– Однофамилица, – усмехнулся сыщик. – Эта Соколиха вчера чуть ножницами нас не почикала. Какая-то бешеная фурия.
– Она может, – кивнул милиционер. – Сидела за убийство мужа.
– И что с ними собираетесь делать? – поинтересовалась Черных.
– Весь собранный материал передал в уголовный розыск, – ответил участковый. – Они уже работают с ними, будет возбуждено уголовное дело.
– Тогда приведите Сашко к нам.
Вскоре милиционер завел в кабинет задержанного. Сашко за ночь в камере осунулся и как-то поскучнел, былую агрессию словно языком слизнуло. При виде сыщика и следователя замученно улыбнулся и дружески махнул рукой, словно старым знакомым:
– Ааа, с Чукотки товарищи! Подзабыл, чего вы от меня хотели-то?
– Ну что, Максим, не хотел вчера говорить с нами по-хорошему, получилось по-плохому, – встретил его с претензиями Соколов. – Сейчас намотают тебе и твоей сожительнице срок за наркоту, и здравствуй, солнечный Магадан. Вот там-то узнаешь, где находится Чукотка. Сам виноват, так что не обессудь.
– А что сразу так-то? – обиженно хмыкнул мужчина. – По-нормальному спросили бы, разве не ответили бы? Мы что, не люди?
– Вчера были не людьми, а зверями какими-то, чуть не порешили нас в своей квартире… Ладно, хватит прелюдий, теперь отвечай на вопросы следователя. Только предупреждаю: четко, ясно, без всяких там выкрутасов, – в конце предупредил его сыщик.
Черных достала протокол и, устроившись удобнее за столом, задала вопрос:
– Максим Юрьевич, расскажите, что вы знаете о своей матери.
– Мою маму убили, когда я был совсем маленький. Я еле-еле помню этот случай, когда тетя Соня сильно плакала… Гроб еще помню – такой, обитый красной тканью… Нет, больше ничего не помню.
– Это мог быть пятьдесят восьмой год?
– Пятьдесят восьмой… – задумчиво произнес мужчина. – В пятьдесят восьмом мне было шесть лет. Да, вполне… Точно, в пятьдесят восьмом году! Я еще не учился в школе.
– Кто убил твою маму?
– Сожитель.
– Как фамилия?
– Не знаю. Дядя Вася… да, дядя Вася…
– А кто он такой?
– Не знаю. Тетя позже рассказывала, что он работал в морском порту, там и познакомился с моей мамой. Я смутно помню этого дядю Васю. Он постоянно стегал меня ремнем… Нехороший был человек.
– Тетя жива?
– Умерла два года назад.
– У кого вы воспитывались?
– У тети и воспитывался. Она жила в соседней квартире и тоже работала в морском порту.
– Как этот дядя Вася убил вашу маму? Тетя об этом рассказывала?
– Вскользь. Утопил на пляже. Подробности не знаю.
Следователь решила, что добиться чего-то большего от этого опустившегося мужчины невозможно, и, заканчивая допрос, спросила:
– Максим Юрьевич, есть еще что добавить? У вас есть ко мне вопросы?
– Товарищ следователь, все-таки скажите мне, зачем вы интересуетесь моей мамой? – недоуменно развел руками Сашко. – Что она такого сделала, что вы приехали из такого далека.
– Максим Юрьевич, мы задержали этого «дядю Васю». Он у нас убил еще одну женщину. Теперь выясняется, что он никакой не дядя Вася, а другой человек, личность которого мы пытаемся установить.
– Он до сих пор живой? Где он сейчас? – набычившись, спросил мужчина.
– Сидит в тюрьме.
– Ах, собака! – выругался он. – Я его найду, я подключу воров в законе, но его достану из-под земли! Как его фамилия?!
– Максим Юрьевич, я же сказала, что личность его не установлена, – сердито объяснила Черных. – Что такой непонятливый-то? Если бы вы вчера спокойно все объяснили, мы бы не потеряли тут еще один день. Успокойтесь и думайте не о воображаемой мести, которую вы никогда не сможете осуществить, а ломайте голову, как выкрутиться из положения, в которое попали.
– Нет, я его достану! Я все равно узнаю его фамилию! – продолжал буйствовать задержанный, и Черных, досадливо ударив ладонью по столу, указала милиционеру:
– Увести! Видеть его не могу!
Когда за задержанным закрылась дверь, Черных в сердцах выругалась:
– Ну не дебил ли?! Я ему про одно, а он про другое! А знаешь, Сергей, как схожи истории той женщины из Пскова и этого великовозрастного повесы: у обоих матери-одиночки, которые стали жертвами нашего преступника, обоих воспитывали тети, только первая стала человеком, достойным гражданином своей страны, а этот?..
Она безнадежно махнула рукой и распорядилась:
– Идем в отдел кадров морского порта. На обратном пути купим авиабилеты и вылетим домой.
Следуя в морской порт, Черных сокрушенно вздохнула:
– Вот и все, следы преступника затерялись окончательно. Украина большая, где там найти какого-то человека, который тридцать пять лет живет по чужим документам?
– Марина, надо сделать прецедент и отправить в суд дело на неизвестного обвиняемого, – с оптимизмом обрисовал картину будущего сыщик. – Как ты и говоришь, удостоверением его личности будет являться дактилоскопическая карта со вклеенной туда фотографией. А зваться он будет так: Безымянов Инкогнито Анонимович. Погоди, погоди, твое дело еще войдет в анналы судебной практики и будет изучаться в высших учебных заведениях.
– Тебе лишь бы похохмить, – горько усмехнулась следователь. – А каково мне докладывать прокурору о результатах командировки? И суд не примет дело в свое производство с твоим Безымяновым. Да и письмо к Андропову с резолюцией секретариата ЦК КПСС не придает мне оптимизма.
– Кстати, насчет письма к Андропову. В суматохе я не успел его прочесть. Оно у тебя в папке? – спросил ее Соколов.
– Зачем я буду его носить с собой? Оставила на работе в сейфе.
– И что он там пишет?
– Почти что как и первые три письма: фронтовик-орденоносец попал под жернова репрессии и слезно просит руководство страны вмешаться в ход следствия. Не оригинальничает, все так же, как и раньше.
– Не перестаю удивляться, – покачал головой сыщик. – Еще при Сталине бравые ребята из НКВД должны были установить его личность путем запроса в Белоруссию. Ан нет! Сработали как школьники-двоечники, руководствуясь указаниями сверху. Ну и что, что Сталин? Закон прежде всего.
Черных снисходительно усмехнулась уголком рта:
– Во-первых: Сталин, скорее всего, его письмо и не читал. Низовые партийные функционеры спустили письмо к исполнителям с грозной резолюцией, а те с испугу немедленно освободили «боевого товарища». Во-вторых: попробуй в то время сказать – «Ну и что, что Сталин?» Сразу загремишь на десять лет в солнечный регион, куда ты хотел отправить наркомана Сашко.
За разговором они не заметили, как подошли к воротам морского порта.
Побыв в отделе кадров полдня и не добившись ничего, усталые путники вернулись в общежитие и стали готовиться к возвращению домой.
Переночевав в аэропорту Ростова-на-Дону, они через Новосибирск вылетели в родной Якутск.
Часть третья. Новые обстоятельства. Ганна. Обличение
1
Прибыв на родину, следователь и сыщик условились на следующий день встретиться в следственном изоляторе с тем, чтобы на основе собранных во время командировки материалов допросить арестованного в надежде на то, что тот назовет свое настоящее имя.
Утром Соколов, доложив начальнику угрозыска о результатах поездки, устремился в тюрьму. Ему не терпелось взглянуть в глаза неизвестному и выложить ему все, что он знает о нем. В его голове укоренилась мысль, что разгадку тайны, которую так тщательно оберегает преступник, надо искать в той далекой войне, где советский народ сломал хребет фашизму. Эти думы в последние дни не покидали сыщика, растравляя душу и сердце, потому-то нынче ночью ему снилась война: поле боя, черный снег, горящие танки… (очевидно, сработала ассоциация с фильмом «Горячий снег»). Тишина перед очередной атакой противника. Он участник сражения, сидя на станине пушки, курит самокрутку. Рядом бойцы хлопочут над снарядами, почему-то бережно моя каждый из них в тазике с водой, словно маленького ребенка. Вдруг в рядах бойцов шушуканье: «герой, герой!» Сыщик оглядывается и замечает бойца в каске и плащ-палатке, на груди у него медаль Героя. Оперативник, неизвестно почему, видит в нем первого космонавта Земли и восклицает: «О, Юрий Гагарин!» Все вокруг смеются: «Какой Юрий Гагарин?! Это же Александр Матросов!» «А он же погиб», – недоуменно пожимает плечами сыщик, хотя и понимает, что Гагарин тоже погиб. «Не погиб он, герои не погибают», – отвечает ему кто-то. Соколов искренне рад, что отважный воин жив и невредим. Но откуда-то появляется лже-Левчук и со зловещей гримасой вопит фальцетом: «Сдох он, твой Матросов, а это просто его тень!» Настроение испорчено, сыщик просыпается среди ночи и не может уснуть до рассвета.
В тюрьму следователь еще не приехала, сыщик, чтобы не терять время даром, заранее заказал конвоирам арестованного. Вскоре в следственный кабинет привели лже-Левчука, а вместе с ним зашла и Черных. Бросив настороженный взгляд на сыщика, арестованный пренебрежительно сел на предложенный стул, всем своим видом показывая, что ему безразлично присутствие в кабинете кого бы то ни было. Черных села за стол, раскрыла папку, достала оттуда орденскую книжку и издалека показала арестованному:
– Мы нашли «вашу» орденскую книжку. Ради этого пришлось ехать в далекую Белоруссию.
Арестованный вмиг оцепенел, пытаясь вглядеться немигающими глазами в документ. Посидев так с полминуты, он выдавил из себя:
– Ну и хорошо, что нашли. Потерял ее давно, еще в сороковых годах…
– Послушайте, неизвестный гражданин, мы нашли и обладателя этой книжки, орден которого вы самым бессовестным образом присвоили, – огорошила его следователь. – Правда, он уже умер, в смерти его есть и ваша вина. Предлагаю вам во всем признаться и назвать свое подлинное имя. Чистосердечное признание и помощь следствию облегчит вашу участь.
Арестованный, весь напрягшись, уставился в пол. Посидев так какое-то время, он спокойным голосом ответил:
– Пусть отведут меня в камеру, мне не о чем разговаривать с вами.