– А ты? – проворчала Алиса, не зная, как начать разговор об одном убийстве и надо ли его вообще начинать.
– Я? – тоном, не обещающим ничего хорошего, процедил молодой человек. – Я всю ночь таскаюсь по лесу в поисках вашего высочества. Между прочим, абсолютно безоружный, до невозможности голодный и не спавший уже не помню сколько дней.
– Ну, насчёт оружия – ложь… – Девушка вытащила венчик из дупла и, с полминуты посомневавшись, торжественно вручила его Игорю. – Он же в ящике был.
– А потом я нашёл и ящик, и его, – буркнул молодой человек. – И решил, что в хозяйстве пригодится всё. Где тебя носило?
– Рядом с твоей жертвой, – нейтрально сообщила Алиса, внимательно наблюдая за его реакцией. Реакция была не очень: Игорь замер в нелепой позе, надолго замолчал, задумчиво разглядывая её лицо, и на редкость предсказуемо переспросил:
– С кем?
– С мужиком, в которого ты отправил две пули. А может, одну, я дырки не пересчитывала.
Физиономия молодого человека стала настолько испуганно-озадаченной, что Алиса даже начала его жалеть. Понятно же, что он почти не виноват – просто сыграло стечение обстоятельств. А жить ему с таким грехом теперь до конца дней, и ещё неизвестно, пройдут ли эти дни на свободе. Пожалуй, придётся сказать полиции, что она ничего не знает. Разумеется, если такая роскошь, как правоохранительные органы, когда-нибудь снова будет доступна.
– Он жив? – странным голосом спросил молодой человек. К моменту их встречи было уже довольно светло, поэтому отчётливый зеленоватый оттенок его кожи был хорошо различим.
– Нет.
– Ты ведь не уверена, да?
– Не совсем, – нехотя признала девушка. – Я всё-таки не врач, но, на мой взгляд, одним призраком в этом лесу стало больше.
– Отведи меня к нему.
– Ну уж нет.
– Алиса…
– Игорь, я серьёзно, там всё кончено. А ты мне нужен, чтобы найти детей. Вот. – Она вытащила из кармана мятый листок бумаги с расплывшимися от сырости чернилами и протянула ему.
– Можно узнать, что отмечено буквой «ха»? – после долгого изучения осведомился молодой человек, на секунду став похожим на обычного себя – склонного к авантюрам, ехидного и слегка бестолкового. – У меня только одна ассоциация.
– Я всё-таки предполагаю, что это крест, – угрюмо фыркнула Алиса. – Убийца явно не хотел, чтобы дети умерли голодной смертью, и попытался нам помочь.
– Это кровь? – Он поморщился, но, вопреки ожиданиям, больше ничем своего отношения не выдал.
– Ага. Думаю, мужик уже был ранен и, понимая, что осталось недолго, изобразил что-то вроде карты. А потом дополз до экскаватора – знал, что рано или поздно мы туда придём и найдём его… Его.
– Тело, – мрачно подсказал Игорь.
– Ну да. Карта явно недорисованная, а многое вообще невозможно разобрать, но он успел сказать о каких-то бараках. И о том, что идти надо на север вдоль ручья.
– Того, у которого мы уже искали?
– Не знаю, но других вариантов у меня всё равно нет. Тебе что-нибудь известно о бараках?
– Нет. Хотя да, – тут же поправился Игорь. – Было что-то такое в детстве…
– Когда? – неподдельно изумилась девушка. – Я бы запомнила.
– Мы туда не ходили, просто был какой-то рассказ… Я сам ни черта не помню. Ты сейчас произнесла это слово, и в голове что-то забрезжило, но подробностей никаких.
– Напрягись.
– Может, ты не заметила, но я уже давно перенапрягся, – сообщил он и резко согнулся. Рвало Игоря долго, и это по-настоящему удивляло. Алиса даже заподозрила, что он втихаря что-то ест.
– Сотрясение? – недовольно полюбопытствовала она, покосившись на рану на его затылке. Ракурс как раз был очень удачный, и девушка могла разглядеть всё в мельчайших деталях.
– Вроде после него хочется спать, – простонал молодой человек.
– А тебе не хочется?
– Для того чтобы знать, чего хочешь, надо что-то чувствовать.
– Ну и чудненько, – повеселела Алиса. – Значит, никаких проблем.
Игорь посмотрел на неё таким взглядом, что ёрничать сразу расхотелось, однако в нужном направлении всё же пошёл. Походка была так себе, и общее впечатление – тоже не очень; через какое-то время девушка начала всерьёз бояться, что станет свидетельницей новой смерти, но вежливо предлагать ему вернуться в лагерь не торопилась. Дети в любом случае важнее, и пока они не воссоединятся с отцом, думать о себе – просто преступление. Да и о вечной душе побеспокоиться нелишне – шансов выбраться из переделки живыми всё равно немного, а у некоторых теперь кровь на руках… Интересно, что он чувствует?
Алиса внимательнее присмотрелась к спутнику, но по напряжённому лицу и тусклому, отстранённому взгляду понять ничего не смогла. Возможно, Игорь себя винит, возможно, ещё не осознал, возможно, прокручивает в памяти роковой эпизод, гадая, когда следовало поступить иначе, а возможно – вообще ни о чём не думает, лишь двигается вперёд, пока хватает сил. Надо бы об этом поговорить, но сейчас явно не время и не место: детям его душеспасительное раскаяние ничего не даст.
– Что Марина? – крайне безразлично осведомилась она.
– Всё ждал, когда ты не выдержишь, – мрачновато усмехнулся Игорь. – Примерно так же.
– В смысле?
– В смысле Герман остался с ней, а не побежал за тобой, – тяжело вздохнул молодой человек. – Ты же об этом хотела узнать?
– Я спросила про Марину, – буркнула Алиса.
– А я ответил.
Больше говорить было не о чем; она замолчала и продолжила путь, время от времени испепеляя его спину презрительным взглядом. С каждым новым километром успех похода казался всё менее вероятным. Местность абсолютно не менялась, ничего особенного заметно не было, на наличие бараков ничто не указывало. Мёрзнуть Алиса уже перестала – если всю ночь от холода и сырости её буквально трясло, то теперь было вполне комфортно: очевидно, температура тела понизилась до температуры окружающей среды. Ещё немного, и она навсегда останется частью этого леса и этих болот, сольётся с ними в единое мокрое прогорклое тёмно-зелёное нечто, будет вместилищем тумана, тины и бессмертных душ…
– Сундук был с ним? – вмешался в её мысли Игорь, начисто развеяв похоронное настроение, за что девушка была очень благодарна.
– Нет.
– Тогда где он?
– Тебя только это волнует?
– Ну, его всё ещё можно обменять на детей. Наверное.
– Ты ведь тоже думаешь, что это – Марина?
– Само собой. Больше некому.
– И на кой чёрт ей древний сундук с покоцанными останками Германовского предка?
– Вряд ли его можно назвать предком, – засомневался Игорь. – Родственником если только.
– А вдруг это вообще не его родственник? – закинула удочку Алиса, внимательно наблюдая за реакцией молодого человека.
– А чей? Её, что ли? – фыркнул он и, не услышав ответа, обернулся. – Ты серьёзно?
– Знаю, звучит как бред, – несколько сникла девушка. – Но…
– В последнее время всё в нашей жизни – настоящий бред.
– Вот именно, – воодушевилась Алиса. – Я просто подумала, что постороннему человеку левые останки на фиг не сдались. Тут должен быть кто-то лично заинтересованный.
– Но тогда и Вольдемар – её родня. Забыла про пальцы? – Игорь машинально бросил взгляд на свой и болезненно поморщился. – Насчёт ребёнка, конечно, не очень понятно, может, там и не было лишнего – это тебе не мумия, особо не разберёшь… Мы и высматривать-то аномалию начали только потому, что прецедент уже имелся.
– А почему, собственно, Вольдемар не может быть родственником Марины?
– Потому что инцест – это плохо. Даже для Германа.
– Придурок, – закатила глаза девушка. – Я имею в виду, что мы о Вольдемаре ничего не знаем, по сути, сами всё придумали. Ну пропал у Германа отец в каком-то замшелом году, и что с того? Места, прямо скажем, гиблые, мы уже и на своей шкуре это прочувствовали.
– Намекаешь, что исчезновение его прямого предка – просто совпадение? Ну не знаю…
– Нет, ты послушай. – Она настолько оживилась, что обогнала его и продолжала идти спиной вперёд, активно жестикулируя и время от времени налетая на деревья. – Мы с самого начала исходили из того, что вся эта история связана с Германом – ведь похитили его семью, а не тебя, например.
– Да лучше б похитили.
– Мы сейчас не о твоих страданиях. В общем, всё как-то очень легко подтягивалось к Герману, но на самом-то деле он ни при чём! Марине нужен сундук, и связано это с её роднёй, с историей её семьи.
– Тогда на кой чёрт она увела детей Германа? Он-то ничего не знает и помочь ничем не может, по твоим словам.
– Зато убийца мог. Ну, то есть…
– Очень его интересует судьба чужих детей.
– Дети – такая штука, что в принципе много кого интересуют. Переть против инстинктов обычно трудно, неприятно и непродуктивно.
– Но Марина-то требует, чтобы некий секрет, связанный с сундуком, раскрыл Герман, а не… Не… Не тот, кого с нами больше нет, – выкрутился Игорь, хотя было видно, что эвфемизм дался непросто. – И насчёт его родства с Вольдемаром она высказалась вполне определённо.
– Она вообще многовато говорит. И всё не о том.
– Я, конечно, понимаю, что тебе не особенно хочется ей верить, но судя по этой карте сокровищ, – он взмахнул мятым листком, на котором уже мало что можно было разобрать, – убиенный убийца знал, где находятся дети. А владеет этой информацией только один человек.
– Совсем необязательно. И потом, хотелось бы сразу прояснить: ты считаешь, что Марина говорит правду?
– Нет, само собой. Но отчаявшись, она пришла к Герману и хочет чего-то именно от него.
– Значит, думает, что ему есть что предложить.
– Вопрос в том, что думает сам Герман.
– По-твоему, он действительно знает какой-то секрет, но принципиально жертвует детьми? – скривилась Алиса. Несмотря на то, что в её глазах отец оригинального семейства здорово упал, такого она допустить всё же не могла. – Ради какого-то сундука?
– Мы пока не понимаем, в чём секрет, – пожал плечами Игорь. – Может, это что-то стоящее.