал, напоминающий небольшую бочку на ножках, открывающуюся посередине, где одна часть служит крышкой, произвел впечатление на гостей.
– Это не обычный мангал, как многие думают, а грильница, – объяснил прокурор. – Эту немецкую штуковину мне подарил сам прокурор Эстонской ССР. Качество такое, что мои внуки будут готовить на ней мясо.
Вскоре мясо было готово, и все сели за стол во дворе под навесом. Артем разлил мужчинам коньяк, а женщинам – белое вино.
После первого тоста, который на правах хозяина произнес прокурор, Соколов, опустошив рюмку, отправил кусок мяса в рот и удивленно спросил:
– Неужели это говядина?
– Да, говядина, – с улыбкой ответил прокурор. – Нравится?
– Очень. А почему она такая мягкая? Мы из говядины никогда не делаем шашлыки – слишком жестко. Только из свинины.
– А это как выбирать мясо для приготовления на гриле, – объяснил Максимов. – Я покупаю мясо у местного крестьянина-частника, и только подлопаточную часть туши бычков, выращенных на свободном выпасе. Натираю все это солью, перцем и жарю ровно столько, чтобы не сочилась кровь. Передержишь в огне – пиши пропало, мясо превратится в подошву.
– Не знаю я этих восхитительных тонкостей, в наших условиях это непостижимо! – очарованно заметил Соколов. – У нас все попроще: бывало, положишь мясо в кастрюлю, нальешь воды и часа на два на маленьком огне. И мясо мягкое, и бульон отличнейший.
– Тоже дело, – согласился хозяин. – Хороший бульон ни с чем не сравним.
Настала очередь сказать слово Черных. Она встала, взяла в руку бокал и, переборов смущение, стала говорить:
– Уважаемые Наталья Владимировна и Семен Семенович, дорогой Артем! С волнением в душе благодарю вас за то радушие и гостеприимство, с которым вы встретили нас на этой прекрасной земле, изобилующей славными историческими событиями, где народ никогда не склонял голову перед врагами и тяжелыми годинами. Мне очень приятно, что Семен Семенович с такой теплотой вспоминает и про мою родную Якутию, которая действительно изумительна и маняща. Побывав раз в наших краях, человек навсегда влюбляется в Север, в его суровую, но редкостной красоты природу. Со своей стороны признаюсь, что я влюбилась в Псковщину. Просторы ее полей и лугов, несравненно высокие сосны и березы, кристальные озера и речки во многом отличаются от нашего пейзажа своей живописностью, они заставляют человека быть чище и одухотвореннее… Здесь была война, здесь проходили бои. Александр Матросов, герой, которым мы восхищались в детстве, совершил свой бессмертный подвиг именно здесь, на псковской земле. Многие славные сыны нашей Родины полегли здесь ради того, чтобы фашизм никогда больше не поднимал голову. Спасибо вам за все и низкий поклон всем псковитянам.
– Хорошо сказано, душевно, – похвалил Максимов следователя. – Действительно, земля Псковская святая. Сам я родился в Москве, но влюбился в здешние края – так и остался тут навсегда. Наталья Владимировна из Ленинграда, но себя считает коренной псковитянкой.
– Да, да, Семен Семенович говорит правду, – подтвердила женщина. – Я тут обросла корнями, и мне неохота отсюда куда-то уезжать.
– А теперь, Марина Станиславовна, расскажите, как вы съездили в Великие Луки и чего добились, – предложил прокурор. – Установили личность убийцы?
– К сожалению, нет, Семен Семенович, – сокрушенно вздохнула Черных. – Но самое удивительное и трогательное – мы нашли дочь убитой женщины. Тридцать шесть лет назад в бывшем селе Кривошеево была убита женщина, семилетняя девочка осталась сиротой. Эту девочку мы нашли, она сейчас достойная гражданка своей страны, смогла пережить невосполнимую потерю, стала матерью и подняла на ноги троих своих детей.
– Как все это действительно трогательно, – покачала головой Наталья Владимировна, и голос ее дрогнул, на глаза навернулись слезы. – Бедная женщина, пережила войну, чтобы найти смерть от какого-то негодяя. А ребенок, эта девочка… Она же осталась без матери… Как смогла выжить в послевоенное время?
– Да-а, дети войны, – тихо протянул Семен Семенович и, успокаивая, погладил жену по спине. – У Натальи Владимировны родители, брат и сестра умерли от голода во время блокады. Да и я сам дитя войны. Когда немцы напали на нас, мне было четырнадцать лет. Отец добровольцем записался в дивизию народного ополчения и погиб под Москвой, я просился на фронт, чтоб отомстить за него, но меня отправили на завод. Всю войну простоял за станком, сколько снарядов обточил за это время – самому богу известно. Наверное, отомстил с лихвой за отца и за родных Натальи…
Мужчина встал и в волнении прошелся по двору, было видно, что глаза его влажны от слез.
Настало время прощаться. Максимов обнял и расцеловал гостей, поинтересовавшись:
– Завтра улетаете в Киев? Машину отправить?
– Семен Семенович, мы не хотим злоупотреблять вашим гостеприимством, – отказалась Черных от услуги. – Рейс не рано утром, до аэропорта доберемся на автобусе.
– Ну, как хотите, – с грустью промолвил прокурор на прощание. – Как только поставите точку в деле этого неизвестного преступника, напишите, пожалуйста, письмецо.
– Обязательно напишем, Семен Семенович, – пообещал сыщик.
6
Прибыв в Киев и устроившись в гостинице «Москва», где следователю достался одноместный люксовый номер на третьем этаже, а Соколову – двухместный обычный на втором, они направились в Днепровский райисполком, на территории которого находилось снесенное общежитие. Проезжая на троллейбусе мимо Киево-Печерской лавры, Черных незаметно перекрестилась, но для острого взгляда сыщика это не осталось незамеченным. Он склонил к ней голову и шепотом спросил:
– Марина, ты верующая?
Несколько смутившись, та призналась и мечтательно вздохнула:
– Да, я крещеная. Эх, посетить бы лавру, давно об этом грежу.
– А что нам мешает? – с улыбкой ответил ей сыщик. – На обратном пути сойдем возле монастырей и посетим.
Начальник жилищного отдела райисполкома Василий Петрович Нечипоренко, молодой мужчина, изучив служебные удостоверения прибывших, как бы между прочим заметил:
– Родова моя оккупировала Якутию. Сводный брат работает на БелАЗе в угольном разрезе Нерюнгри, двоюродный брат на КРАЗе в Алдане на золотодобычах, родственник по маминой линии экскаваторщиком в Оймяконе – сурьму добывает.
– Действительно «оккупировали», – рассмеялся Соколов. – И у нас в МВД половина украинцы.
– Любят земляки мои Якутию, будто там медом намазано, – досадливо махнул Нечипоренко. – Что они потеряли там, в этом холоде?
– Как что? – хитро улыбнулся сыщик. – За деньгами туда едут, за длинным рублем. Вот ваш сводный брат получает раз в восемь больше, чем вы.
– Ну и пусть получает, – сердито бросил мужчина. – Загнется он там, в вашей Якутии.
– Что так плохо о брате-то?.. – хотел поспорить сыщик, но Черных тактично прервала беседу, которая грозила перейти на повышенные тона:
– Василий Петрович, так куда переселили людей из снесенного общежития?
Взяв адрес относительно нового каменного дома семьдесят шестого года постройки, куда скопом переселили жителей общежития водников, пара пешком направилась туда.
– Смотри, какой барчук, – выругался сыщик, сердито вышагивая по брусчатке. – Сам сидит в теплом месте, взятки наверняка берет, а ругает родственников, которые зарабатывают деньги тяжелым трудом.
– Сергей, я увидела в его глазах зависть, – поделилась своими наблюдениями Черных. – Он завидует им, что те зарабатывают большие деньги. Пусть бы сам приехал к нам – вот он-то точно у нас загнется. Там ему никто взятки не предложит, придется работать с утра до ночи за штурвалом тяжелой техники. Он прекрасно знает об этом и от бессилия заранее сердится на своих родственников.
– Из таких людей, наверное, появляются предатели, – предположил сыщик и передернул плечами, сбрасывая с себя неприятные думы. – Давай забудем про него и будем любоваться прекрасным городом!
Дом оказался шестиподъездным и двенадцатиэтажным. Стоило немалого труда установить подъезд, куда были заселены люди из общежития водников.
Староста подъезда – энергичная женщина средних лет, – придирчиво и тщательно изучив документы прибывших, ухмыльнулась и указала пальцем вверх:
– Поднимитесь в сто сороковую к бабке Нюре, она из того общежития и знает всех.
Бабка Нюра, она же Анна Соломоновна Бергман, древняя старуха, оказалась словоохотливой и рассказала про одного из жильцов общежития – орденоносца и фронтовика:
– Василия знаю с конца шестидесятых, когда он заселился к нам в общежитие к одинокой вдове Пелагее. После того, как Пелагея погибла, он стал жить один…
– Постойте, как погибла Пелагея? – невольно прервал рассказчицу сыщик. – В воде?
– Откуда вы знаете? – удивленно спросила она.