Немая сцена тянулась бесконечно долго – девушка даже справилась с первым ужасом и начать соображать, впрочем, мыслительный процесс никакой радости не принёс. Единственным более-менее реальным шансом было заорать, однако очевидно, что шею ей свернут значительно раньше, чем Герман выскочит из палатки; да и сможет ли он оказать достойное сопротивление спросонья и ничего не понимая, когда Игорь, будучи на дежурстве, не успел и отклониться, уходя от удара…
Агрессивный тип по-прежнему молчал и всё так же топтался на её руке, явно сомневаясь относительно своих последующих действий. В том, что его действия ей не понравятся, Алиса была абсолютно уверена, а потому решила начать диалог, хоть немного отсрочивавший неизбежное.
– Это вы его убили? – Она кивнула на Вольдемара и только тогда осознала, что тему для спокойной, безопасной беседы выбрала не лучшую.
– Я.
– А-а… Спасибо, что поделились. – Девушка намеревалась заткнуться, чтобы не провоцировать чокнутого душегуба ещё больше, но, мысленно проклиная свой длинный язык, продолжила: – З-зачем?
– Чтобы он не убил меня.
– Слава богу, – с облегчением выдохнула Алиса, не в силах поверить, что всё объясняется настолько просто. – Это даже не преступление, а так, самооборона. Вам не о чем волноваться.
– А тебе? – коротко спросил мужчина, сильнее наступая на руку.
– А мне есть, – послушно простонала девушка, решив, что именно этого от неё и ждут. – Я имела в виду, что за убийство вам ничего не будет. Можете сдаться полиции, они вас просто выслушают и отпустят. – На самом деле, как закон смотрит на подобные случаи, она не представляла, но судя по всему, и убийца мумии в юриспруденции был не силён.
– Конечно. Если я сумею доказать.
– Помочь? – мигом воспрянула духом Алиса. – Мой папа – крутой адвокат, я попрошу, чтобы…
– Твой папа – опустившийся алкаш, который отрезал себе три пальца, чтобы получить инвалидность и ни хрена не делать, живя на копеечную пенсию. И мама такая же.
В этот момент девушке стало по-настоящему плохо. Пусть образ жизни её родителей и не был тайной за семью печатями, но на каждом углу о них всё же не говорили, по большей части предпочитая просто не замечать. Спрашивается, откуда постороннему мужику, о котором она не знает абсолютно ничего, даже имени, известны такие подробности? Когда и где он мог навести о них справки, если тоже сидит на этих болотах? Заранее – не вариант: никто кроме Игоря и Нинки не знал, что она будет развлекать общество мистическим зрелищем.
– У вас неверная информация, – решилась Алиса. – Где вы её взяли?
– Отличный ход, – даже с каким-то восхищением оценил убийца. – Кто-то другой мог бы купиться.
– А вы почему не смогли? – пробормотала она с некоторой обидой.
– Многолетний опыт, – с неожиданной словоохотливостью ответил мужчина. Чувствовалось, что собственная биография весьма его занимает и в других обстоятельствах человек не преминул бы поделиться наболевшим. К несчастью, в нынешней ситуации к откровениям он расположен не был, а потому явно готовился свернуть разговор, что, видимо, не обещало Алисе ничего хорошего.
– Вы знакомы с моими родителями? – закинула она удочку, заодно прибавляя громкость в надежде разбудить Германа.
– Бог миловал.
– Повезло, – кисло буркнула девушка.
– Я вообще фартовый.
– Так… А-а… К нам какими судьбами, позвольте полюбопытствовать? У нас тут везучих нет.
– Это точно, – осклабился мужчина и с неизвестной, но, похоже, преступной целью взмахнул рукой. В тот же миг Игорь, извернувшись, со всей силы пнул злодея в голень, от чего тот начал заваливаться на бок, и рявкнул:
– Беги!!!
Алиса сорвалась с места и бросилась в лес, надеясь укрыться среди деревьев. Позади грянул выстрел, послышались Нинкин визг и шум борьбы, кто-то бежал по пятам, тяжёлым дыханием давая знать о том, что находится совсем рядом, ветки хлестали по лицу, пострадавшая нога отказывалась как следует подчиняться… Остановилась девушка, лишь когда упала без сил на замшелое дно небольшого оврага, пахнувшего хвоей и сыростью. Звуки погони давно стихли, от своего преследователя она явно оторвалась, но радоваться этому не торопилась.
Во-первых, неизвестно, где она и сможет ли выйти обратно к лагерю, во-вторых и главных – какого чёрта надо было бежать? Один против четверых – это не драка, а так, избиение недотёпы, решившего испытать судьбу. Игорь начал вполне неплохо, и даже если странноватый ночной гость вооружён, у ребят пистолет тоже имеется. Как можно было просто бросить их и сбежать, хотя и опасности-то особой не было?
Кляня себя на чём свет стоит, Алиса выбралась из оврага, поправила повязку на ноге и осмотрелась. Окружающая действительность оригинальностью не отличалась: поблизости были только деревья. Сообразив, что уже забыла, с какой стороны явилась, девушка всерьёз занервничала и принялась вышагивать перед оврагом, по крупинкам восстанавливая в памяти подробности своего маршрута. У большого ветвистого дуба с дуплом было что-то вроде развилки, и она повернула налево; потом обогнула очередную болотистую лужу с поваленным деревом, перепрыгнула через ручей… Ага, ручей! Он должен быть не слишком далеко, если выбрать нужное направление, можно попасть к нему минут через тридцать, а найти дорогу оттуда – не проблема, в детстве всё хожено-перехожено. Стало быть, вопрос только в том, куда сейчас двигаться, а определить это несложно – по сломанным веткам и углублениям, отпечатавшимся на мокром мху. Ещё бы света чуть-чуть…
Алиса опустилась на четвереньки, попыталась разглядеть следы собственных ног, с неудовольствием их обнаружила, отметив, что скоро догонит по весу молодого кабанчика, и тут же припала к земле, услышав приближающийся шум. Кто-то шёл по лесу очень быстро и уверенно, запросто огибая стволы деревьев и прочие препятствия. Если она во время своего стремительного забега без конца спотыкалась, падала и налетала неизвестно на что, то её невольному спутнику оставалось только позавидовать – человек явно намотал по окрестностям не один десяток километров, причём нередко развлекал себя променадом именно по ночам.
Не без внутренней борьбы осмелившись приподнять голову, Алиса смогла лицезреть удалявшуюся спину случайного прохожего, по комплекции смутно напоминавшего убийцу Вольдемара. Поскольку особых вариантов и не было, она похолодела, ощущая, как тревожно сжимается желудок в предчувствии непоправимого. Если роковой знакомец мумии здесь, то… Их ведь было трое против него одного, неужели не смогли ничего сделать, даже не ранили, хотя выстрел точно звучал? Надо сейчас же возвращаться в лагерь, там наверняка требуется помощь.
Девушка осторожно поднялась, сделала несколько шагов в ту сторону, откуда пришёл мужчина, и в нерешительности замерла. Она не врач и не священник, что бы там ни сучилось, этого уже не исправить, разве что морально поддержать, вот только… Кому нужна поддержка трусихи и эгоистки, в момент опасности забывшей обо всех, кроме себя? Если они ещё живы, ей придётся ночевать на улице и питаться листвой – общество её не примет или примет, но будет издеваться до конца дней. Нет, вину надо искупить, и в кои-то удача сама плывёт в руки.
Определившись со своими намерениями, Алиса неуверенно зашагала за убийцей, светлая рубашка которого ещё мелькала иногда среди деревьев. Приближаться к нему она боялась, потерять его из виду – тоже, а потому старалась придерживаться его темпа, что было непросто: лес мужчина знал намного лучше неё, хотя ей всегда казалось, что таких людей можно по пальцам пересчитать. В глубь они продвигались довольно быстро; Алиса уже начала жалеть о поспешных геройских порывах, потому что в идеале ей ещё предстояло отсюда выбираться, а настолько далеко ни она, ни её приятели из турклуба никогда не забредали. Одна надежда – уточнить дорогу у аборигена, похоже просто живущего в этом лесу.
Тем временем мужчина исчез из поля зрения, и девушка прибавила шагу, но никакого результата ускорение не принесло – объект был окончательно потерян. Испугавшись, что без него совсем перестанет ориентироваться, Алиса прислонилась спиной к шершавой коре какого-то дерева и, удачно нащупав на нём склизкие грибы, оторвала несколько, чтобы потом определить нужное направление, а не кружить на месте до глубокой старости. Немного успокоившись, она прошла вперёд, всё ещё не исключая долгожданной встречи с преступником, однако, действительно наткнувшись взглядом на светлую ткань, трепыхавшуюся за отдалёнными кустами, поняла, что с дружескими объятиями спешить не стоит: мужская рубашка так колыхаться на лёгком ветерке не могла.
Уже догадываясь, что сейчас увидит, Алиса машинально перекрестилась, хотя особенно религиозной никогда себя не считала, и, стараясь смотреть на равнодушные кроны деревьев (лишь бы не пялиться в открытую на выходца из загробного мира, которому навязчивый интерес наверняка не понравится), двинулась дальше. По мере приближения к светлому пятну обзор делался всё шире, а лунное сияние – всё ярче. Справившись с первым ужасом, девушка сообразила, что просто вышла к небольшому лужку, и, пригнувшись, замедлила шаг, а потом и вовсе остановилась.
Уже знакомое (вряд ли здесь богатый выбор) привидение неторопливо перемещалось туда-сюда, артистично размахивая руками и что-то напевая. Младенца при нём в этот раз не было, зато был убийца Вольдемара, который с тихим звоном и лязгом ворочал что-то в железном сарае с покатой крышей. Строение даже ночью выглядело насквозь проржавевшим, а судя по звуку, и вовсе грозило обрушиться мужчине на голову, из чего Алиса заключила, что стоит оно тут около сорока лет. Вероятно, рабочие, уходя, поленились разобрать хлипкую конструкцию, а то и банально забыли. Во всяком случае, теперь ясно, где могла находиться древняя лопата, любезно подкинутая Герману, и было крайне интересно, не хранится ли там что-то ещё – такое же нужное в хозяйстве и нестандартных играх на выживание.
Чем дольше девушка наблюдала за происходящим на лужке, тем сильнее проникалась доброжелательной идиллической атмосферой, царившей под звёздным небом. Убийца и призрак, несомненно, воспринимали друг друга очень лояльно, никто никого не напрягал и не раздражал; их добрососедские прогулки при луне имели абсолютно спокойный, мирный характер, и Алиса непременно залюбовалась бы такой красивой парой, если бы не портившие впечатление ругательства, доносившиеся из сарая. Было ясно, что мужчина чем-то недоволен, но претензии предъявлялись не женщине в белом, а как-то в целом – жизни, судьбе, кошмарному климату…