Она на миг раздула ноздри, но на Джейми так и не посмотрела, а продолжала хмуро смотреть на картофельную ботву, будто подозревая, что в ней завелись жуки.
– Я все знала, – наконец сказала она. – Но надеялась… – Она осеклась, поджала губы и сглотнула. – Я надеялась, что помогу тебе. Все видели, что тебе нужна женщина. Вот только не я была этой женщиной, – горько заключила она.
– Я думал, что тебе нужен был я, – ошеломленно выпалил он первое, что пришло в голову.
Она подняла на него взгляд, ее глаза блестели. О господи, она собирается заплакать. Но Лири не заплакала.
– Мне нужно было кормить детей, – твердо и бесстрастно сказала она, и ее ответ оказался сродни пощечине.
– И ты их выкормила, – ответил он, стараясь держать себя в руках. Что ж, она сказала правду. – Теперь они взрослые. – И он дал приданое обеим, Марсали и Джоан, и не ставил это себе в заслугу.
– Да. И теперь ты думаешь, что можешь больше не платить мне, правда? – холодно сказала она.
– О господи, да нет же!
Не обращая внимания на его протест, она повернулась и посмотрела ему в лицо горящими глазами.
– Потому что ты не можешь отказаться. Ты опозорил меня перед всей округой, Джейми Фрэзер! Завлек меня в греховный брак, а потом предал, посмеявшись надо мной со своей английской шлюхой!
– Я не…
– А теперь ты вернулся из Америки, разодетый, словно английский щеголь. – Она презрительно скривилась, глянув на его рубаху с оборками.
А он-то надел рубаху, чтобы выказать ей свое почтение, черт бы ее побрал!
– …и хвастаешься богатством, празднуешь победу со своей престарелой потаскухой, одевая ее в шелка и атласы! Вот что я скажу тебе. – Она сбросила метлу с плеча и уперла ее древком в землю. – Ты никогда не понимал меня, а теперь хочешь запугать, чтобы я уползла, словно побитая собака, и никогда тебя не беспокоила! Подумай хорошенько, вот что я скажу тебе – хорошенько подумай!
Он вытащил из кармана кошелек и швырнул его в дверь сарая. Кошелек с глухим стуком упал на порог. Джейми на миг пожалел, что в нем золотой самородок, а не звонкие монеты.
– Вот насчет этого ты права! Я никогда не понимал тебя, как ни старался! – взорвался он.
– А, так ты, значит, старался? – воскликнула она, не обращая внимания на кошелек. – Ты ничуточки не старался, Джейми Фрэзер! Да ты даже… – Ее лицо отвердело, словно кулак, когда она попыталась взять себя в руки. – Ты даже никогда по-настоящему не глядел на меня. Никогда… Хотя нет, однажды ты на меня все-таки посмотрел. Когда мне было шестнадцать. – Ее голос задрожал, и она отвела взгляд, крепко сжав челюсти. Затем она снова посмотрела на него, глаза ее были сухи, но блестели ярко.
– Ты вызвался получить порку вместо меня. В Леохе. Помнишь?
Сначала он и не вспомнил об этом. Потом задумался, тяжело дыша, рука неосознанно потянулась к челюсти, и, невзирая на владевшую им злость, ему внезапно захотелось улыбнуться.
– Ах, это. Да. Да, я помню.
Ангус Мор бил его не в полную силу, но все же выпорол знатно. Спина потом несколько дней болела.
Она кивнула, наблюдая за ним. Ее щеки алели, но она уже успокоилась.
– Я думала, ты сделал это, потому что любил меня. И думала так даже после нашей свадьбы. Но ведь я ошибалась, правда?
Должно быть, его лицо выразило владевшее им недоумение, потому что она раздраженно фыркнула – уж в ее настроении он разбираться научился.
– Ты пожалел меня, – ровным тоном сказала она. – Тогда я этого не понимала. Ты пожалел меня в Леохе, но не тогда, когда взял в жены… я думала, ты любил меня, – повторила она, произнося слова с паузами, будто разговаривала с дурачком. – Я думала, что умру, когда Дугал заставил тебя жениться на английской шлюхе. А еще я думала, что и ты тоже до смерти не хотел на ней жениться, но это ведь было не так, верно?
– Э-э-э… да, – сказал он, чувствуя себя неловко и глупо.
Он не замечал ее чувств. Он не замечал ничего, кроме Клэр. Разумеется, Лири думала, что любит его, – ведь ей было всего шестнадцать. И подумала, что он женился на Клэр по принуждению, а не желая того всем сердцем. Конечно, она решила, что они теперь разлученные влюбленные. Вот только он больше никогда не замечал ее. Он беспомощно потер лоб.
– Ты никогда не говорила мне об этом, – опустив руку, наконец сказал он.
– А зачем?
И правда. Ко времени их свадьбы она знала – не могла не знать – правду. Но все равно, должно быть, надеялась… Не зная, что сказать, он спросил о другом:
– Кто это был?
– Кто? – удивленно выгнула она брови.
– Тот парень. Ведь твой отец хотел, чтобы тебя наказали за распутство? С кем ты заигрывала перед тем, как я взял на себя твое наказание? Я как-то раньше не интересовался этим.
Румянец на ее щеках стал гуще.
– Да уж, не интересовался.
Она обвиняюще замолчала. Он никогда не спрашивал, да. Ему было все равно.
– Прости. Расскажи, кто это был? – тихо попросил он.
Тогда ему было все равно, но сейчас вдруг стало интересно. Кроме того, была еще одна вещь, о которой ему сейчас не хотелось ни думать, ни говорить, и он надеялся отвлечься. У них не было того прошлого, которое она себе вообразила, но все же прошлое лежало меж ними, связывало их.
Она поджала губы, и он подумал, что она не признается, но она все же неохотно произнесла:
– Джон Роберт Маклеод.
Он нахмурился, не сразу вспомнив, кто это, а когда все встало на свои места, удивленно уставился на нее.
– Джон Роберт? Из Килликранки?
– Да, он. – И ее губы плотно сомкнулись.
Он не очень хорошо знал этого парня, но во время пребывания Джейми в Леохе мужчины много раз обсуждали популярность Джона Роберта Маклеода у девушек. Хитрый смазливый недоносок с узким лицом, которого ничуть не смущало то, что в Килликранки его ждали жена и дети.
– О боже, тебе повезло, что ты тогда сохранила свою непорочность! – не в силах сдержаться, воскликнул он.
Лири залилась румянцем ото лба до груди, и Джейми аж рот приоткрыл.
– Лири Маккензи! Неужели ты, словно похотливая дура, отдала ему свою девственность?!
– Я не знала, что он женат! – топнув ногой, выпалила она. – И все случилось после того, как ты женился на англичанке! Я пришла к нему за утешением.
– Уверен, он тебя утешил!
– Замолчи! – взвизгнула она и, подхватив со скамьи глиняную лейку, швырнула в него. Он не ожидал этого – вещами в него обычно кидалась Клэр, но не Лири – и едва не поплатился за невнимательность размозженной головой, но успел увернуться, и лейка попала ему в плечо.
За лейкой последовал град других предметов и шквал бессвязной, абсолютно не женской ругани, перемежаемой вскриками, похожими на свист закипающего чайника. Чашка с кислым молоком пролетела мимо, но от колен до груди выпачкала его сывороткой и творогом.
Он едва не засмеялся от изумления, но тут Лири схватила стоявшую у сарая мотыгу и пошла на него. Угроза была нешуточной, и он, уклонившись, схватил Лири за запястье и выкрутил его, заставив бросить мотыгу. Завизжав, словно банши, она хлестнула его другой рукой по лицу, попав по глазам. Он перехватил и эту руку, прижав пинающуюся, вырывающуюся и извивающуюся, словно змея, Лири к стене сарая.
– Прости! – кричал он ей в ухо, пытаясь перекрыть ее вопли. – Прости меня! Слышишь? Я прошу у тебя прощения!
Он был так занят, что не слышал происходящего вокруг. От чудовищного удара по голове у него потемнело в глазах, он качнулся, увлекая за собой Лири, и рухнул наземь. Лири упала на него, и он крепче ее обнял, чтобы она снова в него не вцепилась. Он яростно заморгал, пытаясь рассмотреть хоть что-то сквозь пелену слез.
– Отпусти ее, сын дьявола!
Мотыга бухнула о землю рядом с его головой, и он перекатился по грядкам, не отпуская Лири. Неровные шаги, тяжелое дыхание – и мотыга снова опустилась, пришпилив к земле его рукав и порезав руку.
Не обращая на это внимания, Джейми откатился от Лири, вскочил на ноги и бросился на искалеченного слугу, который, скривив от усилия узкое лицо, уже заносил над ним мотыгу.
Джейми боднул его в лицо – раздался хруст – и успел еще ударить кулаком в живот, прежде чем они упали на землю. Он оказался сверху и продолжать бить мужчину, вымещая злость. Мужчина крякал, всхлипывал и издавал булькающие звуки, Джейми собрался было дать ему напоследок по яйцам и лишь сейчас ощутил, что Лири молотит его по голове руками, плачет и визжит:
– Отпусти его! Отпусти, отпусти, отпусти! Во имя Брайд, не убивай его!
Джейми замер, тяжело дыша и чувствуя себя полным дураком. Избить увечного, который всего лишь защищал свою хозяйку, вести себя с женщиной, словно последний негодяй, – господи, да что с ним такое? Он слез с мужчины, подавив желание извиниться, и неуклюже поднялся на ноги.
Он собирался помочь бедняге встать, но его опередила Лири – с плачем упав на колени, она обняла мужчину и помогла ему сесть. Узкая мужская голова легла ей на грудь, а Лири гладила и ощупывала ее, бормоча имя – кажется, Джоуи – и не обращая внимания на кровь, текущую из расквашенного носа.
Джейми стоял, покачиваясь, и глядел на развернувшееся перед ним действо. С пальцев капала кровь, а порезанную мотыгой руку саднило. Что-то ожгло глаз, стерев это, он обнаружил на лбу кровь – видимо, Джоуи невольно укусил его, когда Джейми боднул слугу головой в лицо. Он скривился от отвращения, ощутив, как горят на лбу отметины от зубов, и полез за платком, чтобы стереть кровь.
Как бы ни был затуманен его разум, он все же понял, что происходит. Хорошая хозяйка попытается помочь раненому слуге, но до сих пор Джейми не доводилось слышать, чтобы хозяйка звала слугу mo chridhe[54]. И уж тем более страстно целовала его в губы, пачкаясь в крови и слизи.
Джейми хмыкнул.
Лири удивленно повернула к нему выпачканное в крови, залитое слезами лицо. Она выглядела как никогда хорошенькой.
– С ним? О Боже, почему? – изумленно спросил Джейми, кивнув на калеку Джоуи.