ее тело сына Гелиоса, поставили камень, на котором начертали:
ЗДЕСЬ ПОГРЕБЕН ФАЭТОН,
КОЛЕСНИЦЫ ОТЦОВСКОЙ ВОЗНИЦА.
ХОТЬ НЕ СДЕРЖАЛ ОН КОНЕЙ,
НО ПОГИБ, НА БОЛЬШОЕ ОТВАЖАСЬ!
Пигмеи
Давным-давно, когда мир еще был полон чудес, Ливией владел сын бога морей Посейдона и богини земли Геи, великан по имени Антей. Рядом с его государством жил многочисленный народ — забавные крохотные человечки, которых называли пигмеями, что значит «люди размером в локоть». Они жили в мире и согласии. Пигмеи были так малы и так высоки были горы и необъятны пустыни, отделявшие их от остального человечества, что никому не удавалось взглянуть на них чаще, чем раз в сто лет.
Пигмеи были очень трудолюбивы. Их крохотные, как салфетки, поля были образцово возделаны. Города, похожие на игрушечные, блистали чистотой. И Антей, этот настоящий человек-гора, дружески улыбался своим маленьким братьям.
Пигмеи охотно беседовали с Антеем. Привстав на цыпочки, задрав головки и приложив ко рту руки, они кричали изо всех сил:
— Здравствуй, братец Антей! Как поживаешь?
И когда еле внятный, тонкий голосок достигал уха великана, в ответ раздавался громоподобный рев, от которого шатались, как былинки, самые высокие дома пигмеев.
— Спасибо, братец пигмей, понемножку!
Конечно, пигмеям очень повезло, что великан был так дружески расположен к ним. Он позволял пигмейским ребятишкам играть в прятки в его волосах и раскачиваться на его бороде, словно на гигантских качелях. Он с готовностью помогал им: крылья их мельниц продолжали вертеться и без ветра, потому что его вполне заменяло дыхание великана. А когда солнце слишком припекало, он усаживался на землю, и тень его падала на всю страну пигмеев, от одной границы до другой. В то же время он был достаточно мудр, чтобы предоставить пигмеям право самим решать свои внутренние дела, а это, пожалуй, самое лучшее, что большие люди могут сделать для маленьких.
Между тем крохотные друзья великана, как и все маленькие люди, были очень высокого мнения о себе и относились к Антею весьма покровительственно.
— Бедняжка! — говорили они друг другу. — Как ему, должно быть, скучно, ведь он так одинок на белом свете! Что бы он делал без нас? Мы должны хоть немного развлекать его и заботиться о нем!
Единственно, что мешало пигмеям жить спокойно, — это постоянная война, которую они издавна — и уж никто не помнил, по какому поводу, — вели с журавлями.
Если верить некоторым историкам, то пигмеи выезжали на сражения верхом на козлах и баранах. Но посудите сами, могло ли это быть? Ведь и козлы, и бараны слишком велики для таких наездников, как пигмеи. Скорее всего, они мчались на бой, оседлав белок, кроликов, крыс, а возможно, и ежей, чьи колючки должны были устрашать врага.
Журавлям в бою, правда, удавалось иногда длинными своими клювами выдернуть двух-трех пигмеев из боевых рядов, как морковку из грядки, и бесцеремонно проглотить, даже не разжевывая. Но когда порой победа склонялась на сторону журавлей, Антей вступался за своих приятелей. Размахивая своей палицей, он в мгновение ока разгонял журавлей. А пигмеи с триумфом расходились по домам и пировали.
Однако, как оказалось, великан не был всесилен. Однажды он спал, и вдруг земля содрогнулась. Какой-то пигмей проснулся раньше других и в ужасе закричал:
— Вставай, братец Антей, на нас надвигается громадная гора!
Антей отмахнулся:
— Экие, мол, пустяки! Кто посмеет!
А посмел греческий герой Геракл, который обладал такой огромной силой, что даже мог подпереть небесный свод. Геракл приблизился и грозно вызвал Антея на бой.
Страшно затрещали скрестившиеся палицы. Скрипела и стонала под пятой гигантов земля. Бедные пигмеи заткнули от страха уши и не знали, куда бы скрыться от такой напасти.
Наступил уж вечер, а битва продолжалась, не принося победы ни одному из противников. Но вот Геракл изловчился, обхватил и оторвал Антея от матери Земли, поднял его на воздух. Антей тут ослаб и выронил свою дубину, которая вонзилась в землю.
Геракл разгадал тайну Антея. Победить рожденных Землей великанов нельзя до тех пор, пока они стоят на родной почве!
Вопль отчаяния издали осиротевшие пигмеи. Словно туча комаров пропищала. Но Геракл не обратил на это никакого внимания. Утомленный боем, он жаждал одного: отдохнуть, хорошенько выспаться, чтобы набраться сил для следующих подвигов, которые ему предстояло свершить.
Геракл задремал. Тогда пигмеи решили отомстить ему за расправу над Антеем. Но как? Ни их пики, ни мечи, ни стрелы не страшны Гераклу, и пигмеи, обычно такие добродушные, решились на коварство. Они принесли хвороста, сена, положили вокруг спящего Геракла и подожгли.
Геракл проснулся от жара, затоптал костры, но никого вокруг не увидел и очень удивился. Потом ему почудился какой-то писк. Прищурившись, он разглядел крохотных человечков. Вслушавшись, он понял их речь. Геракл сказал, взяв на руки с величайшей предосторожностью одного из пигмеев:
— О ты, чудо из чудес! Твое тельце величиной с мизинец обыкновенного человека, как же велика может быть твоя душа?
— Она так же велика, как и твоя! — гордо ответил пигмей.
Геракл был так тронут этими словами, что пообещал немедленно покинуть землю пигмеев.
Геракл у царя Адмета
Далеко на север от Афин, за горным проходом Фермопилы, лежит страна Фессалия. В древности она была знаменита своим виноделием и многочисленными стадами. Владел ею тогда прекрасный и благородный царь Адмет. С ним дружил даже сам бог Аполлон!
Адмет был женат на прекрасной Алкесте, дочери царя города Иолка.
Когда под звуки свадебных флейт, свирелей, бубнов, среди приветственных кликов, увенчанная розами вошла Алкеста в дом мужа, Аполлон одарил Адмета неслыханным свадебным подарком — второй жизнью. Светлый солнцекудрый бог спустился в мрачную подземную пещеру, где при свете неугасимой лампады три богини судьбы, три седые сестры Мойры, пряли нити человеческих судеб. Лахесис подбирала сорта и цвета шерсти, определяя жребий будущего человека; Клото пряла нить его жизни; Атропа большими ножницами обрезала ее в назначенный час. Они были сильнее самих богов.
— Вещие сестры, — склонился перед ними Аполлон, — впервые прихожу я к вам с мольбой. Я молю вас — и тебя особенно, суровая Атропа, — когда настанет последний час Адмета, продлите нить его жизни. Он мой друг.
Атропа подняла на него свой ледяной взгляд и медленно сказала:
— Да, светлый бог, ты просишь впервые. Я согласна продлить жизнь Адмета, если кто-нибудь из людей добровольно согласится сойти вместо него в Анд, царство мертвых. Тогда я поверю, что твой Адмет действительно нужен на земле!
— Благодарю тебя, непреклонная Атропа! — ответил ей Аполлон. — В Фессалии много людей, готовых всем пожертвовать ради Адмета.
Во всей Фессалии не было четы счастливее, чем Алкеста и Адмет. Улыбка Алкесты озаряла дом, как первые лучи весеннего солнца. Любой слуга считал радостью и честью исполнить любую ее просьбу: она никогда не приказывала, а лишь просила. Закоренелые злодеи, воры, приведенные на суд царя Адмета, плакали под ее укоризненным взглядом. И во всей Фессалии воцарился мир.
Шли годы, и вот однажды Адмет был ранен на охоте клыками вепря. Из раны текла кровь, унося с собою жизненные силы, и был один-единственный способ спасти Адмета от неминуемой смерти.
Но, когда пришла беда, Адмет тщетно взывал к людям, чтобы они приняли за него смерть. Никто — ни облагодетельствованные им бедняки, ни помилованные преступники, ни юноши, ни старцы — не согласился вместо него сойти в Аид. Тогда прекрасная Алкеста тихо промолвила:
— Мне без тебя все равно не будет радости в жизни. Я согласна умереть. Слышите, боги преисподней. Я согласна!
Тотчас чудесным образом кровь остановилась, и рана Адмета затянулась.
Алкеста сама оделась в погребальные одежды и, подойдя к домашнему алтарю, сказала:
— О великие боги! В последний раз я преклоняю перед вами колени. Сегодня я должна сойти в область Аида. Защитите моих сирот, защитите моего Адмета, помогите ему преодолеть горе!
Украсив цветами алтарь богов, Алкеста в слезах упала на ложе. Горько рыдали дети, плакали слуги, Адмет в отчаянии молил жену отменить свое решение… Но было поздно! К дворцу Адмета уже приближался на своих черных крыльях Танатос, ненавистный богам и людям бог смерти.
Ему заступил дорогу Аполлон, умоляя сжалиться над красотой и юностью Алкесты.
— Отойди с дороги, Аполлон, — холодно отвечал Танатос. — Ты же сам этого просил, и уже немного времени осталось, когда неотвратимая Атропа перережет нить жизни Алкесты.
— О, я чувствую уже близость ледяного дыхания Танатоса!.. — говорила Алкеста. — Я уже слышу, кричит мне Харон, перевозчик душ умерших: «Что же ты медлишь, спеши в мою ладью». Слабею… Черная ночь покрывает мои очи… Адмет, ты был мне дороже жизни, дороже детей. Так живи же для них! Пусть им и тебе светит солнце. Но пусть не войдет к ним мачеха! Одно мне обещай — ты не введешь в свой дом другую женщину. Будь счастлив!
— Всю радость жизни ты уносишь от меня, Алкеста! О боги, возьмите мою жизнь или верните мне жену! — воскликнул Адмет.
— Прощай, мой любимый! Глаза мои уже закрываются. Прощайте, дети!
Алкеста умерла. Ее тело перенесли в гробницу. Весь город оделся в черные одежды, и вот завтра должны были состояться похороны.
Но в день накануне похорон неожиданно постучался в дверь дворца гость, давний друг Адмета — герой Геракл, великий истребитель чудовищ. Он уже совершил немало славных подвигов, победил гигантского льва в Немее, гидру в болотах Лерны, стрелокрылых птиц Стимфалид и дикого критского быка-людоеда, теперь он шел на север на свершение нового подвига.
— Привет тебе, сын Зевса! — радушно встретил его Адмет. Он приказал накрыть роскошный стол для гостя и ни словом не обмолвился о постигшем его горе.