Большая была река, полноводная. Чиста и вкусна была ее вода. Да только текла река в противоположную от страны Армен сторону, и преграждали ей путь высокие скалы. И тогда решил Фархад повернуть реку вспять.
Но одна пчела немного меду натаскает. Как ни силен, как ни работящ был Фархад, а понимал, что не справиться ему с работой без товарища своего Шапура. Принялись они за дело вдвоем.
Фархад ущелье прорубает, Шапур камни растаскивает. Шапур ущелье прорубает, Фархад камни растаскивает. Рассекут одну скалу надвое, за другую примутся. Разные скалы попадаются. Те, что гладкие, — подобрее были; те, что острые, — позлее были. С уступами — неуступчивые, без уступов — уступчивые.
День за днем шел, месяц за месяцем. Не знал Фархад ни сна, ни отдыха. Не замечал, что руки у него в кровавых мозолях, что спина сгорбилась, как у старика. Все рубил и рубил скалы. Сажень за саженью разворачивал реку и направлял в сторону страны Армен.
И вот настал долгожданный день.
С утра светило солнце. Небо было синим-синим и прозрачным.
Вдруг по полям, по долинам, по горам прокатился небывалый шум и грохот. Казалось, приближается чернокрылый ураган. Небо задрожало и кусками посыпалось на землю, такими синими-синими и прозрачными. Лучи солнца тоже задрожали и посыпались на землю, как тучное зерно в закрома. И так их было много, что заполнили они все темные уголки на земле.
Оказывается, это хлынула в новое русло река. Она была такая сильная, какой здесь никогда не видывали.
Забурлила, заклубилась она в узких ущельях, водопадами хлынула с высоких гор, веселыми ручьями зазвенела на маленьких пригорках. Привольно и широко разлилась в полях и долинах. Наполнила высохшие колодцы и арыки. Не забыла напоить даже самую малую травинку.
Узнав, что вода вернулась, вернулись и люди в свои жилища. Наполнили водой бочки и кувшины, чаши и стаканы, пили воду вместо вина — такая она была вкусная да хмельная. Пили и славили Фархада.
А на следующий день все вокруг зазеленело, закудрявилось — и в лесу, и в поле, и в огороде.
Потом Фархад принялся за другое дело. Решил он выстроить для Ширин новый дворец, потому что тяжело ей было жить в жилище своих предков, где все напоминало о мрачных, тоскливых днях.
Выбрал Фархад для дворца самое красивое место в стране. На высоком зеленом холме, откуда видно было все вокруг.
Привезли для постройки самые лучшие гранит и мрамор. Всех цветов и оттенков. Привезли эвкалипт крепчайший, сандал и самшит. Не прошло и месяца, как вознеслись под самые облака белые, как снег зимой, стены дворца. Недаром учился Фархад у зодчего Бани. Драгоценной мозаикой украсил Фархад дворец внутри и снаружи. Великолепными картинами расписал его. Недаром учился у живописца Мани.
Богатый получился дворец, всем на удивленье. Но не в богатстве дело. Ведь не то дорого, что красного золота, а то дорого, что доброго мастерства. Одним словом, чудо какой вышел дворец. Все так и ахнули, увидев его.
Перебралась Ширин в новый дворец. И по случаю новоселья устроили пир. Вино лилось рекой, меду было на пиру целые озера, мяса — целые горы, под стать Арарату: задерешь голову — вершины не увидишь.
Много добрых дел сделал Фархад. Счастливо зажили люди. Счастливы были Фархад и Ширин. Скоро должны были они сыграть свадьбу. Вот только отца с матерью дождутся.
Ветер море колышет, молва — народ. Много песен сложил народ о Фархаде и Ширин. Много добрых слов было в этих песнях. Столько же много, сколько добрых дел у Фархада.
Услышал эти песни Хосров. Созвал своих вазиров на совет и велел подымать войско против Фархада.
Собралось сто тысяч лучников, сто тысяч латников, сто тысяч копьеносцев. И все на отборных конях. Отправилось войско в страну Армен.
Не дрогнув, встретили его Фархад с Шапуром. Обнажили мечи и ринулись в гущу врагов.
Ударят налево — тысячи лучников как не бывало; ударят направо — тысячи латников как не бывало; ударят впереди себя — тысячи копьеносцев как не бывало.
Видит Хосров — плохи дела. Стал просить мира. Обещал больше не воевать с Фархадом, обещал больше не приходить в страну Армен. Тихо, смиренно говорил шах. Но недаром придумали люди пословицу: речами тих, да сердцем лих. Хитрил побежденный враг. Не было в его сердце мира. Пылала в нем злоба и месть.
Но Фархад был чист душой и поверил ему.
Притворился Хосров, будто покидает здешние места навсегда. В смирении, с клятвами покинул военный лагерь Фархада. А чуть отъехал подальше, чуть с глаз долой скрылся, повернул свою конную сотню ко дворцу Ширин. «Не хотела красавица выйти за меня добром, выйдет силком. Да и Фархад будет долго помнить Хосрова», — думал шах.
Прискакал Хосров к дворцу Ширин. Переплыл глухой ночью крепостной ров. Подкупил золотом дворцовую стражу, она и пропустила его.
Пробрался Хосров в покои Ширин. В это время царевна уже спала. Подошел к ней крадучись Хосров, дал понюхать сонного зелья. От него заснула Ширин, будто умерла. Завернул ее шах в ковер и потащил. Слуги Хосрова взвалили Ширин на коня поперек седла. Только и видели царевну.
Возвратился Фархад с поля боя. Спешит порадовать любимую. Ведь с победой вернулся. Навстречу ему вышла старая нянька вся в слезах: так-то, мол, и так, увез шах Ширин.
Не медля ни минуты, вскочил Фархад на коня. Вместе с ним верные товарищи, и среди них Шапур. Всего тысяча воинов.
Началась погоня.
Мчались они, коней не жалея и сил своих не щадя. Да что там говорить, скакали так, как никогда не скакали. Но ведь сколько ни скачи, сколько ни терзай себя и коня, отдыхать придется.
Остановились они у горной реки. Напоили коней, сами напились. Вот и весь отдых. Только занесли ногу в стремя, как увидели старуху. Она махала им рукой — просила подождать.
Нет черней на свете вести, чем та, которую принесла старуха. Пожухла трава от той вести, облетели цветы, надломились деревья, попадали замертво птицы и звери. Едва удержались на ногах бывалые воины, видавшие на своем веку не одну смерть. А Фархад, тот упал замертво. А все потому, что Ширин умерла. Отказалась стать женой Хосрова, не покорилась шаху, хоть была его пленницей. Сказала, что любит Фархада и будет ему верна до самой смерти. И смерть пришла за ней. Избавила Ширин от позора. Не уберегли, не укараулили Хосров и его слуги Ширин. Выбежала она ночью из шатра и бросилась с обрыва.
Когда Фархад очнулся, горе снова нахлынуло на него. Такое горе, как море, — не выпьешь его до дна. Понял Фархад, что не жить ему без Ширин на белом свете.
Окружили Фархада его верные друзья и товарищи, и сказал он:
— Хочу проститься с вами, мои братья! Зовет меня к себе Ширин, моя дорогая невеста. Не плачьте обо мне. Ведь умереть для меня теперь радость, жить для меня теперь горе. Любите свой народ, свою землю. В дни войны защищайте ее, в дни мира украшайте.
С этими словами бросился Фархад с обрыва. С того самого обрыва, где нашла смерть Ширин.
Долго стояли Шапур и воины над бездонной могилой Фархада и Ширин. Преклонили они колена и опустили головы.
Всю ночь горели в горах прощальные костры и слышались грустные, тихие песни.
О подвигах Фархада, о его великом мастерстве зодчего и живописца пелось в этих песнях. О великой любви, которая не выносит разлуки, пелось.
Никогда не забывали люди этих песен. До сих пор поют их всюду на Востоке.
Бескорыстной доброте — слава! Беззаветной храбрости — слава! Мастерству высокому — слава! Любви верной — слава!
— Позор — злобе! Трусости — позор! И коварству — позор!
Гора самоцветов
Когда-то в одном селении жила старуха вдова, и был у нее сын — Мирали. Жили они бедно. Старуха для людей шила, стирала, шерсть чесала — тем и зарабатывала на пропитание.
Когда Мирали подрос, мать сказала:
— Эй, сынок, я уже не в силах работать. Найди-ка себе какое-нибудь занятие, которым мог бы ты сам прокормиться.
— Хорошо, — сказал Мирали и отправился на заработки.
Ходил он туда, ходил он сюда — нигде не мог найти работу. Наконец пришел к одному баю и спрашивает:
— Эй, бай, не нужен ли тебе работник?
— Нужен, — отвечает бай.
И нанял Мирали в работники.
Прошел день — бай ничего не заставляет своего работника делать. Прошел другой день — бай не дает никаких приказаний. Прошел третий день — бай как будто и не замечает своего работника.
Удивительным показалось это Мирали.
«Для чего же бай нанял меня?» — думает он.
Пришел к баю и спрашивает:
— Будет ли для меня какая-нибудь работа?
— Будет, — отвечает бай. — Завтра поедешь вместе со мной.
На другой день бай приказал Мирали зарезать быка и снять с него шкуру. Потом велел принести четыре больших мешка и привести двух верблюдов. На одного верблюда положили бычью шкуру и мешки, на другого бай уселся сам, и они тронулись в путь.
Добрались они до подножия дальней горы. Тут бай остановил верблюдов и приказал Мирали снять мешки и бычью шкуру.
Когда Мирали сделал это, бай велел ему вывернуть бычью шкуру и лечь на нее. Не понял Мирали, для чего это нужно, но спорить не посмел — сделал так, как приказал хозяин.
Бай закатал Мирали в шкуру, обвязал ремнями, а сам спрятался за камнем.
Немного погодя прилетели две большие хищные птицы, схватили клювами свежую бычью шкуру и подняли ее на самую вершину неприступной горы.
Здесь птицы принялись тащить шкуру в разные стороны клювами и когтями и разорвали ее. Увидели они человека, испугались и поспешно улетели, а бычью шкуру прихватили с собой.
Встал Мирали и начал осматриваться кругом.
Увидел это бай снизу и закричал:
— Что же ты стоишь? Бросай-ка мне цветные камни, которые лежат у тебя под ногами!
Взглянул Мирали — и правда: всюду рассыпано множество драгоценных камней — и алмазы, и рубины, и яхонты, и изумруды, и бирюза… Крупные, красивые, так и сверкают на солнце!
Стал Мирали собирать камни и бросать их вниз. Мирали бросает, а бай подбирает да наполняет свои большие мешки.