Поехал Владимир Андреевич по полкам, расспрашивая, не знает ли кто, где великий князь.
— Я видел князя Дмитрия в пятом часу, — сказал князь Борис Углицкий, — он бился железной палицей.
Подъехал князь Михайла Иванович Байков:
— Я тоже видел великого князя — он дрался сразу против четырех врагов.
— А я видел князя незадолго перед тем, как вы ударили из засады. Был он пеш и ранен, — сказал князь Степан Новосильский.
Князья и бояре и все, кто остался в живых, разошлись по полю битвы искать великого князя.
Нашли его под горою у речки, лежащего под березой.
Страдая от раны, а еще больше от сердечной скорби, потому что не знал еще о победе, князь Дмитрий Иванович не имел даже силы подняться.
— Радуйся, государь наш, новый Александр — победитель врагов, — приветствовал его князь Владимир Андреевич.
— Что ты говоришь, не разберу, — спросил князь Дмитрий Иванович.
— Говорю, что враг побежден и мы спасены!
Тут силы вернулись к князю Дмитрию, он встал на ноги и сказал:
— Коли наша победа, то возрадуемся и возвеселимся в этот день.
Слуги подвели коня. Великий князь сел на коня и поехал по полю.
Увидел он великое множество павших русских воинов, а побитых татар вчетверо более. Обернулся князь к воеводе Боброку-Волынскому:
— Воистину оправдалось твое предсказание, воевода.
Ехал великий князь Дмитрий Иванович с братом своим Владимиром Андреевичем и с остальными князьями по ужасному побоищу и, видя гибель стольких православных христиан, сердцем рыдал и лицо умывал слезами.
На поле же Куликовом не видать порожнего места, оно все покрыто телами убитых: лежат сыны русские, но всемеро больше побито татар.
Видит князь, лежат убитые восемь князей белозерских, да углицкий князь Роман Давыдович, да четыре сына его: Иван да Владимир, Святослав да Яков Романовичи. Полегли в одном бою, на едином месте.
А далее, видит великий князь Дмитрий Иванович, полегли князь Михаил Васильевич, да пять князей ярославских, да четыре князя дорогобужских, да оба инока троицких Пересвет и Ослябя, и тут же князь Глеб Иванович Брянский, да Тимофей Волуевич. Убит любимец князя боярин Михаил Андреевич Брянский, воевода Данила Белоусов да новгородские посадники Тимофей Константинович Микулин да Яков Зензин и многие иные.
Восплакал над погибшими великий князь Дмитрий Иванович.
Потом князь Дмитрий Иванович держал речь к тем, кто остался жив после грозного побоища:
— Братья мои, князья и бояре, и все люди русские, вы служите мне, великому князю, так же верно, как служили доселе, и я пожалую вас по заслугам вашим. А ныне прежде всего похороним погибших братий наших, да не будут растасканы дикими зверями.
Двенадцать дней разбирали тела убитых. Князей, бояр и дворян великий князь повелел отвезти на Русь, в их вотчины, к женам и детям. Прочих же похоронили на Куликовом поле, на высоком месте, в трехстах тридцати братских могилах, и насыпали над ними большие земляные холмы.
— Прощайте, братья, знать, суждено вам лежать на поле Куликовом, между Доном-рекой и Непрядвой, — сказал князь Дмитрий Иванович. — Сложили вы головы свои за веру христианскую, за землю Русскую. Вечная слава вам и вечная память.
Всего же пало в битве на поле Куликовом полтретья от ста тысяч и еще три тысячи русских, а осталось в живых пятьдесят тысяч.
Татар же было побито бесчисленное многое множество. Живым убежал в Орду только хан Мамай с четырьмя ордынскими князьями, да и тот в Орде был убит своими же татарами, обрел там бесславный конец.
Князь Ольгерд, услыша про Мамаево поражение и победу князя Дмитрия, с великим срамом поспешно возвратился в Литву. Олег Рязанский бежал из княжества своего и жизнь скончал на чужбине: вырывший яму, сам в нее попадет.
А великий князь московский Дмитрий Иванович с братом своим, с князем Владимиром Андреевичем Храбрым, со всеми князьями и боярами вернулся с поля Куликова в стольный град Москву с великой славой.
И за ту победу над ордынским ханом Мамаем на берегах Дона получил он имя — князь Дмитрий Донской.
Про Петра и Февронию Муромских
Некогда княжил в городе Муроме князь по имени Павел. Князь жил в добром согласии со своей женой. Но с некоторых пор к княгине повадился прилетать змей и мучить ее.
Княгине змей являлся в своем поганом облике, всем же людям, кто входил в ту пору на княгинину половину, он виделся князем Павлом. Рассказала княгиня мужу про змея.
Думал, думал князь, ничего не придумал.
— Не знаю, как извести змея, — сказал он княгине, — попытайся выпытать у него самого, отчего ему смерть может приключиться.
Вот прилетел змей к княгине, она смиренно и почтительно сказала ему:
— Ты про все знаешь, наверное, знаешь и про то, от чего суждена тебе кончина.
— Смерть мне суждена от Петрова плеча, от Агрикова меча, — ответил змей.
Узнав тайну змея, князь Павел поведал ее своему младшему брату, которого звали Петром. И тогда Петр решил вступить в бой со змеем. Но только не было у него меча-кладенца могучего богатыря Агрика.
Однажды князь Петр зашел в один загородный храм, и юноша, служивший при храме, сказал ему:
— Хочешь, князь, покажу тебе Агриков меч?
— Где он? Покажи! — обрадовался Петр.
Юноша повел его к алтарной стене, и князь увидал в расщелине между камнями заветный меч.
Князь Петр достал его и, вернувшись на княжеский двор, сказал брату, что к битве со змеем он готов.
С того времени князь Петр стал каждый день приходить к брату, а затем шел к снохе справиться о ее здоровье.
Как-то раз он побывал у брата и потом, никуда не заходя, пошел на половину княгини. Вошел к ней и видит: сидит подле княгини ее супруг князь Павел.
Петр очень тому удивился и поспешил обратно к брату.
— Когда же ты успел вернуться? — спросил он Павла, увидав его на прежнем месте.
— Я никуда из горницы и не выходил, — ответил князь Павел.
Тут князь Петр понял, что у княгини в тереме змей-оборотень, схватил заветный меч, вернулся к княгине и ударил змея сплеча. В тот же миг змей, приняв свой настоящий вид, забился в предсмертных судорогах и издох, обрызгав князя своей змеиной кровью. От этой крови все тело князя покрылось язвами и струпьями.
Язвы и струпья доставляли князю много мучений, и никто не мог его вылечить от них.
Однажды он прослышал, что в Рязанской земле есть искусные лекари, и повелел отвезти себя туда.
Когда князя привезли в Рязанскую землю, один его дружинник в поисках врача зашел в деревню Ласково.
Подошел он к воротам приглянувшегося ему дома, вошел во двор — никого. Взошел на крыльцо — словно никто и не слышит, открыл дверь — и не поверил своим глазам: сидит за ткацким станком девушка в крестьянском платье, полотно ткет, а перед ней скачет-играет заяц.
Увидала его девушка и говорит:
— Неладно, когда двор без ушей, а дом без глаз!
Юноша спросил:
— Где хозяин этого дома?
— Отец и мать пошли взаймы плакать, а брат сквозь ноги глядеть смерти в глаза.
Тут, догадавшись, что перед ним мудрая дева, юноша попросил девушку, чтоб она разъяснила бы ему свои загадочные слова.
Девушка улыбнулась и молвила:
— Что ж тут непонятного! Подъехал ты ко двору и в дом вошел, а я сижу неприбранная, гостя не встречаю. Был бы пес, почуял бы тебя издали, залаял: вот и были бы у двора уши. Было бы в доме моем дитя, увидало, как ты через двор шел, и мне бы сказало: глаза дому — ребенок. Отец и мать отправились на похороны и там плачут; когда же их будут хоронить, другие их будут тоже оплакивать. Значит, сейчас они свои слезы взаймы проливают. А брат собирает мед диких пчел в лесу по высоким деревьям. Чтоб не убиться, он смотрит через ноги вниз, где ему смерть угрожает. Потому-то я и сказала: «Сквозь ноги глядеть смерти в глаза».
— Вижу, взаправду ты мудрая девица! — сказал юноша. — Как звать тебя?
— Феврония!
— А я дружинник князя Петра… — И юноша рассказал ей про болезнь своего князя и отчего она приключилась.
Выслушала его Феврония, подумала и говорит:
— Если князь твой добросердечен и не высокомерен, он будет здоров. Привези его ко мне.
Привезли князя Петра к Февронии. Князь говорит ей:
— Укажи того врача, который может меня вылечить!
Кто исцелит меня от язв, тот получит все, что только ни пожелает.
Феврония же в ответ сказала:
— Я сама тот врач, который может тебя исцелить. Но сделаю это только в том случае, если ты женишься на мне.
Князь Петр подумал: «Как может князь жениться на дочери простого мужика». Однако болезнь очень мучила его, и он сказал Февронии, что если она вылечит его, то возьмет ее в жены.
Феврония приготовила целительное снадобье и, благословив его, послала князю.
— Истопите вашему князю баню, — сказала она княжеским слугам, — а после бани пусть помажет все свои язвы и струпья, и от этого он будет здоров!
Князь приказал истопить баню, как велела Феврония, но, прежде чем помазаться ее снадобьем, захотел испытать ее мудрость хитрыми задачами.
Князь послал ей маленький пучок льна и велел, чтоб она выткала из него, пока он будет париться в бане, рубаху, портки и полотенце.
Слуга передал Февронии пучок льна с повелением князя.
Феврония же в ответ дала слуге небольшую чурку и наказала:
— Возьми эту чурку, отнеси своему князю и скажи: пусть князь за то время, пока я очищу пучок льна, из этой чурочки сделает мне ткацкий стан и все снаряды к нему, чтоб выткать полотно ему на белье.
Слуга отнес князю чурку. Князь посмеялся, велел сказать Февронии, что нельзя из такой малой чурки в такое малое время изготовить столько изделий.
А Феврония на это ответила слуге:
— Спроси князя: как же можно из такого пучка льна выделать и рубашку, и портки, и полотенце?
Князь выслушал ответ Февронии и подивился: ловко ответила!
Помылся князь в бане, помазал струпья мазью, а на один малый струп мази не хватило.