Несси искренне расхохоталась, затем, посерьезнев, поправила на плечах пеньюар и уставилась на Грея темными в свете огня глазами.
– Он тоже как-то связан с твоим парнишкой, тем французиком, – сказала она. – Потому что одна из девочек Джексона рассказала мне об одном еврейском молодце и о том, как она просто обалдела, когда тот снял свои бриджи. Девица сказала, что отказалась, но там был его дружок, француз, который хотел наблюдать. И когда он – французик, я имею в виду, – понял, что она не хочет, то удвоил цену, и девочка согласилась. Она говорила, что когда дошло прямо до… – и тут Несси похотливо улыбнулась, зажав кончик языка передними зубами – теми, которые у нее все еще оставались. – Это было приятнее, чем с другими.
– Приятнее, чем с другими, – рассеянно пробормотал Грей себе под нос, почти не заметив настороженного взгляда, который бросил на него единственный, кроме самого Грея, пассажир, кому хватило стойкости, чтобы находиться на палубе парома. – Черт подери!
Над Ла-Маншем валил густой снег, летевший почти горизонтально сейчас, когда завывающий ветер сменил направление, и корабль тошнотворно накренился. Другой человек, отряхиваясь, спустился вниз, оставив Грея вытаскивать из маленькой баночки в кармане персики в бренди, поедать их и мрачно смотреть на приближающийся французский берег, который время от времени проглядывал за низко нависающими облаками.
«24 декабря, 1776 г.
Город Квебек
Дорогой папа!
Пишу тебе из монастыря. Спешу объяснить: нет, не такого рода, что в Ковент-Гардене, а из настоящего католического монастыря, которым управляют монашки-урсулинки.
Мы с капитаном Рэндоллом-Айзексом прибыли в крепость в конце октября, намереваясь навестить сэра Гая и узнать его мнение по поводу местных настроений касательно восстания американцев, но нам сообщили, что сэр Гай направился в форт Сен-Жан, чтобы лично подавить вспышку упомянутого восстания. Произошло морское сражение (или, полагаю, так я должен его называть) на озере Шамплейн – узком водоеме, соединенном с озером Джордж, о котором, возможно, ты знаешь еще с тех времен, когда сам находился здесь.
Я очень хотел присоединиться к сэру Гаю, но капитан Рэндолл-Айзекс воспротивился из-за предполагаемого расстояния и неподходящего времени года. На самом деле его мнение оказалось верным: следующий день принес ледяной дождь, который вскоре сменила ужасающая метель. Небо потемнело настолько, что невозможно было отличить день от ночи. Всего лишь за несколько часов буря похоронила землю под снегом и льдом. Наблюдая за этим спектаклем природы, я должен признать, что мое разочарование по поводу упущенной возможности присоединиться к сэру Гаю значительно умерилось.
Как бы то ни было, я бы в любом случае опоздал, поскольку сражение уже состоялось 1 октября. Однако мы не знали никаких подробностей до середины ноября, пока несколько гессенских офицеров из полка барона фон Ридезеля не прибыли в крепость с новостями. Скорее всего, ты услышишь более официальное и полное описание сражения к тому времени, как получишь это письмо, но оно может содержать некоторые интересные подробности, опущенные в официальной версии. И, если говорить честно, то составление отчета о битве – единственное занятие, доступное мне в данный момент, поскольку я отклонил любезное приглашение матушки настоятельницы присутствовать на мессе, которую будут служить в полночь по случаю Рождества. (Колокола городских церквей звонят каждые четверть часа, отмечая время и днем, и ночью. Монастырская часовня расположена прямо за стеной гостевого дома, где меня поселили на самом верхнем этаже, так что, когда я лежу в кровати, колокол находится примерно в двадцати футах от моей головы, и поэтому могу правдиво сообщить тебе, что сейчас 9.15 пополудни.)
А теперь о подробностях: несмотря на то, что в прошлом году попытки вторжения в Квебек закончились полным провалом, они встревожили сэра Гая, и потому он решил усилить свои позиции у верховий Гудзона в связи с тем, что это единственно возможное направление, откуда могут прийти новые неприятности. Трудности передвижения по суше здесь достаточно серьезны, чтобы отвратить от путешествия любого человека, кроме самого упорного. (У меня есть маленькая баночка со спиртом, которую я тебе покажу; в ней содержится слепень длиной почти в два дюйма, а также несколько очень больших клещей, которых сняли с моей персоны при помощи меда: если нанести его достаточно щедро, насекомые задыхаются и отваливаются от тела.)
Хотя прошлой зимой вторжение не увенчалось успехом, люди полковника Арнольда твердо вознамерились перекрыть сэру Гаю подступы к озерам и потому, отступая, сожгли или потопили все корабли у форта Сен-Жан, а также подожгли лесопилку и саму крепость.
Тогда сэр Гай отправил официальное прошение, чтобы из Англии прислали разборные корабли (вот бы на них посмотреть!), и, получив десять штук, отправился в форт Сент-Джон, чтобы лично наблюдать за их сборкой в верховьях реки Ришелье. Тем временем полковник Арнольд (похоже, на удивление предприимчивый и трудолюбивый человек, если половина того, что я о нем слышал, правда) отчаянно строил свою собственную флотилию из разбитых галер и покореженных шлюпов.
Не удовольствовавшись своими собранными диковинами, сэр Гай вдобавок получил «Неутомимый» – фрегат водоизмещением около 180 тонн, который в разобранном виде перевезли к реке и там заново собрали. Мои информаторы немного поспорили о том, сколько на нем пушек, но после второй бутылки монастырского кларета (который делают сами монашки и, судя по оттенку носа священника, немало здесь употребляют), сошлись на том, что их «чертовски много, приятель», что и стало окончательным количеством, ведь все можно списать на ошибку в переводе.
Полковник Арнольд, видимо, решил, что дальнейшее ожидание приведет к потере тех преимуществ, которые могла принести ему инициатива, и 30 сентября отплыл из своего укрытия на острове Валькур. Согласно донесениям, его флотилия состояла из пятнадцати кораблей, и это против двадцати пяти у сэра Гая. Ко всему прочему, суденышки Арнольда были построены на скорую руку, непригодны для плавания, укомплектованы полными профанами в морском деле, которые не отличали нактоуза от натоптыша, – да уж, американский флот во всей красе!
И все же я не должен насмехаться. Чем больше я слышу о полковнике Арнольде (а о нем довольно много говорят здесь, в Квебеке), тем больше думаю, что он, похоже, джентльмен, которому присущи характер и упорство, как сказал бы дедушка сэр Джордж. Хотел бы я когда-нибудь познакомиться с Арнольдом!
Снаружи доносится пение: французские канадцы направляются в собор неподалеку. Музыка незнакомая и слишком далеко, чтобы разобрать слова, но из моего орлиного гнезда видны пылающие факелы. Колокола говорят, что уже десять часов.
Кстати, матушка настоятельница – ее зовут сестра Иммакулята – сказала, что она тебя знает… Почему-то меня это не удивляет. Я сообщил ей, что ты знаком с архиепископом Кентерберийским, и с римским папой, что произвело на нее сильное впечатление. Сестра Иммакулята просила тебя передать ее скромное почтение его Святейшеству, когда увидишься с ним в следующий раз. Она любезно пригласила меня на обед и рассказывала истории о взятии крепости в пятьдесят девятом и о том, как ты расквартировал в монастыре горцев из хайлендского полка. Сказала, что все сестры были шокированы их голыми ногами и потому потребовали конфискованный холст, чтобы сшить для горцев штаны. Моя униформа заметно поизносилась за последние недели путешествия, но я рад сообщить, что по-прежнему прилично прикрыт ниже талии. Не сомневаюсь, что матушка настоятельница тоже этому рада.
Но возвращаюсь к рассказу о сражении: флотилия сэра Гая поплыла на юг, намереваясь вернуть под свой контроль Краун-Пойнт, а затем – Тикондерогу. Но стоило им миновать остров Валькур, как на них напали два корабля Арнольда, вызывая на бой выстрелами. Потом эти суда попытались отступить, но один («Королевский Дикарь», как мне сказали) не сумел совладать со встречным ветром и наскочил на мель. Нескольким британским канонерским лодкам удалось подобраться к нему и захватить часть экипажа, но под шквальным огнем американцев они были вынуждены отойти, хотя и успели попутно поджечь «Королевского Дикаря».
Затем в проливе начались большие маневры, и только к полудню разгорелось настоящее сражение. Главный удар приняли на себя «Карлтон» и «Несгибаемый», они же и атаковали вместе с канонерскими лодками. Корабли Арнольда «Месть» и «Филадельфия» были сильно повреждены бортовым залпом, и к вечеру «Филадельфия» затонула.
«Карлтон» продолжал палить из пушек, пока удачный выстрел американцев не перебил ему якорную цепь. Корабль медленно поплыл, подвергшись шквальному огню, и многие члены команды были убиты или ранены, включая капитана судна, лейтенанта Джеймса Дакрса – я смутно помню, что встречался с ним, вероятно, на балу в прошлом сезоне, – и старших офицеров. Один из младших офицеров принял команду на себя и отвел «Карлтон» в безопасное место. Говорят, это был Эдвард Пеллью… Я пару раз встречал его в клубе «Будлз», когда ходил туда с дядей Гарри.
Однако продолжим: еще один удачный выстрел попал в пороховой трюм канонерской лодки, и та взорвалась. Но тем временем в игру наконец ввели «Несгибаемый»: он-то и разбил американские суда огнем тяжелой артиллерии. А между тем один из меньших кораблей сэра Гая высадил индейцев на берег озера и на остров Валькур, отрезая тем самым все наземные пути к отступлению, вследствие чего остатки флотилии Арнольда были вынуждены уходить по воде.
Ночь была туманной, и им удалось проскользнуть мимо сэра Гая, найдя убежище на острове Шуйлер несколькими милями южнее. Однако суда сэра Гая преследовали их и догнали уже на следующий день, потому что продвижение кораблей Арнольда сильно замедлилось из-за протечек и повреждений, да и погода обернулась дождем со шквальным ветром. «Вашингтон» окружили и атаковали, ему пришлось спустить флаг, а его команду из более чем сотни человек взяли в плен. Но оставшимся судам Арнольда удалось пройти до залива Баттон, где, как я понял, было слишком мелко, чтобы корабли сэра Гая могли их преследовать.