— Битум, пристегнись! — и указал подбородком на прикрепленные к стене ремни.
Рухнув на скамейку, я вцепился в ремни и облегченно выдохнул — теперь по крайней мере не рискую переломать кости и нахожусь в относительной безопасности.
Долбаный водитель автобуса! Какого черта он вообще начал тормозить?! Если бы не он, давно проскочили бы завод, а в пустыне, на открытом месте, где можно маневрировать, нам людоеды не страшны.
— Почему затормозил автобус? — не выдержал я из-за переполняющей меня злости, нарушая напряженное молчание в салоне.
— Пробило покрышки, — отозвался сидящий в самом краю Виктор. — По ходу, все четыре штуки продырявило. По рации так передали.
Вот так. А я грешил на перепугавшегося водителя, не пожелавшего сметать бампером заслон из живых людей. Получается, автобус на полном ходу наскочил на шипы и пропорол колеса. Потому его так и кидало из стороны в сторону. Впрочем, удивляться нечему — аборигены хоть и те еще придурки, но, когда дело касается пропитания, действуют умело. Будь у них огнестрельное оружие, хлебнули бы мы сейчас лиха.
— Толкай его! — донесся из кабины рев Бориса. — Не отпускай газа!
— Движок сгорит! — заорал в ответ водитель, умудрившись сдобрить два коротких слова тремя ругательствами. — Это же не легковуха, мать ее! Автобус! Да еще загруженный всякой хренью!
— А выбор есть?! Тут и свернуть некуда! Толкай, кому сказано!
— Я могу обойти его слева — там места хватает! Оставим их позади!
— Нет, толкай! Вытаскивай нас из этого дерьма, вытаскивай!
Выругавшись еще замысловатей, водитель утопил педаль газа. Рванувшийся грузовик резко сократил расстояние между машинами и долбанул отчаянно дымящий рваными покрышками автобус в приплюснутый зад. Долбанул и, не отставая, попер его на себе вперед, увеличивая скорость подранка.
Снаружи донеслись разъяренные вопли, на кузов грузовика обрушился очередной шквал камней. На этот раз среди лязганья металла и глухих стуков каменных обломков я услышал звон бьющегося стекла. А затем почуял запах вонючего дыма.
Не успел открыть рот для предупреждающего крика, как в люк пулеметного гнезда, крутясь, влетела бутылка с зажженным куском тряпки в горлышке. Выпустив из рук ремни, я ринулся вперед и подхватил бутылку в нескольких сантиметрах от пола, не дав ей разбиться. Подхватил и, не медля ни секунды, бросился к ведущему на крышу люку и метнул бутылку обратно, молясь, чтобы она не задела железного края и не разбилась, оросив нас огненным дождем. Пронесло. Бутылка под крутым углом усвистала вверх, а я поспешно захлопнул металлический люк и шлепнулся обратно на скамью. Только сейчас я сделал первый вдох с того момента, как увидел влетевший в кузов коктейль Молотова. Обвел взглядом сидящих вдоль стен салона и напряженно пялящихся на меня русских и неохотно заорал, перекрикивая какофонию окружающего нас шума:
— Извините. Я последний заходил, забыл люк закрыть. Моя вина, не подумал.
— А… ага, — наконец кивнул Виктор. — Б… бывает…
Остальные промолчали, а затем стало не до разговоров — грузовик вытолкнул автобус на относительно чистый от песка участок дороги и резко увеличил скорость, подпрыгивая на ухабах и натужно ревя двигателем. Сзади донесся разочарованный вой людоедов, не сумевших выковырять наше вкусное мясо из железной скорлупы. Хотя им все равно есть чем поживиться — из окон автобуса стреляли вовсю, даже не думая экономить патроны. В кого-нибудь да попали. Несколько раз дружеский огонь задевал и нас — визг рикошетивших от кузова пуль здорово нервировал.
Камни перестали долбать по грузовику, и я невольно растянул губы в довольной усмешке: ушли.
И в этот миг раздался чудовищный грохот, грузовик подпрыгнул от мощного пинка под зад и с утроенной скоростью устремился вперед, мощным бампером напирая на автобус. Не успел я понять, что произошло, как на нас налетел шквальный ветер вперемешку с облаком пыли. Видимость упала до нуля, и вовсю матерящийся водитель начал сбавлять скорость.
— Что это было? — завопил Виктор, потирая ушибленную о стенку кузова макушку.
— Похоже, что-то рвануло! — несколько заторможенно и невнятно отозвался один из бойцов, сплевывая кровь. Прикусил язык?
Медленно-медленно облако начало рассеиваться, сквозь пыль проступили очертания никуда не девшегося автобуса. Прислушавшись к шуму за бортом и не уловив ничего, кроме удаляющихся криков, я полез к захлопнутому люку пулеметного гнезда. Надо понять, что произошло. Хотя с озвученной версией я согласен на все сто: это определенно был очень мощный взрыв.
Помимо меня обнаружился еще один любопытный — сам Борис, шатаясь подобно оглушенному медведю, двинулся следом, перешагивая через ноги сидевших вдоль стен бойцов. Его люди с каждым часом поражали меня все сильнее — своей флегматичностью и спокойствием в предельно пиковых ситуациях. Их словно вообще ничто не волновало. Они и по врагу-то не стреляли, потому что приказа не было. Хотя бойницы в наличии — закрытые сейчас оконца по трем сторонам кузова.
Откинув тяжелую крышку люка, я впустил в грузовик облако взвихренной мелкой пыли вперемешку с верблюжьей колючкой и мелким щебнем. Выругавшись, вновь захлопнул люк и, уставившись на стоящего под короткой лесенкой Бориса, качнул головой и коротко пояснил:
— Пылюка страшная. Ничего не видно ни спереди, ни сзади. Как бы в яму какую не рухнуть.
— Так… — буркнул Борис и, круто развернувшись к кабине, рявкнул: — Тормози! Только аккуратней! Оружие к бою! Занять позиции! Стрелять только по команде. Передать тем долбанам в автобусе приказ остановиться и приготовиться к отражению возможной атаки.
Заскрипев тормозами, грузовик остановился, водитель заглушил двигатель. В повисшей тишине слышался шелестящий шорох оседающих песчинок и потрескивание остывающего мотора. Поднявшиеся бойцы застыли около закрытых бойниц, держа автоматы на изготовку.
Я глубоко сомневался, что обитающие на заводе людоеды пойдут в атаку. Слишком сильно рвануло. И вряд ли окосевшие от пожирания человеческого мяса дебилы рассчитывали на такой эффект, а взрыв — точно их рук дело.
— Слушай, Битум, ты же вроде как говорил, что у них, кроме арматуры и камней, и нет ничего из оружия, — внешне безразличным тоном произнес Борис, приникнув к расположенной в задней части грузовика амбразуре.
— Говорил, — столь же безразлично признал я. — Значит, ошибался. Такого я не ожидал.
— Не только ты, — уже примирительно буркнул русский. — Я предполагал, что у них может оказаться пара калашей, ну или винтовки какие, но взрывчатка! Взрывчатка! Откуда эти аборигены откопали динамит?!
— Если только с карьера, — отозвался я и, не выдержав, мягко оттер русского от амбразуры, сгорая от желания взглянуть на происходящее вокруг своими глазами.
— С карьера?
— Тимофеич мне рассказывал, что на карьере постоянно проводили взрывные работы, — пояснил я, приникая к вырезанному в металле отверстию и до рези в глазах вглядываясь в медленно светлеющее марево. — Там же сплошная скала.
— Скала… — недовольно буркнул Борис. — Ладно. Допустим. Нашли взрывчатку, приволокли в логово. Дальше что? Пользоваться как научились?
— Не научились. — Я с трудом растянул губы в ухмылке. — Иначе мы бы сейчас не разговаривали. Я выйду, осмотрюсь по сторонам.
— Через люк, — после секундного размышления кивнул Борис.
— Само собой, — ответил я, цепляясь за металлическую лесенку.
Когда выбрался из грузовика, я обнаружил, что пыльное марево почти рассеялось, остатки медленно сносились ветром в сторону. Следом за мной выбрался Борис в сопровождении Инги. Вместе мы быстро огляделись по сторонам, а затем с крайне задумчивым видом уставились на еще недавно совсем по-другому выглядевший проезд между поездом и стеной завода. Теперь на том месте зияла чудовищных размеров воронка, изрытый каменной шрапнелью песок усыпан кусками асфальта, причудливо перекрученными кусками металла и кровавыми ошметками мяса, густо присыпанного пылью. Большую часть вагонов сорвало с рельсов, искорежило и отбросило в сторону. Устоял лишь локомотив, бывший дальше от центра взрыва. От бетонного забора остались торчащие из земли жалкие огрызки. Сложенные из толстенных бетонных блоков цеха вроде не пострадали, но в окнах не осталось и намека на стекла или стеклоблоки. Ударная волна снесла все, до чего смогла дотянуться. А нас спасло настоящее чудо. Будь мы в момент взрыва метров на триста поближе…
— Мама родная, — процедил Борис, выпрямившись во весь внушительный рост. — Сами себя гробанули, придурки! Подорвали к чертям!
— Вижу движение, — спокойно произнесла Инга, не отрываясь от прицела винтовки.
— Опасность?
— Нулевая, — качнула головой девушка. — На ногах не стоит никто. Парочка вроде вот-вот загнется, остальные наглухо контужены. Всего около десяти человек. Вооружение отсутствует.
— Придурки, — вынес окончательный приговор Борис. — Битум, ты что скажешь?
— Не нападут, — ответил я уверенно. — У тех, кто уцелел, жратвы теперь навалом. Да и не скоро оклемаются.
— Ясно, — подытожил русский и, потеряв интерес к курящейся едким дымом воронке, принялся спускаться, цепляясь за приваренные скобы. — Инга, посматривай по сторонам. Битум, тебя это тоже касается. Остальных на время ремонтных работ на периметр поставлю.
— Есть! — отрапортовала девушка, я молча кивнул и покосился на лежащую на крыше кузова оторванную по локоть руку. Судя по обилию волос на предплечье и по массивности, рука мужская, хотя в наше время с уверенностью не сказать — видал я таких женщин-мутов, что куда там виденному на картинках сибирскому медведю.
Небрежным ударом ноги скинув изуродованную конечность на землю, я покрутил головой по сторонам и недовольно процедил, ни к кому не обращаясь:
— Надо поскорее отсюда убираться.
— Причина? — коротко спросила Инга.
— Запах, — столько же коротко ответил я и, посчитав тему исчерпанной, направился к краю, намереваясь спрыгнуть и заняться делами — например, проверить сохранность рюкзака и немного послоняться вокруг грузовика. Вдруг да найду что-нибудь интересное или вкусное: живот начал урчать, требуя запихнуть в него съестное.