Ладонь воплощенного Духа коснулась её волос, перебросив через плечо растрепанную косу, и Тамила едва смогла сдержать дрожь омерзения от этого касания. Его руки были горячими и шершавыми, будто кожа отвратительной рептилии. Пришлось сжать зубы, пока пальцы не провели вдоль ожогов, бледно-розовой цепью опоясавших её шею.
Единственное, на что она надеялась, так это на быструю смерть. Ей уже доводилось умирать медленно, довольно неприятное занятие. А ещё на то, что он будет единственным из божественных братьев, принявших эту форму. Мысль о тоннах раскаленного песка, погребающих её в недрах пыльной бури, пугала несоизмеримо меньше, чем вероятность смотреть в глаза не одному, а нескольким Духам.
— Испокон веков твои предки приходили к нам, смиренно прося благословения на право стать наследником. Ты же правила долгие годы прежде, чем нанести визит в пески. Отчего такое неуважение?
Горло пересохло, потому голос её звучал немного сипло:
— Я осталась единственной живой представительницей рода, потому было решено не рисковать моей жизнью. Дать мне возможность родить сына, который станет следующим королем.
— Разве у тебя есть сын? — Дух возобновил движение, вновь оказавшись прямо перед ней и все теми же жуткими пальцами сжав подбородок Тамилы, заставляя смотреть себе в глаза. Она лишь отрицательно качнула головой. — Тогда почему ты здесь, королева, не имеющая права на трон?
— Предательство.
Рев бури внезапно стал настолько силен, что она вскрикнула и сжалась. Песок взметнулся, попав ей в лицо, отчего Тамила мучительно раскашлялась, чувствуя, как по лицу из невидящих глаз текут слезы.
— Успокойтесь, братья! — Шум и круговерть мгновенно стихли. — Они несколько нетерпеливы. А ещё жаждут мести. Та, которую мы любили, единственная, кто мог снять проклятие Матери, тоже предала нас, бежав с ребенком, нашей кровью и нашей силой. Долгие века мы существуем здесь, не имея возможности и сил вырваться из мертвой пустоши. Добровольно пролей кровь на алтаре, помоги разрушить чары, и мы не просто не станем тебя убивать, мы исполним твоё желание. Любое. Смотри!
Против воли она распахнула глаза, глядя туда, куда указывал Дух. В косых лучах утреннего солнца воздух поплыл, подернувшись дымкой. Из этого тумана соткалась… она сама. Величественная и прекрасная. Наверное, никогда за всю жизнь она не была настолько красива. Коленопреклонный Совет, маги, жаждущие её взгляда и даже самой призрачной улыбки. Дианты в короне переливались от бьющегося в недрах камней живого огня. Такого же, отблеск которого виделся в её глазах. Прекрасных и… мертвых. Тамила будто увидела двойника-куклу, жизни в которой было не больше, чем в пыли под ногами.
— Нет.
Мираж тут же пропал, мгновенно развеянный ветром.
— Почему? Разве не этого ты желала с самого детства? Доказать всем — советникам, дяде, отцу, что ты можешь стать королевой, достойной восхищения и наполняющей страхом? Той, кем они тебя никогда не видели…
— Они мертвы. Вы сами сказали, что мертвым не ведом страх. Мне некому и незачем это доказывать.
— Тогда, быть может, тебе желанно это?
Её покои. На кровати рядом с Тамилой сидел муж, глядя на неё с такой любовью, что тут же болезненно и остро отозвалось сердце. Он никогда не дарил ей столько нежности во взгляде… Столько трепета и благоговения в простом касании её губ кончиками пальцев. И чуть сбивчивый шепот, влекущий и завораживающий:
— Любимая…
А ведь он так и не произнес этого перед расставанием.
Наверное, она чуть подалась вперед, жадно глядя на того, увидеться с кем ей уже не суждено. Как ни заманчивы посулы Духа, живой она отсюда вряд ли вырвется. Так не согласиться ли? Остаться навечно в плену иллюзий, пусть тело будет разрушено, а душа растворится в этой жаркой хмари. И выпустить в мир людей тех, кого даже Мать заточила в пустыне, не давая разрушить всё вокруг.
— Нет.
Вопроса о причине отказа не последовало. Вместо этого пыль вновь взметнулась, на несколько секунд полностью закрыв видимость плотным красноватым пологом, и Тамила вздрогнула, поняв, что её уносит куда-то. Она могла лишь догадываться о том, с какой чудовищной силой влечет её буря.
— Ты не поверила миражам, тогда смотри на то, что происходит сейчас на самом деле.
Песок опал, но не полностью, оставив мутноватую завесу, сквозь которую, как сквозь нечистое стекло, Тамила увидела долину, наполненную огнем и дымом. Вспыхивающие то тут, то там огромные костры, которые тут же накрывала плотная тьма. В уши ввинтились рев пламени, ржание лошадей, лязг металла. Крики сражающихся и стоны раненых.
И отчего-то сейчас она была уверена, что это не иллюзия. Потому что было куда достовернее тех ярких картинок, что он показывал раньше.
Ущелье на самом краю песков, скалы за спинами войск Гарета. Пусть горы казались монолитными, Тамила была уверена, что путь для отступления есть, её король никогда не позволил бы настолько очевидно загнать себя в ловушку. Северян она рассматривала с особым старанием, силясь увидеть что-то необычное, неправильное. Возможно, та сказка, что когда-то поведал ей Дарий, о предках-монстрах ледяных пустошей, заставила рисовать в воображении полулюдей-полузверей. А быть может, рассказы о кровавых ритуалах во славу Ратуса…
Они были такими же людьми, как её собственный народ. Возможно, чуть выше ростом, непривычно одетые и выкрикивающие что-то воинственное на незнакомом языке, но они были такими же. Нормальными. И умирали точно так же, как её подданные, от удара ли меча, сожженные ли ударом магической огненной плети, пронзенные болтами, летящими от затаившихся на скалах арбалетчиков…
Картина сражения была ужасающей и завораживающей одновременно. Земля дрожала и дымилась, покрываясь слоем пепла и крови. И не было видно границ этого безумия, сколько хватало глаза, люди бежали, кричали, сражались и умирали. И не понять, кто тот бьющийся в агонии воин, чью грудь прошило насквозь копье — свой или враг, заляпанное алыми брызгами и темными следами копоти обмундирование было уже не различить.
— Ты можешь остановить битву, одно твоё слово, и ущелье доверху покроется слоем песка. Ты уничтожишь врагов и войдешь в историю как королева, навечно избавившая страну от варваров.
И ввергнувшая её в иную войну, только на той битве врагов обычным оружием не возьмешь…
— Они видят нас?
— Нет. Смертным не дано. Итак, ты готова остановить войну? Однажды пески уже накрыли армию севера, хочешь повторения?
Она лихорадочно размышляла над ответом. Согласиться было большим искушением. Не ради славы, но ради того, чтобы её подданные жили. Чтобы страна не погрязла в войне, высасывающей все силы.
Тамила прикрыла глаза, пытаясь сформулировать мысль, не дававшую покоя уже некоторое время:
— Если победят варвары, они будут насаждать свою религию. Культ кровавого бога, который не терпит конкуренции. Разве вы сами не поставлены стражами этой земли? Почему же тогда вынуждаете оплатить то, что уже было оплачено?
Жесткие пальцы захлестнули горло, не давая вдохнуть, а над ухом раздался раздраженный голос:
— Дерзишшшь. Не тебе, смертная, указывать Её детям место! Ты согласна?
— Нет.
Он так же быстро, как напал, и отпустил, чуть оттолкнув и заставив королеву бессильно опуститься на землю.
— Ты трижды отказалась от наших даров, теперь мы вправе выставить условие.
Ни о каких трехкратных предложениях она никогда не слышала, потому лишь недоуменно смотрела на Духа, пытаясь проглотить ставшую вязкой слюну:
— Почему лишь трижды?
— Таковы традиции. Мы трижды испытываем волю будущего правителя тем, что жаждет его сердце. Об этом отец говорит сыну перед тем, как отправить его сюда. — По мертвым губам струйкой песка скользнула улыбка. — Не наша вина, что тебе, незаконная королева, об этом было неизвестно.
— Меня принял Венец.
— В тех диантах наша кровь, наша боль. Наши голоса. Мы говорим с королем, мы диктуем свою волю. Ты смогла сопротивляться им, даже странно, откуда в столь ничтожном создании столько силы. Отдав корону потомку нечестивца, ты лишила нас возможности говорить с ним, тех крох крови, что влила в него во время обряда, хватило лишь на несколько минут.
Голоса духов песка… Так вот почему в последние месяцы правления они становились всё громче, сводя с ума! И почему Итар не слышал их, как сам признался несколько недель назад. Тогда, после церемонии, в нём была ничтожная толика её крови, её благословения и проклятия, а потом он просто не мог слышать их.
А ещё с каждым новым словом проклятого сына Богини Тамила всё яснее понимала, что это не из благодарности за возможно пролитую кровь они сейчас что-то предлагают. Она нужна им много больше, чем они ей, ведь с её смертью прервется кровная линия Ассандеров. Король, пусть и носит это имя, не владеет их магией, а значит, духи будут обречены на вечное безмолвие.
— Но это уже не важно, — он сделал пасс, и песок у их ног мгновенно переплавился в нечто подобное огромному озеру с матовой поверхностью. — Условие… Ты должна выбрать кого-то одного из двух. Тот, на кого падет выбор, будет жить, второй умрет. Если откажешься, убьем обоих.
Она уже понимала, кого ей покажут, потому, увидев Итара, лишь глубоко вздохнула.
— Кто второй?
Дух сделал второе движение рукой, и песчаная змейка устремилась вверх, расплескиваясь и уплотняясь. Пока не стала зеркалом, в котором Тамила увидела собственное отражение.
— Кого ты выберешь, королева? Пригретого изгоя, ненавидимого народом матери и ставшим предателем народа отца, или себя?
Итар стоял у стола с разложенной на нём картой. Что там было изображено, она не различала, да не особо и смотрела, вглядываясь в лицо мужа. Оно было утомленным и серьезным, но следов озабоченности, а тем более страха она не заметила. Значит, битва идет так, как и было им запланировано…
Она тяжело сглотнула, уже зная, какой ответ даст. И не любовь тому причиной. Не только она. Как бы не жаждала Тамила жить, она всегда знала, что может прийти день, когда ей придется принести свою жертву во имя Гарета. Королева, тем более её крови, безусловно ценна, но… Там сейчас армия, возглавляемая её мужем, бьётся за жизнь и свободу их страны. И лишить войско главнокомандующего в такой момент она не имеет права. Слишком хорошо помнила уроки истории, когда, казалось бы, выигранное сражение оборачивалось разгромным поражением, случись быть убитым предводителю.