важного там быть не может, это же ясно.
Много лет никто не хотел замечать ни ума его, ни таланта, но брату хотя бы удалось сохранить ядро своей личности, поэтому, когда родительское проклятие ослабло, он быстро пошел в гору, и сейчас – счастливый человек. А я…
Я словно несла на плечах гранитную плиту. Да, возможно, это делало меня сильнее, но развивались те мышцы, которые не могли понадобиться ни для чего другого, кроме этой самой плиты. Надгробного камня, под которым похоронена настоящая я, со всеми своими подавленными чувствами, не высказанными желаниями и не пережитыми радостями…
Клавдия окончила школу с золотой медалью, поступила в университет на экономический факультет и получила диплом с отличием. Занимающий на тот момент высокий чиновничий пост брат радовался, что сестра удалась такая умница, и устроил ее на работу в администрацию, не совсем к себе, но неподалеку. Он мечтал, что сестренка со своими мозгами и трудолюбием сделает карьеру при минимальной его поддержке и не пройдет и десяти лет, как станет влиятельной чиновницей.
Клавдии тоже хотелось поскорее преуспеть, но что-то все время шло не так. Она не смогла адаптироваться в коллективе, все время казалось, что ее не ценят, не доверяют ей ответственные задания, а за спиной высмеивают и унижают. Например, начальник поручал ей найти какую-нибудь сводку и тут же отправлял в местную командировку. Клавдия уезжала, начальник соображал, что данные нужны ему срочно, и просил другую сотрудницу, не зная, что Клавдия по дороге ищет информацию с помощью телефона и предвкушает, что ее похвалят, как специалистку высочайшего класса, умеющую делать несколько дел одновременно. У начальника не хватало такта ни промолчать, что данные больше не нужны, ни понять, что «спасибо, Клава, но уже не надо» до глубины души оскорбляло девушку, а она не привыкла молча сносить оскорбления. Доставалось и начальнику, и ни в чем не повинной сотруднице, которая смогла выполнить задание быстрее ее. Или кто-то обращался к Клавдии за помощью: найти нужную ссылку в интернете или просил объяснить какой-то непонятный момент в новой программе. Клавдия обижалась, думая, что из нее пытаются сделать прислугу или считают бездельницей, у которой нет своих важных занятий. Она отказывала, но обычно сразу откликался другой сотрудник, и скидывал нужную ссылку, и показывал, как нужно вводить данные в таблицу. Естественно, это делалось не для того, чтобы помочь, а с одной только целью – унизить Клавдию и выглядеть на ее фоне добрым волшебником-избавителем.
В результате создалась обстановка, невыносимая даже по меркам дружного женского коллектива, и сотрудники сделали все, чтобы сбагрить Клавдию в другой отдел. Там история повторилась, а поскольку девушка уже заработала кое-какой стаж и приобрела опыт, от нее избавились, пропихнув на должность маленького начальничка. Прошло совсем немного времени, прежде чем подчиненные тетки взвыли и закидали отдел кадров жалобами на своего руководителя. Брат пытался говорить с сестрой, обучать азам работы с людьми, но бесполезно. Благодаря его влиянию Клавдию не попросили на выход, а снова посадили на должность специалиста. Коллеги у нее оказались в этот раз потверже, не давали девушке спуску, она жаловалась брату и сердилась, что он не спешит наказывать ее обидчиков, а сотрудники, в свою очередь, изумлялись, откуда у такого замечательного человека, умного, вежливого и доброжелательного, взялась мегера-сестра.
Брат урезонивал ее как мог, а исчерпав собственные аргументы, предложил пойти на психотерапию. Клава согласилась, с удовольствием посещала сеансы, но поведение ее нисколько не менялось.
Наконец Макар Деппершмидт понял, что если он хочет продолжать и развивать свою карьеру, сестру надо удалить со своих рабочих горизонтов.
К тому же у него была своя семья, жена не особенно любила золовку, уставала от ее частых визитов и бесконечного нытья и раздражалась, что муж больше занимается надуманными проблемами сестры, чем собственными реальными делами.
По делам благотворительности Деппершмидт познакомился с предпринимателем Иваницким и, узнав, что его супруге требуется личная помощница, предложил кандидатуру Клавы. Предупредил, что характер у девочки тяжелый, непростой, но зато она честный и преданный человек и мозгами бог ее совершенно не обидел.
Иваницкий был кое-чем обязан Макару, поэтому нанял Клавдию даже без испытательного срока.
Должность неожиданно пришлась девушке по вкусу. Она была очарована Еленой, восхищена ее красотой и добротой к себе, за которую приняла обычную равнодушную доброжелательность. Клавдия купалась в лучах Елениной красоты и обаяния, и прошло совсем немного времени, прежде чем она стала отождествлять себя с хозяйкой и чувствовать ее чувствами. Ей так нравилось, что она одна, единственная помощница, и не надо ни с кем конкурировать, а можно просто делать свою работу самым превосходным образом.
Через месяц Иваницкая уже не могла себе представить, как раньше обходилась без Клавдии, а та поняла, что нашла идеальную сестру и подругу.
Став тенью Елены, Клавдия будто присвоила себе ее красоту, власть и богатство и наслаждалась этими приобретениями.
Она мечтала стать такой же незаменимой для Елены, как та стала для нее, и рисовала в своем воображении идиллические картины, где она становится центром семьи, все с нею советуются, просят о помощи, любят и уважают. При малейших ссорах она берет себе роль третейского судьи и так ловко все улаживает, что в семье царит сплошная благодать. А главное, все без исключения понимают, кому обязаны этой благодатью, поэтому обожают Клавдию и больше всего на свете боятся ее потерять.
Но только Елена более или менее соответствовала этому идеальному образу. Она действительно ценила труд Клавдии и довольно охотно отвечала на ее призывы к полной откровенности. В частности, рассказала, как когда-то не дождалась парня из армии, а вышла за Иваницкого, и не ради денег, как все думают, а просто он понравился ей больше, чем Митька, на которого она сильно злилась, что он ушел служить, а не «откосил», как делали все нормальные люди. Тогда ей казалось, что это Митя первый ее бросил, и она не чувствовала вины, но с возрастом стала ощущать горечь давнего предательства.
Клавдия делала то, что с Иваницкой раньше никто не делал: она ее слушала. В родительской семье Елены отношения царили доброжелательные, но прохладные, там люди помогали друг другу и выручали, но сидеть и часами изливать взахлеб друг другу душу принято не было. Получила двойку по русскому: утри слезы, почитай учебник, если не поможет, наймем репетитора. Матери в голову не приходило садиться с дочерью на диван и часами мусолить проблему двойки: а что Лена почувствовала, когда ее получила, а почему не смогла ответить лучше, а было ли ей обидно, что другие ученики ответили лучше? Нет, мама рассуждала просто: если получаешь неудовлетворительные оценки, значит, ты или дурочка, или лентяйка. Если второе, то больше занимайся, а если первое, то что ж поделать. С природой не поспоришь. Так что учись, дочка, в меру сил и не переживай, мы тебя будем любить и без высшего образования.
Когда Елена объявила родителям, что выходит за Иваницкого, они тоже не стали выяснять, зачем да почему. У нее есть жених в армии, и предавать его плохо и непорядочно. Все. На этом точка. Маме с папой хотелось, чтобы дочь поступила благородно, а что у нее творится на душе – какая разница.
О своей первой любви, Мите, Елена рассказывала мало, но сомнительно, чтобы они проводили много времени за душевными разговорами. В семнадцать лет девушка и юноша находят занятия поинтереснее.
Выйдя за Владимира, Елена не обрела близкого друга и поверенного всех своих тайн. Иваницкий был человек сдержанный и предпочитал быстрые простые действия пустопорожней болтовне. Он помогал людям, но только если те прямо и четко высказывали свои нужды, а не разыгрывали тонкие спектакли в надежде, что бизнесмен сам поймет, чего им надо, и предложит поддержку. То же и в семейной жизни. Болеешь – скажи, и позовем врача, грустишь – скажи, и поедем веселиться. Обиделась на меня – четко изложи свои претензии, я исправлю, а если невозможно – извинюсь. Всматриваться в душу своей жены у него не было привычки.
А Клавдия слушала ее, и расспрашивала, и с упоением погружалась в переживания Елены. Она была как опытный любовник, приучающий юную девушку к плотским наслаждениям, или как сомелье, дающий распробовать редкое вино неискушенному гостю.
Но бедная Иваницкая никак не могла познать счастье от бесконечной жалости к себе. Она была вполне довольна своим детством, и хоть конфликт с родителями из-за замужества оказался достаточно серьезен, все же рана, нанесенная им, была не того рода, чтобы от расковыривания ее испытывать боль, граничащую с наслаждением. Елена понимала, что злится на маму с папой не потому, что они сильно ее обидели, а потому, что они правы, и вообще считала себя счастливым человеком, которому люди не сделали ничего плохого.
Но все же со временем ей понравилось изливать душу, выискивать в действиях ближних разные тайные побуждения и иногда находить обиды там, где их не было. На что на что, а уж на повод обидеться Клавдия всегда могла ей указать.
Не сразу, но все же удалось убедить Елену, что в ситуации с Митей виноваты все, кроме самой Елены. Он пошел в армию, его родители это допустили, хотя должны были отмазать, как делали все приличные люди, родители Елены тоже никак не способствовали тому, чтобы он остался, а главное, не окружили дочь заботой, чтобы она могла в комфортных психологических условиях дождаться жениха. Нет, Елена осталась совершенно одна, без поддержки, и у нее просто не было другого выхода, как сдаться на милость Иваницкого.
Елена и так симпатизировала помощнице, но когда та сняла с ее плеч груз давнего предательства, полюбила еще больше. Она стала не только рассказывать сама, но и слушать Клавдию, и утешать, и даже, кажется, чувствовала себя немного виноватой, что сама росла в любви и благополучии, в то время как помощнице пришлось жить в аду.