– А я, значит, мешаю? – возмутилась девушка.
– Более чем, – хором подтвердили друзья, и ей ничего не оставалось, кроме как обиженно удалиться в палатку.
Через некоторое время к ней присоединилась Нинка, а мужчина продолжали негромко переговариваться, споря, кому из них дежурить первым. Подруга пару раз спросила, не нужно ли чем-то помочь, не дождавшись ответа, решила, что Алиса спит, и предпочла последовать её примеру. Девушка не спала. Стоило ей закрыть глаза, как она снова оказывалась под водой – задыхалась, боролась со страхом, отсчитывала последние мгновения своей незадавшейся жизни. Лежать, молча таращась в темноту и прислушиваясь к тому, что происходит снаружи, тоже было не слишком приятно, но готовность к обороне всё же приносила определённое спокойствие, осознание того, что самый главный бой ещё не проигран и шансы по-прежнему остаются.
Стремясь вычеркнуть злополучное болото (почти братскую могилу!) из памяти хотя бы до утра, Алиса постаралась найти другой образ, на котором мозг сумел бы сосредоточиться, и как-то так получалось, что наиболее безопасными для психики были мысли о сундуке. При свете костра она успела его хорошо рассмотреть и была склонна согласиться с Игорем – резные завитушки и правда походили на вензель. Девушка попыталась воскресить перед внутренним взором экспозицию местного музея, который от нечего делать иногда посещала, однако к окончательному выводу относительно собственника деревянных выпуклостей на крышке так и не пришла. Вензель, если это вообще был он, вполне мог украшать вещи совсем другого аристократа. Следовало лучше учиться в школе и больше интересоваться родной историей, чтобы не садиться в лужу в таких вот обстоятельствах.
Немного помучившись совестью, о существовании которой подзабыла ещё в детстве, Алиса почувствовала, что симптомы ненавистной аллергии снова намереваются атаковать, и решила сыграть на опережение, заранее выдвинувшись к воде. Герман, завидев её, поднялся было навстречу, но девушка упрямо его проигнорировала, и он опустился обратно, сверля её пристальным взглядом. Разгуливать перед ним в одной футболке было несколько некомфортно, хотя в присутствии Игоря и Нинки она об этом вообще не задумывалась, а уж раздеваться и лезть в реку – и вовсе казалось глупостью. Сполоснув руки и лицо, Алиса с надеждой покосилась в сторону мужчины, который, словно издеваясь, пялился на неё во все глаза, даже не притворяясь, что готов отвернуться, и зашла в воду по колено.
– Ещё б за фотоаппаратом сходил, – предельно мрачно буркнула девушка себе под нос и тут же радостно встрепенулась. Фотоаппарат! Ну как же она сразу не подумала!
Алиса устремилась обратно в палатку, явно приведя Германа в тревожное замешательство, но даже не притормозила, чтобы насладиться моментом. Она порылась в вещах рядом с безмятежно посапывавшей подругой и с удовлетворением извлекла фотоаппарат из-под какого-то пакета. Выходить на улицу девушка не стала, поскольку там было ненамного светлее, – просто уселась в углу и сложила ноги по-турецки. Камера ответила на её прикосновение мерным умиротворённым жужжанием, перед глазами замелькали недавние снимки.
Было их много, и преимущественно оригинальностью они не отличались, поэтому она проматывала фотографии всё дальше и дальше, пока не наткнулась на привычные виды имения, по которому Нинка успела погулять перед тем, как всё покатилось в тартарары. В детстве Алиса излазила его вдоль и поперёк, могла ориентироваться там с закрытыми глазами и в малейших подробностях описать любую трещину на фасаде. Однако с тех пор интерес к развалинам поугас, желания слоняться среди осколков былого величия она уже тоже не ощущала и многое узнавала с трудом, а некоторые особенности вроде аккуратной каменной кладки, взявшейся невесть откуда, и вовсе стали сюрпризом. Изнутри обветшавшее строение выглядело совсем плачевно, но снаружи по-прежнему напоминало о своих лучших годах; обнаружив то, что искала, девушка едва не издала победный вопль.
Над одним из дверных проёмов красовалась некая бледная выпуклость – ранее цветная, но уже давно облезлая, с многочисленными сколами и торчавшей из центра ржавой железкой. Если бы Алиса не знала, на что обращать внимание, она бы просто пролистнула снимок, но глаз зацепился за уже известную деталь, и теперь она не сомневалась: штука, вырезанная на сундуке, точь-в-точь совпадала с той, что когда-то встречала гостей у входа в дом.
Конечно, восторги были преждевременными, новая информация ничего не давала, однако даже крошечный шажок навстречу разгадке казался почти бесценным. От переизбытка эмоций Алиса пихнула спящую подругу, но та лишь угрожающе шевельнула ногой в ответ и перевернулась на бок. Решив, что Нинка вполне переживёт, если не узнает о её открытии до утра, девушка положила фотоаппарат на место, покинула палатку и с некоторым удивлением отметила, что караул уже сменился – Игорь восседал у костра лицом к лесу, очевидно рассчитывая засечь убийцу ещё до того, как тот соберётся приблизиться к лагерю. К собственному огорчению признав, что надеялась наткнуться вовсе не на молодого человека, Алиса приветливо махнула ему рукой и сделала несколько шагов к воде, давая понять, что, как обычно, страдает от своей аллергии. Игорь равнодушно кивнул и снова уставился на лес, а девушка бесшумно проследовала в палатку, которую занимал Герман.
Он лежал на спине, закинув руки за голову, и при её появлении только скосил глаза, позу менять не стал. Такое пренебрежение показалось оскорбительным, и Алиса даже хотела уйти, но всё же не удержалась.
– Угадай, что я узнала.
– Что спать одной – холодно и неприятно?
– Ты совсем кретин, что ли? – Разозлившись, она повернулась к выходу, но сама не понимая почему, остановилась. – Сундук точно из имения, я нашла вензель на Нинкиной фотографии.
– Здорово, – сказал Герман таким тоном, что ей захотелось огреть его чем-нибудь тяжёлым.
– Нельзя ли выдавить из себя чуть больше эмоций?
– Я сегодня выдавил, ты не оценила.
– А что я должна была сделать? – Его безразличие настолько раздражало, что Алиса уже была готова выбрать для конфликта любую тему, хотя именно этой намеревалась избегать до последнего. – Броситься тебе на шею?
– Почему бы нет?
– Почему? Почему… – Девушка машинально перевела взгляд на указанную часть тела и поняла, что напрасно лишила его единственной футболки – уж лучше бы в мокром сидела. Темнота становилась ощутимо опасной, пора было бежать, но рациональные импульсы мозга организмом предательски игнорировались.
– Да, почему?
– Ты женат!
– Сказал же, разведусь.
– Как у тебя всё просто!
– Зато у тебя – проблема на проблеме.
– Мои проблемы – не твоё дело!
– Это ты ко мне пришла.
Поскольку крыть было нечем, Алиса насупилась и с полминуты подбирала слова, а потом вдруг вспомнила:
– Я пришла рассказать о сундуке!
– Рассказала? Отлично, можешь идти.
Девушка гневно вспыхнула, радуясь, что он этого не видит, и действительно собиралась удалиться, но Герман резко сел и схватил её за руку.
– А можешь не идти.
Она замерла, чувствуя пульсацию под его пальцами и не решаясь их стряхнуть. Дар речи моментально куда-то делся, дыхание сбилось, в голове образовалась чарующая пустота, которая ужасно нервировала, но в то же время затягивала и гипнотизировала.
– Останься, – совсем другим тоном попросил он, и было ясно, что для него это и правда важно. – Останься и всё.
– Ты женат, – обречённо пробормотала Алиса, начиная подозревать, что скоро не сможет говорить о чём-то ещё.
– Не навсегда. И я не изменяю. – Герман лёг обратно и осторожно потянул её за собой, переживая, что она передумает. Опасения были напрасными, поскольку от любых здравых мыслей девушка была очень далека, а сопротивляться и вовсе была не способна.
– Как это не изменяешь? – всё же уточнила она, хотя ответ никого не интересовал.
– Вот так. – Он пристроил её голову на своей груди, мягко обнял и поцеловал в макушку. – Спи.
Когда Алиса открыла глаза, он уж не спал, лежал, по-прежнему прижимая её к себе, и смотрел на лицо – спокойно, задумчиво и нежно. От этого взгляда было не по себе, но и отворачиваться девушка не собиралась. Время перестало иметь хоть какое-то значение, а всё остальное казалось далёким и несущественным, будто из другой реальности. Через тонкую ткань футболки Алиса чувствовала его тепло и с лёгкой горечью понимала, что настолько уютно ей не будет уже никогда и ни с кем. Нет, пожалуй, даже не уютно, а правильно, естественно, так, как должно быть.
– Вы вставать собираетесь? – безрадостно донеслось с улицы. Заглядывать в палатку Нинка явно стеснялась, но, не дождавшись ответа, просунула внутрь руку и бросила на пол Алисину одежду. До конца высохнуть она не успела и всё ещё отдавала гнилостным душком, однако девушка попросила Германа отвернуться и, облачившись в привычные вещи, отложила его футболку. Встречаться с ним взглядом было немного страшно, достойная тема для светской беседы никак не находилась, и, смущённо повздыхав, она первой выбралась на улицу.
Сумрачная физиономия Игоря за ночь приобрела явственный пропечённый оттенок (почему-то после пожара это было не так заметно) и слишком сильно контрастировала с чудесным солнечным утром и жизнерадостным пением птиц. Поначалу Алиса несколько усовестилась, но затем взяла себя в руки и преспокойно уселась к догоравшему костру, надеясь, что так одежда высохнет быстрее. Какое-то время молодой человек с мученическим видом терпел её присутствие, потом отошёл и занялся в отдалении чем-то невероятно важным, зато на его место тут же опустилась Нинка.
– Ты сбрендила? – коротко полюбопытствовала она, почему-то отводя глаза. Поскольку именно от подруги Алиса рассчитывала получить хоть какую-то поддержку, вопрос показался оскорбительным, но вместо того чтобы ответить в том же духе, она принялась оправдываться.
– Ничего не было.
– Да, я заметила.