Джейми криво усмехнулся. Все-таки он исполнил свою клятву беречь ее и защищать. Дал свое имя, свой клан – и самого себя.
Среди призраков прошлого всплыло другое лицо: худое, насмешливое – и такое молодое.
Женева. Еще одна женщина, павшая жертвой его похоти. Не из-за него самого, конечно, – эту мысль он отогнал за долгие ночи в холодной постели над конюшней, смирившись в итоге с ее смертью. Однако, если бы он с ней не возлег, она не умерла бы.
Может, Джейми должен был искупить и ее смерть? И в качестве платы воспитать Уильяма? Увы, эту миссию пришлось поручить другому…
Что ж, у него хотя бы осталась сестра, и Джейми мысленно заверил Йена, что защитит ее. Покуда жив, по крайней мере. А какое-то время он еще протянет. Пока что сбылись только пять смертей, предсказанные гадалкой из Парижа.
«Прежде чем упокоиться в могиле, ты умрешь девять раз», – сказала она.
Почему же ему даруют это право не с первого раза?..
Я не торопилась, разглядывая оголенное запястье и примеряясь к нему кончиком ножа. Слишком много я видела неудачных попыток самоубийства, когда несчастные просто резали кожу поперек руки и, увидев в неглубокой ранке кровь, тут же звали на помощь.
Помнила я и других. Тех, кто все сделал правильно. Надо полосовать вену вдоль, глубоко и уверенно. Тогда я истеку кровью за считаные минуты, а сознание потеряю уже через пару секунд.
У основания пальца все еще виднелась белая отметина. Буква «Д», которую Джейми вырезал мне под Каллоденом, где нас впервые ждала разлука и смерть.
Я обвела ее кончиком ножа, и лезвие приятно защекотало кожу. Тогда мне тоже хотелось умереть, но он запретил. Было нельзя: я носила его ребенка.
А сейчас Брианны больше нет рядом – но она все еще со мной. Я долго сидела, не двигаясь, потом вздохнула и бережно опустила нож на столешницу.
Быть может, сказалась давняя привычка во что бы то ни стало спасать жизни. Или дал о себе знать давний суеверный страх. А может, я чувствовала, что меня не отпускает долг. Ведь были те, кто во мне нуждается, и те, кому я хотя бы могу принести пользу.
Или просто сам организм заупрямился, не желая прекращать существование.
Я могла замедлить ритм своего сердца и подсчитать пульс, стучащий в голове… в такт далекому бою барабанов в ушах.
Есть разные способы умереть. Я узнала все, наблюдая за чужими смертями. Человек не сможет уйти за грань, пока не найдет свой путь.
И я свой пока не нашла.
Глава 95. Оцепенение
На столе в моей комнате, мягко мерцая при свечах, стоял новый медицинский сундук. Возле него валялись марлевые мешочки с сушеными травами, которые я купила утром, и бутылочки с микстурой, сваренной днем, к неудовольствию миссис Фиг, возмущенной тем, что я бесцеремонно вторглась на ее кухню. Судя по прищуренному взгляду, она знала, что я революционерка, и подозревала во мне ведьму. На некоторое время она освободила-таки свои владения, но далеко не ушла: так и стояла на пороге, подозрительно присматриваясь и ко мне, и к моему котелку.
Компанию мне ныне составлял большой графин с бренди. На прошлой неделе я обнаружила, что стакан крепкой выпивки вечером помогает хотя бы ненадолго забыться сном. Сегодня, правда, не сработало. Часы внизу негромко пробили один раз.
Я нагнулась за коробкой сушеной ромашки и стала собирать рассыпавшиеся листья. Рядом лежала бутылочка макового отвара, и вокруг пробки растеклась пахучая лужица. Я поставила ее горлышком кверху, промокнула платком золотистые капельки со стекла и вытерла пятно на полу. Коренья, травы, листья… Один за другим я собирала свертки и раскладывала по местам, готовя свое снаряжение.
Холодное стекло у меня в руке казалось ненастоящим, полированный ящик на столе – безмерно далеким. Чувствуя, как беспорядочно колотится сердце, я прижала руку к прохладной древесине, пытаясь сосредоточиться и понять, где я нахожусь. С каждым днем становилось все сложнее.
Я вдруг с болью, неожиданно ярко вспомнила тот день, когда мы отступали из Тикондероги. По пути забрели в какую-то деревушку, лазарет устроили в сарае. Весь день я трудилась не покладая рук – без лекарств, без инструментов, даже без бинтов. Раны приходилось перевязывать обрывками грязной одежды самих солдат. Тогда вдруг тоже накатило это чувство: мир внезапно стал далеким и мой голос казался непривычно чужим.
Под руками сменялись тела: десятки, сотни тел. Конечности. Кости. И ничего более. В глазах потемнело. Но кто-то взял меня за плечи, заставил подняться и увел из сарая в крохотную таверну. Там было тесно и шумно. Кто-то (Йен?) сказал, что Джейми ждет меня с ужином снаружи.
Он сидел там, в пустом дровнике, при слабом свете одного лишь фонаря.
Я встала в дверях, покачиваясь. А может, это перед глазами все качалось?
Мои пальцы, державшиеся за косяк, показались на удивление белыми.
В полумраке мелькнуло какое-то движение. Мужчина встал и шагнул ко мне. Как же его зовут?..
– Джейми.
Я с облегчением вспомнила имя.
Он увлек меня в сарай. Может быть, даже занес на руках. Земляной пол скрипел под чьими-то ногами, но свои я совсем не чувствовала.
Он заговорил со мной, но разбирать фразы было слишком тяжко. Я знала, что должна его успокоить, и кое-как выдавила: «Все хорошо. Просто… устала», – не понимая толком, нужные ли звуки я произношу и складываются ли они в слова.
– Тогда в постель, lass? – обеспокоенно спросил он. – Или сперва поешь?
Он выпустил меня из рук, чтобы взять ковригу хлеба. Мне пришлось опереться о стену – почему-то очень твердую.
Вновь накатывало ледяное оцепенение.
– В постель, – шевельнулись мои губы, холодные и бескровные. – С тобой. Сейчас.
Он обхватил мое лицо руками. Такими теплыми. Крепкими. Настоящими.
Да, прежде всего – настоящими.
– Точно, nighean? – с легким сомнением переспросил он. – У тебя такой вид, будто…
Я провела ладонью по его коже, опасаясь, что мои пальцы пройдут сквозь плоть.
– Точно, – прошептала я. – Возьми меня.
Стакан опустел, но в графине еще плескалось бренди. Я щедро наполнила стакан, стараясь не пролить. Хотелось забыться, пусть даже ненадолго.
Может, я уже умерла? Что, если душа отделилась от тела, просто оно еще не знает об этом?
Или уже знает?..
Я медленно, глоток за глотком, осушила стакан. Налила еще.
Должно быть, послышался какой-то звук, потому что я вдруг повернула голову. В дверях моей спальни стоял Джон Грей. Без шейного платка, в залитой вином рубахе, распахнутой и висящей на плечах. Волосы спутаны, а глаза такие же красные, как и у меня.
Я медленно, будто в толще воды, встала.
– Одному мне его сегодня не оплакать, – сказал Грей и захлопнул за нами дверь.
Как ни странно, утром я очнулась от глубокого сна. Такого я никак не ожидала и потому не сразу собралась с мыслями. Немного болела голова, и это поражало еще сильнее, нежели тот факт, что я до сих пор жива.
Однако все меркло по сравнению с тем, что рядом со мной в постели лежал мужчина.
– Простите за нескромный вопрос, но когда вы в последний раз спали с женщиной?
Грей, кажется, ничуть не возмутился моей бестактностью. Он сосредоточенно нахмурил брови и поскреб ногтями грудь.
– Хм-м-м… лет пятнадцать назад, наверное. Не меньше. – Он только сейчас взглянул на меня, и его лицо исказил страх. – О! Приношу свои извинения.
– Да неужели. И за что же?
Я подняла бровь. Можно было придумать сотни поводов для извинений, но он, скорее всего, подразумевал что-то свое.
– Боюсь, я вел себя… – Он замолк. – Не совсем по-джентльменски.
– Боюсь, что да, – язвительно подтвердила я. – Однако спешу уверить: и я сама была не самой благовоспитанной дамой.
Он воззрился на меня, явно собираясь что-то сказать, но потом тряхнул головой и промолчал.
– Кроме того, не обо мне вы думали в постели. О чем знаем мы оба.
Он удивленно распахнул голубые глаза. Потом по губам скользнула тень улыбки, и он опустил взгляд на стеганое покрывало.
– Да, – тихо согласился он. – И вы, думаю, тоже представляли не меня. Так ведь?
– Так, – сказала я. Боль потери, терзавшая ночью, отступила, но все равно никуда не делась. Голос прозвучал сипло, потому что горло вдруг перехватило.
Джон уселся, взял со стола бутылку, стоящую рядом с графином, наполнил стакан и вручил мне.
– Спасибо. – Я поднесла стакан к губам. – Ох, ничего себе! Это что, пиво?!
– Да, притом хорошее. – Он, полузакрыв глаза, сделал несколько больших глотков прямо из бутылки и с тихим довольным вздохом опустил ее. – Прочищает горло, освежает дыхание, улучшает пищеварение.
Я была удивлена – да что там, потрясена!
– Хотите сказать, что имеете привычку каждое утро перед завтраком пить пиво?
– Разумеется, нет. Я пью его вместо завтрака.
– Тогда странно, что у вас еще остались зубы, – сурово заметила я, но все-таки рискнула сделать маленький глоток. Пиво и впрямь было прекрасным: густое и сладкое, с легкой кислинкой.
Тут я заметила, как странно напряжен Грей. Вроде бы наш разговор был непринужденным… В чем дело, сообразила я далеко не сразу.
– О, если вам надо пукнуть, не стесняйтесь. Разрешаю.
Его настолько потрясли мои слова, что он невольно подчинился.
– Прошу прощения, мадам! – выдавил он, заливаясь краской до самых волос.
Я хотела сдержать смех, но меня выдала задрожавшая под нами кровать, и он покраснел еще больше.
– А вы смутились бы этого, будь на моем месте мужчина? – спросила я из чистого любопытства.
Он провел костяшками пальцев по губам. Румянец несколько поблек.
– Ну… это зависит от мужчины, наверное. Но в целом скорее нет.
От мужчины, значит. Знаю, кого он имел в виду. Джейми. У меня тоже на уме был только он один.
Грей понял, о чем я думаю.
– Он ведь предлагал мне себя однажды. Вы знали? – сухо спросил он.