Копаться в древних костях в одиночку было совершенно невесело; девушка, без сомнения, предпочла бы иметь компанию, которая могла отвлечь от наименее приятных моментов, или, ещё лучше – взять их на себя. Но развлекать таким образом детей было бы несколько чересчур, а Игорь продолжал предательски дрыхнуть. Алиса даже хотела его разбудить, однако сразу же передумала: пусть потом мучается, гадая, были ли сокровища на самом деле.
Очень бережно, стараясь не особенно беспокоить невезучего малыша, девушка при помощи пары палочек сгребла кости в сторону, тщательно осмотрела обнажившееся дно, понажимала на него в разных местах, а потом перераспределила останки и повторила манёвр. Увы, никаких секретных отделений, наполненных красивыми блестящими камушками, обнаружить не удалось. Тогда Алиса закрыла сундук, повернула его на бок и принялась внимательно разглядывать поверхность, на которой, впрочем, тоже ничего интересного не нашлось.
– Что ты делаешь? – с некоторой опаской спросила Маруся, когда она начала прощупывать дно.
– Ничего, – быстро соврала девушка. – Просто любуюсь – очень редкая вещь.
– Особенно эти завитушки, – кивнула дочь Германа, указывая на резную крышку. Сердце Алисы совершило стремительный кульбит, пульс участился, кровь прилила к щекам, но она собрала все силы, чтобы держать себя в руках и выглядеть спокойной.
– Вы нашли приставку?
– Да. И ещё вот это. – Девочка протянула ей Нинкин фотоаппарат. – Он, наверное, дорогой, лучше не бросать на земле.
– Он лежал на земле? – напряглась Алиса, мгновенно забыв о зуде золотоискателя.
– На пакете, вообще-то, но всё равно… – Маруся явно посчитала долг неравнодушного гражданина исполненным и, повеселев, побежала отбирать у брата приставку.
Алиса покрылась холодным потом. Если Нинка ушла без своей бесценной камеры, дело совсем плохо. Впрочем, это и так было ясно.
Она включила фотоаппарат, пролистала последние снимки, надеясь заметить на них что-то важное, но новых кадров не было. Уже намереваясь отложить бесполезную вещь в сторону, девушка вдруг подумала, что неплохо бы просмотреть всё от начала до конца: теперь ей известно больше, чем раньше – глядишь, забрезжат какие-то соображения.
На тщательное, но напрасное изучение снимков ушло полчаса, и единственным, за что хотелось зацепиться, оказался момент, когда их с Нинкой сфотографировали во время сна. Ничего ранее не виденного там, разумеется, не появилось, однако странноватое развлечение было сложно приписать что Марине, что убийце Вольдемара, и вывод напрашивался сам собой: кроме развесёлой компании любителей отдыха на природе, поблизости есть кто-то ещё. Кто-то, кто пока не выходил на сцену или даже выходил, но в образе бледного призрака, чья личность тоже до сих пор не установлена.
Алиса пролистала снимки дальше и принялась с удовольствием разглядывать побитое временем имение. Любопытно, каким на самом деле был его знаменитый владелец? Слухи слухами, но теперь выясняется, что истина от них может отличаться, и порой – довольно существенно. Он жил в своём доме много лет, бродил по этим самым заросшим дорожкам, любовался видами, устраивал приёмы… И даже подумать не мог, что закончит чёрт-те где и при страшных обстоятельствах, что его тело никогда не будет найдено и похоронено как полагается, что его сын… Девушка машинально покосилась на сундук, попыталась сосредоточиться на смутной догадке, которая мелькнула и тут же растворилась в глубинах измученного сознания, и выронила камеру из рук.
– Папа! – Дети рванули к Герману с такой скоростью, что непременно сбили бы его с ног, если бы не голодали последние дни. Мужчина застыл, не веря своим глазам, и с явным трудом заставил себя раскрыть руки для объятий. На Алису он даже не посмотрел, что было, в общем-то, понятно, но почему-то всё равно обидно.
Отвернувшись, чтобы не смущать себя видом чужого семейного воссоединения, девушка бросила в Игоря небольшой камушек, надеясь, что друг проснётся, и ей не придётся мучиться в одиночку, но тот лишь предательски всхрапнул. Старательно демонстрируя окружающим (как будто им было до этого дело) повышенный интерес к фотоаппарату, она прятала глаза и пыталась усмирить разлетавшиеся мысли, однако нервное напряжение было слишком сильным и справиться с собой не удавалось.
Где-то за спиной дети наперебой рассказывали Герману о своих злоключениях, он отрывисто комментировал – почти всегда невпопад и еле слышно, – Игорь умиротворённо сопел в такт лёгких волн, уютно потрескивал огонь, природа дышала спокойствием и прощальным теплом уходящего лета, а Алисе хотелось в голос выть, рыдать и биться головой обо что-нибудь твёрдое. И она сама не понимала почему.
– Что ты с ним сделала? – наконец раздался над ухом знакомый голос, успевший сделаться до невозможности родным. В нём было всё: благодарность, боль, тепло, тревога, усталость, облегчение… Любовь она так и не расслышала, хотя очень старалась.
– Позволила выспаться, – не оборачиваясь, буркнула девушка. – Где Нинка?
– Она в порядке, просто решила прогуляться. Скоро придёт.
– А…
– Марина тоже.
– Ясно.
В этом «ясно» было намешано столько, что Алиса сама не смогла бы разобраться, но Герман, похоже, смог.
– Ты видела мою записку? На том месте, где…
– Очень информативно, спасибо.
– Я должен был оду написать? – раздражённо осведомился он. – Между прочим, любая другая…
– Упала бы в твои изменнические объятия?
– Имела бы совесть.
– И тебе того же.
– Алиса…
– Что?
– Да ничего! – почти рявкнул мужчина, но вовремя убавил громкость, чтобы не пугать детей. – Я хочу знать только одно.
– Пылаю ли я ответными чувствами? Прости, но…
– Это ты разрешила им играть в приставку?
Алиса замерла с открытым ртом, издала несколько шипящих звуков, резко поднялась и посмотрела ему прямо в глаза. До боли знакомые глаза, которые она видела совсем недавно при ещё менее приятных обстоятельствах. Ну и как ему сказать?…
– Я. Что с того?
– А ты знала, что я запретил?
– Да, они упоминали.
– Но ты разрешила.
Упорство, с каким он цеплялся к сущей ерунде, в другое время её развеселило бы и определенно стало бы причиной едких насмешек, однако сейчас Алиса понимала, что спорят они о чём-то более серьёзном, хотя сути не улавливала: ведь вроде всё уже обсудили.
– Попрала твой авторитет, – с гордостью кивнула девушка. – Раздавила, размазала, раз… Раз…
– Расчленила, – охотно подсказал Игорь, с трудом принимая сидячее положение. – Можно спросить, почему вы выбрали именно это место, чтобы как следует поорать? Нельзя было отойти на пару метров и дать мне сдохнуть в относительной тишине?
– Мы не орём.
– Ещё как орёте, – гадостно ухмыльнулся Артём. – Но мы всё понимаем, продолжайте на здоровье.
– Что ты там понимаешь? – возмутился Герман.
– Он думает, что мы любовники, – сияя несказанной радостью, поведала Алиса. – И Маруся тоже. Не хочешь объяснить, откуда в этих милых нежных созданиях, в этих чёртовых ангелочках без совести и воспитания, взялась такая уверенность? – Последние слова она откровенно процедила, но впечатления ни на кого не произвела.
– Мне-то откуда знать? – весело удивился мужчина. – Это ты с ними общалась, небось понарассказывала всякого…
– Убью, – коротко обозначила Алиса и действительно сделала решительный шаг навстречу, но была остановлена Марусей, которая вцепилась в её запястье ледяной рукой.
– Не надо! Ну пожалуйста!
Девушка тут же устыдилась, и хотя жажда крови меньше не стала, гораздо спокойнее буркнула:
– Тебе стоит заняться их воспитанием.
– Сама и занимайся, – издевательски посоветовал Герман. – Ты, считай, часть семьи.
– У неё пистолет, – на всякий случай напомнил Игорь. – И крайне неудачный день. Точнее, ночь.
Алиса бросила на него благодарный взгляд, удивляясь, что кому-то есть дело до её состояния, и серьёзно посмотрела на Германа.
– Надо поговорить.
– Я пытался.
– О другом, – буркнула она и, освободившись от Марусиной хватки, сама потянула его за руку. – Давай пройдёмся.
Герман согласно кивнул, отдал детям пару распоряжений и смерил Игоря взглядом, не обещающим ничего хорошего в случае новой утери бесценного. Молодой человек скорчил в ответ гримасу и принялся отбирать у Артёма приставку, которая издавала жалобные звуки и явно готовилась найти своё последние пристанище рядом с Вольдемаром.
Несколько минут Алиса молчала, не зная, с чего начать разговор, и, кажется, вовсе не желая его начинать, но Марина могла вернуться в любую минуту, и девушка была вынуждена поторопиться.
– Ты даже не обратил внимания на сундук.
– Сундук? – он нежно удивился, и стало ясно, что некоторые изменения в лагере действительно прошли мимо него.
– Твои славные потомки его охраняли.
– Ну… Хорошо.
– Хорошо? – ужаснулась Алиса.
– Им было чем заняться, – пожал плечами мужчина. – Слушай, я даже представить не могу, как ты их нашла, и, честно говоря, мне всё равно. Я до конца дней – твой должник. А остальное… Какая разница?
– Существенная, вообще-то, – уныло протянула девушка, мучаясь всё сильнее. У человека радость, он и слышать ничего не хочет ни о каких проблемах, а они – вот. Перед самым носом.
Алиса машинально взглянула под ноги и вдруг поняла, что привела его к одной памятной надписи. Экскурсия по знаковым местам в её планы совершенно не входила, но Герман явно придерживался иного мнения и полагал, что пришли они сюда не для серьёзных разговоров. Он мягко сжал её руку, провёл большим пальцем по тыльной стороне ладони, и девушка, неизвестно чего испугавшись, поспешно выпалила:
– Твой отец мёртв.
Герман на секунду замер, обернулся, ища глазами Вольдемара, возле которого шла нешуточная борьба (дети явно одерживали верх), и недоумённо пожал плечами.
– Он на нас не смотрит.
– А вот тебе стоило бы посмотреть внимательнее. Ничего в нём не видишь?