– Богдан, скажи, что ты пошутил! Богдан, все это неправда, да?! – дрогнувшим голосом крикнул сыщик.
– Такими словами не шутят. Поехали во Львов с отчетом, навстречу выскочил МАЗ. Никаких шансов, погибли оба – она и Андрей.
Соколов, бросив трубку на стол, долго сидел, схватившись за голову. Когда сыщик вновь поднял трубку, Богдан был еще на связи, он грустно промолвил:
– Я знал, что она любила тебя. Как ты уехал, ее словно подменили. Из той веселой девчонки она превратилась в грустящую девушку. Постоянно думала о тебе. Начнем о чем-то говорить, она улыбнется так тоскливо и скажет: «А помните, как приезжал Сергей и сделал то-то и то-то».
– Где похоронили? – плача, спросил Соколов.
– На городском кладбище.
Рыдания рвались из груди сыщика, он, не в силах дальше разговаривать, бросил телефонную трубку.
Сыщик добрался до сейфа, открыв его, достал бутылку горилки, которую привез из украинской командировки и хранил до лучших времен, и, раскупорив, полностью опустошил ее прямо из горла.
Он, пошатываясь, шел по ночному городу домой. Слезы застилали глаза, губы беспрестанно шептали: «Ганна, моя Ганнушка! Любимая моя, почему же ты покинула меня?!»
На второй день Соколов не пришел на работу. На вечерней планерке начальник угрозыска Поликарпов поднял оперативника из его группы и спросил:
– Что случилось с Соколовым? Почему его сегодня нет на работе?
– Вадим Петрович, он заболел, – пролепетал оперативник, заранее зная, что Поликарпова не обмануть.
– Не вешай мне лапшу на уши! – рявкнул начальник. – Запил?!
– Есть немного, – признался сыщик. – У него какое-то горе.
– Что за горе?
– Не говорит.
– Что за оперативник, который не может узнать, отчего человек пьет? – укорил подчиненного руководитель и приказал:
– Подгони машину, съезжу сам и все разузнаю.
Когда Поликарпов постучался в дверь, Соколов, удивленно глянув на своего начальника, молча развернулся и нетвердой походкой направился в кухню. Он сел за стол и опустил голову, ожидая взбучки от своего руководителя. Поликарпов, оглядев кухню и заметив несколько пустых бутылок от водки, разбросанных по полу, озадаченно хмыкнул:
– Что случилось? Почему пьем?
– В-Вадим П-Петрович, д-дайте м-мне о-отпуск, – еле ворочая языком, попросил он. – И-или м-мне п-писать р-рапорт на у-увольнение?
– Итить твою налево! – выругался начальник угро. – Уволиться он хочет! А кто будет работать вместо тебя?! Расскажи, наконец, что с тобой случилось, какое горе, что даже на работу не ходишь?!
– Лю-бимая по-гибла, – икая, всхлипнул сыщик.
– Жена?! – поразился Поликарпов. – Когда?!
– Нет, Ро-за жи-ва. Погибла Ган-на.
– Какая Ганна?! А жена?!
– С же-ной мы в раз-воде. Ганна – моя не-веста.
– А где она погибла? У нас?
– Нет, на У-краине.
– Каким образом?
– Дорожно-транспортное… Авария.
– А когда ты с ней познакомился? Во время командировки?
Сыщик молча кивнул головой.
– Эх, не хотел же я тебя отправлять в эту командировку! – сожалеюще покачал головой руководитель и спросил: – Хочешь съездить на похороны?
– На могилу, – прорыдал оперативник. – Ее уже похоронили.
Начальник угрозыска, поискав глазами, нашел в шкафу граненый стакан, наполнил его до краев водкой и тихо произнес:
– Пусть земля ей будет пухом.
Опустошив стакан, он приказал:
– Больше не пей, завтра придешь и напишешь рапорт на отпуск с выездом.
– Спасибо, В-Вадим Петрович, – вытирая слезы, кивнул сыщик в знак благодарности.
10
В Борислав Соколов добрался ближе к полудню. Устроившись в той же гостинице «Готель Карпати», он пришел в отдел милиции. Богдан, увидев Соколова, обнял его и спросил:
– Когда прибыл?
– Только что.
– Тогда поедем ко мне, пообедаем, а потом посетим могилу Ганны.
Мирослава, заранее зная о причине приезда гостя, молча кивнула в знак приветствия и разлила по тарелкам борщ.
Сидя за столом, Соколов спросил Богдана:
– Расскажи, как все случилось.
– Примерно через десять дней, как ты уехал, у нас начался переполох. Начальник УВД Львова случайно узнал, что мы тут нашли военного преступника и что все лавры за это достались КГБ. Он учинил разнос нашему начальству и потребовал немедленно доставить ему все документы и справки по этому Кабалюку. Ганна сама напросилась поехать во Львов, когда узнала цель поездки. Они с Андреем не доехали до Львова несколько километров, когда случилась эта трагедия. Водитель МАЗа был мертвецки пьян.
– Оказывается, из-за Кабалюка все случилось, – сквозь зубы процедил сыщик. – Эхо войны достало мою Ганну.
– Получается, что так, – вздохнул местный опер. – Мне кажется, что в эту поездку во Львов она попросилась из-за тебя, из-за воспоминаний о тебе. Вас же обоих связывает этот Кабалюк, вот она и решила довести дело до конца…
– Эх, Богдан, зачем я тогда сюда приехал! Зачем нужно было устанавливать личность этого негодяя? Он так и так скоро бы сдох безвестным. Ганна его последняя жертва, а могло быть совсем по-другому.
– Судьба, – пожал плечами хозяин. – От нее трудно уйти – если не сегодня, то завтра обязательно догонит.
– А ведь она знала, что случится беда, – тихо проронил Соколов. – Когда провожала меня, все время твердила, что это наша последняя встреча.
Когда мужчины собрались выехать, Мирослава упаковала в сумку закуску и спросила мужа:
– Богдан, сколько бутылок возьмете?
Оперативник, немного подумав, ответил:
– Мира, положи две горилки.
– А не много ли будет на двоих?
– В самый раз. Положи лучше три.
– Три?! Тогда добавлю закуски.
Над могилой возвышался временный деревянный памятник с фотографией улыбающейся Ганны, внизу надпись:
Ковальчук Ганна Олександрiвна
25.08.1963—15.07.1983
Сыщик, обняв памятник и весь трясясь и еле сдерживая рыдания, простоял довольно долго, покуда Богдан не тронул его за плечо.
– Давай помянем Ганну. Ей бы сегодня исполнилось двадцать лет.
Рядом с могилой валялись бутовые камни и доски. Быстро соорудив из них столик и сиденья, Богдан наполнил стаканы горилкой и стал говорить:
– Хорошая девушка была Ганна. Она для нас была как солнышко – придет с утра на работу, улыбнется лучезарной улыбкой, и у всех поднималось настроение, придавая нам заряд энергии на весь день. А как ты уехал, она перестала нам дарить эту свою улыбку. Стала грустной, в глазах какая-то печаль, очень часто вздыхала, вспоминая о чем-то. Мы, конечно, знали, что она скучает по тебе, но виду не подавали, так она сама постоянно напоминала о тебе. Говорим о каком-нибудь случае, а она окольными путями переводит разговор о тебе, о твоем пребывании здесь. Сергей, тебе повезло встретить и полюбить такую девушку. Ганна же очень красива, тут многие клеились к ней, но она никого не подпускала к себе, а увидела тебя и сразу влюбилась. Вот что значит любовь с первого взгляда.
Соколов погладил фотографию на памятнике и промолвил:
– Я, когда впервые увидел ее, тоже сразу влюбился. Она была настолько красива и недоступна, что я даже не мечтал, что у нас сложатся отношения. Но тогда все стало развиваться очень стремительно, и за два дня мы с ней породнились, как самые близкие люди. Богдан, ты сказал правду – мне действительно повезло встретить на своем пути Ганну. Эту встречу я ни на что не променяю. Теперь я понимаю, что никогда раньше не испытывал любовь.
Мужчины опустошили свои стаканы, и Богдан стал рассказывать:
– Андрея похоронили на другом кладбище рядом с отцом. Наша ласточка «Жигули» в хлам, не подлежит восстановлению. Ганна и Андрей погибли при исполнении, поэтому памятники будут сооружены за счет МВД, в конце сентября будут готовы. А мы с женой уезжаем на Камчатку. Там в милиции работает мой одноклассник, он и позвал нас, и уже нашел работу для Мирославы в местной школе. Так что, надеюсь, будем встречаться.
– Молодцы, решились уехать на край земли, – улыбнулся Соколов. – Ты же читал: в моем письме есть песня – спой ее для Мирославы.
– Увезу тебя я в тундру? – рассмеялся Богдан. – Думаешь, что не спел? Давно уже исполнил перед ней на коленях.
– И как она?
– Она очень счастлива, что уезжаем.
– Богдан, к тебе будет просьба: скоро придет второе мое письмо, которое я написал еще не зная, что ее уже нет в живых. Ты возьми оба письма и закопай рядом с могилой Ганны – пусть она прочтет.
– Хорошо, сделаю, – кивнул оперативник. – Если к этому времени мы уедем, то попрошу Алексея.
Когда выпили еще по стакану горилки, Соколов попросил Богдана:
– Оставь меня до вечера с Ганной наедине. Посижу, поговорю с ней…
Местный сыщик, посмотрев на часы, ответил:
– Сейчас три, в шесть приеду. Хватит времени?
– Да, спасибо.
Как только Богдан уехал, Соколов встал на колени и, обняв холмик, прошептал:
– Вот я и приехал к тебе, моя Ганночка. Я тебя люблю и буду любить до конца жизни. Прости меня, любимая, из-за меня ты погибла, я никогда себе этого не прощу.
Когда Богдан вернулся к могиле, застал Соколова лежащим с закрытыми глазами рядом с могильным холмиком. Он испуганно растолкал его и, когда тот открыл глаза, облегченно выдохнул:
– Уф, ты что человека пугаешь?! Давно лежишь?
Соколов, ничего не говоря, поднялся и сел на камень.
Богдан разлил горилку и, постояв в задумчивости, сказал:
– Сергей, давай еще раз помянем нашу Ганну.
Когда стаканы были уже пусты, оперативник предложил:
– Сейчас поедем ко мне домой, поужинаем, а потом я отвезу тебя в гостиницу.
Соколов помотал головой:
– Богдан, спасибо. Отвези меня сразу в гостиницу, мне плохо. Завтра я уеду.
– Что так быстро-то? – удивленно вскинул голову местный опер. – К матери Ганны не хочешь зайти?
– Нет, не пойду. Кто я для нее? Случайный человек…
– Вообще-то правильно, – согласился Богдан. – Зачем бередить рану.