– Спасибо, – сказал Уильям.
Шагнув вперед, он всадил кинжал меж ребер Джонсона, прямо в сердце. От боли глаза Джонсона широко распахнулись – серо-голубые, с золотистыми и желтыми искорками у зрачка. Таких красивых глаз Уильям еще не видел и завороженно замер. В чувство его привела стекающая по руке кровь.
Он выдернул кинжал и отошел, дав телу упасть. Уильяма трясло, он чуть не наделал в штаны и машинально направился к выходу. Денни что-то сказал ему вслед.
Уже в отхожем месте он понял, что доктор сказал: «Тебе не нужно было этого делать».
«А я это сделал», – подумал Уильям и уткнулся головой в колени, ожидая, пока из него все выйдет.
Из отхожего места Уильям вышел в холодном поту, ощущая слабость, зато живот перестал содрогаться в спазмах. Уборную тут же занял Денни Хантер.
До рассвета было уже недалеко, и черный абрис дома резко выделялся на фоне сереющего неба. Смертельно бледная Рэйчел стояла с метлой над женой Джонсона. Та шипела и плевалась, плотно обмотанная грязной простыней. Джонсон лежал у камина лицом вниз в луже остывающей крови. Кто-то из Хантеров разжег очаг и подбросил дров.
– Он мертв, – бесцветным голосом сказала Рэйчел.
– Да.
Уильям не знал, какие чувства должен испытывать в подобной ситуации, и не понимал, что чувствует вообще.
– Она тоже?..
– Она хотела перерезать Денни горло, но наступила мне на руку и разбудила. Я увидела нож и закричала. Денни схватил ее и…
Рэйчел потеряла чепец, волосы рассыпались по плечам и спутались.
– Я села на нее, а Денни замотал ее в простыню. Вряд ли она умеет говорить, – добавила Рэйчел, когда Уильям подошел ближе к женщине, – у нее язык посредине разрезан.
Услышав это, женщина мстительно показала ему язык – его половинки шевелились независимо друг от друга. Вспомнив сон о змеях, Уильям с невольным отвращением попятился. Женщина злобно усмехнулась.
– Если она может вытворять подобное своим мерзким языком, значит, говорить она тоже умеет, – сказал Уильям и, нагнувшись, схватил женщину за тощую шею. – Скажи, с чего бы мне не убить и тебя?
– Я с-сдесь ни при чем, – тут же прошипела она скрипучим голосом, напугав Уильяма так, что он чуть не разжал руку. – Он с-саставлял меня помогать ему.
– Больше не заставит. – Уильям крепче сжал ее горло, ощущая сильное биение пульса под пальцами. – Скольких путников вы убили?
Вместо ответа она сладострастно облизнула верхнюю губу сначала одной половинкой языка, а потом другой. Уильям убрал руку с горла и отвесил женщине пощечину. Рэйчел ахнула.
– Нельзя…
– Можно.
Он отер ладонь о штаны, пытаясь избавиться от ощущения потной дряблой кожи и костистого горла женщины. Руки так и чесались взять топор и обрушить на нее – отсечь голову, разрубить на куски. Он едва сдерживался; Рэйчел поняла это по его взгляду, и ее потемневшие глаза сверкнули.
– Не убивай, – прошептала она и медленно потянулась к его обожженной руке.
Уильяма мутило, в ушах стоял звон.
– Ты ранен, – тихо сказала Рэйчел. – Давай выйдем.
Она вывела его, полуослепшего и спотыкающегося, наружу, помогла сесть на колоду для рубки дров и принесла в ведре воды из корыта. Хотя дождь стих, с крыш и деревьев по-прежнему капало. Рассветный воздух был влажен, свеж и легко вливался в грудь.
Рэйчел промыла обожженную руку холодной водой, затем коснулась его бедра, где виднелась длинная полоса засохшей крови, но он покачал головой, и девушка отступилась.
– Я принесу виски, у Денни в сумке есть немного. – Она встала, но Уильям схватил ее за запястье здоровой рукой.
– Рэйчел. – Собственный голос показался ему странным, доносившимся издалека, словно говорил кто-то другой. – Я никогда не убивал. Я не знаю… не понимаю, что с этим делать. Я думал, что если когда-нибудь убью, то на поле боя. Тогда, наверное, я бы понимал. Понимал, что чувствовать, я имею в виду. Если бы в бою.
Их глаза встретились. Солнечный луч упал на Рэйчел, окрасив щеки бледно-розовым, словно перламутр. Много времени прошло, прежде чем она нежно коснулась его лица.
– Нет. Не понимал бы.
Часть пятая. На краю пропасти
Глава 42. Перекресток
Уильям расстался с Хантерами на безымянном перекрестке недалеко от Нью-Джерси. Ехать с ними дальше было недальновидно – расспросы о том, где найти Континентальную армию, порождали в местных жителях враждебность, а это значило, что они подобрались к ней слишком близко. Ни сочувствовавшие повстанцам, ни лоялисты, опасавшиеся расправы военных, не хотели разговаривать с загадочными путниками, которые могли оказаться шпионами или кем похуже.
Квакерам будет проще без него. Скрывать им ничего не приходилось, а искреннее желание Дензила записаться в армию хирургом вызывало восхищение; если Хантеры будут одни, люди им обязательно помогут. Или хотя бы воспримут их расспросы с большей доброжелательностью. Что же до него…
В начале путешествия достаточно было сказать, что он друг Хантеров. Их маленький отряд вызывал интерес, а не подозрения. Но чем дальше они ехали по земле Нью-Джерси, тем заметней становилось бедственное положение фермеров. В поисках продовольствия на фермы приезжали как отряды гессенцев[15] из армии Хау, пытавшейся выманить Вашингтона из укрытия в горах Ватчунг и вовлечь в битву, так и солдаты Континентальной армии, отчаянно нуждавшиеся в припасах.
Фермеры, которые прежде привечали путников ради новостей, теперь отпугивали их или пугались сами. Добывать еду стало трудней. Только благодаря Рэйчел кое-как удавалось приблизиться к людям и предложить им деньги в обмен на пищу. Небольшой запас золота и серебра, который вез с собой Уильям, оказался как нельзя кстати, потому что большую часть денег, полученных от продажи дома, Дензил положил в Филадельфийский банк на имя Рэйчел, а бумажные деньги Конгресса не принимались почти нигде.
Уильям не смог бы выдать себя за квакера. Мало того что он не был способен говорить просто, его рост и манера держаться заставляли людей нервничать. Да и сам он, помня об участи капитана Натана Хейла, предпочитал молчать о том, что хочет вступить в Континентальную армию, и не расспрашивать о ней – все это потом могло быть расценено как шпионаж. Однако молчание тоже тревожило людей, воспринималось как угроза.
Он не говорил с Хантерами о расставании, а Дензил и Рэйчел из вежливости не спрашивали о его планах. Однако все знали, что скоро их пути разойдутся. Уильям однажды ощутил это, проснувшись. За завтраком Рэйчел передала ему кусок хлеба и задела ладонью его руку. Он едва удержался, чтобы не пожать ее пальцы. Она ощутила этот потаенный порыв и удивленно посмотрела на него. Их взгляды встретились; ее глаза сегодня казались больше зелеными, чем карими. Он послал бы сдержанность к черту и поцеловал Рэйчел – скорее всего, она была бы не против, – не выйди в этот миг из кустов, застегивая ширинку, ее брат.
Место и время для расставания Уильям выбрал наобум: просто остановил лошадь посреди дороги.
– Здесь я вас оставлю. – Прозвучало резче, чем он хотел. – Мой путь лежит на север. А вы, если продолжите ехать на восток, встретите кого-нибудь из армии Вашингтона. Если… – Он умолк, колеблясь. Однако их надо было предупредить – со слов фермеров становилось ясно, что Хау послал войска в этот район. – Если вы встретите английских солдат или гессенских наемников… Кстати, ты говоришь по-немецки?
Дензил покачал головой, его глаза за стеклами очков широко распахнулись.
– Только немного по-французски.
– Хорошо. Большинство гессенских офицеров хорошо говорят по-французски. Если вы встретите гессенцев, которые не говорят по-французски, и они начнут цепляться к вам, скажи им: «Ich verlange, Euren Vorgesetzten zu sehen; ich bin mit seinem Freund bekannt». Это означает: «Я требую, чтобы меня проводили к вашему офицеру, я знаком с его другом». Скажи то же самое при встрече с английскими солдатами. По-английски, разумеется.
Дензил слабо улыбнулся.
– Спасибо. А если они проводят нас к офицеру и тот захочет узнать имя этого гипотетического друга?
Уильям улыбнулся.
– Не важно. Как только вы окажетесь у офицера, вы спасены. А имя друга – Гарольд Грей, герцог Пардлоу, командир сорок шестого пехотного полка.
Дядя Хэл не знал всех офицеров, подобно его отцу, но все военные знали его – или хотя бы о нем.
Дензил зашевелил губами, запоминая.
– А кем друг Гарольд приходится тебе? – Во время разговора Рэйчел коротко поглядывала на него из-под обвисших полей шляпы, а теперь откинула ее на спину и посмотрела на Уильяма прямо.
В конце концов, какое это имеет значение?.. Вряд ли ему доведется когда-нибудь вновь встретить Хантеров. И хотя он знал, что квакеров не впечатлит выставляемая напоказ пышность титула, Уильям все же расправил плечи.
– Мой родственник, – небрежно сказал он и, порывшись в кармане, вытащил маленький кошелек, который дал ему Мюррей. – Возьми, вам пригодится.
– Мы обойдемся и без него, – сказал Дензил, отводя руку Уильяма в сторону.
– Я тоже, – сказал Уильям и бросил кошелек Рэйчел. Она машинально его поймала.
– До свидания, – угрюмо попрощался Уильям и погнал лошадь быстрой рысью, не оглядываясь.
– Ты знаешь, что он английский солдат? – провожая взглядом Уильяма, тихо сказал Денни Хантер сестре. – Дезертир, скорее всего.
– Ну и что?
– Быть рядом с таким человеком опасно – не только для тела, но и для души.
Рэйчел тронула поводья своего мула и какое-то время ехала в молчании, глядя на пустую дорогу. В кронах деревьев гудели насекомые.
– Ты лицемер, Дензил. Он спас мою жизнь – и твою тоже. Или ты предпочел бы, чтобы в том ужасном месте он не поднял руку на разбойника и позволил ему убить меня? – Она поежилась, хотя день был теплый.
– Нет, и я не устаю благодарить Бога за то, что Уильям оказался рядом и спас нас. Я грешен, раз твоя жизнь мне дороже жизни другого человека, но не настолько лицемерен, чтобы отрицать это.