Брюкс залез на койку. Полковник пристегнул его на случай свободного падения. На переборке тут же расцвел биомедицинский коллаж.
— Э, Джим...
Полковник не сводил глаз со скана.
— Извини.
Мур хмыкнул:
— Возможно, мне не стоило ждать, что ты быстро сообразишь. — Он помолчал. — Ты же не зомби.
— Тараканы, мы... в общем, лажаем, сам понимаешь, — признал Брюкс.
— Да, я иногда об этом забываю, — полковник вздохнул и тихо выдохнул сквозь сжатые зубы. — Прежде чем появился ты, я... ну...
Брюкс молчал, боясь нарушить хрупкое равновесие.
— Я уже очень долго, — сказал Мур, — не испытывал желания общаться с себе подобными.
Бог создал натуральные числа, все остальное — дело рук человека.
— У меня для тебя кое-что есть.
Это была белая пластиковая раковина размером с футляр под древние очки. Лианна сфабила ярко-зеленую ручку, похожую на древко от лука, и приклеила ее к крышке.
Брюкс с подозрением уставился на подарок:
— И что это?
— Лик Божий, — провозгласила она и осеклась, увидев его взгляд. — Так эту штуку называет рой. Кусок твоей слизистой плесени. — Она энергично протянула ему предмет. — Если Магомет не идет к образцу...
— Спасибо, — Дэн принял дар (старался, как мог, но все-таки не смог удержаться и улыбнулся), поставил его на стол, рядом с десертом.
— Они думают, тебе будет интересно на нее взглянуть. Посмотреть, как она работает.
Брюкс посмотрел на окно в переборке, где три Двухпалатника парили у компилятора, по привычке глядя в разные стороны. (Их поведение не имело ничего общего с сенгуптовским отвращением к зрительному контакту — просто коллективный разум с несколькими парами глаз предпочитал визуальный обзор на 360 градусов.)
— Они решили бросить мне кость или хотят, чтобы вскрытие делало пушечное мясо, на всякий случай?
— Скорее всего, кость. Но ты знаешь, у этой штуки действительно есть биологические свойства. А ты — единственный биолог на борту.
— Биолог-таракан. К тому же эта плесень, скорее всего, постбиологического происхождения. А при таком раскладе у меня больше шансов получить минет от Валери, чем...
Он осекся, но слишком поздно. «Идиот. Тупой, бесчувственный...»
— Может, и нет, — сказала Лианна после настолько короткой паузы, что она вполне могла быть воображаемой. — Но на корабле только у тебя есть образование биолога.
— Ты... думаешь, это существенно поможет делу?
— Разумеется. А главное, они так думают.
Брюкс задумался:
— Ну тогда попытаюсь их не разочаровать. — А потом: — Ли...
— И чем ты тут занимаешься, а? — Она наклонилась ближе к дисплею. — Запустил все датчики движения.
Он кивнул, не доверяя собственному языку.
— А зачем? Слизь не двинулась с тех пор, как мы прилетели.
— Я... ну... — Дэн пожал плечами и признался: — Я слежу за Двухпалатниками.
Лианна подняла бровь.
— Пытаюсь разобраться в их методологии. Ведь она есть у каждого, так? Научная, суеверная или какой-нибудь странный инстинкт. В любом случае должен быть шаблон...
— И ты его не нашел?
— Нашел. Они — само воплощение ритуалов. Эулалия и Офоэгбу вот так подымают руки; Ходоровска периодически воет на Луну — ровно три с половиной секунды; многие запрокидывают голову и начинают булькать, словно, блин, рот полощут. Поведение Двухпалатников настолько стандартизировано, что в какой-нибудь лаборатории — ну знаешь, из таких, старых, где еще животных в клетках держали, — их сочли бы кончеными невротиками. Но в их действиях нет никакой корреляции с происходящим вокруг. По идее, должна же быть последовательность, понимаешь? Что-то попробовал — не получилось, пробуешь другое. Ну или выполняешь предписанный набор правил для изгнания злых духов.
Лианна кивнула, но ничего не сказала.
— Я не понимаю, зачем они вообще издают звуки, — проворчал Дэн. — С таким квантовым мозолистым телом, или что там у них, сигналы должны передаваться быстрее, чем при акустических...
— На это не трать время. Половина фонем Двухпалатников — следствие загрузки теменных долей.
Брюкс кивнул:
— Вдобавок мне кажется, что рой... распадается на фрагменты, понимаешь? Я иногда смотрю не на одну сеть, а на две или три. Периодически их действия теряют синхронность. Я это учитываю — по крайней мере, пытаюсь, — но никаких вразумительных взаимосвязей пока не нашел. — Он вздохнул. — С католиками, например, как-то попроще: там точно знаешь, что, если тебе дали облатку, дальше будет вино.
Лианна беззаботно пожала плечами:
— Ты должен верить. Все поймешь, если на то есть Божья воля.
Дэн не сдержался:
— Бог мой, Ли! Как ты вообще можешь так говорить? Ведь ты знаешь, что нет и малейшего намека на доказа...
— Да ну? — За одно мгновение язык ее тела изменился, а в глазах вспыхнул огонь. — И какого рода доказательств тебе будет достаточно?
— Я...
— Голоса с облаков? Огненной надписи в небе: «Я — Господь всемогущий, а ты — ничтожный слабак»? Тогда ты поверишь?
Дэн поднял руки, дрогнув пред лицом ее гнева.
— Ли, я не хотел...
— Только сейчас не надо идти на попятную. Ты плевал на все мои убеждения с того дня, как мы встретились. И теперь будь любезен, по крайней мере, ответь на мой вопрос.
— Я... ну...
«Скорее всего, нет», — пришлось ему признать. Увидев огненные письмена в небе, Брюкс, в первую очередь, подумал бы о мистификации или галлюцинации. Бог, по сути, был настолько абсурдным предположением, что Дэн не мог придумать физическое свидетельство, для которого существовало бы такое простое объяснение.
— Ты же сама постоянно говоришь о ненадежности человеческих чувств, — это звучало уныло даже для него.
— Значит, никакие доказательства не заставят тебя изменить свое мнение. Тогда скажи, чем ты отличаешься от фундаменталиста?
— Разница в том, — медленно произнес Дэн, аккуратно выбирая слова, — что альтернативной гипотезой в данном случае будет взлом мозга, и такое предположение полностью согласуется с наблюдаемой информацией. И Оккаму оно нравится гораздо больше, чем версия о всемогущем небесном волшебнике.
— Ага. Между прочим, люди, которых ты тут разглядываешь в наноскоп, кое-что знают о «наблюдаемой информации». Уверена, что по количеству публикаций они сделают тебя, как ребенка. Может, ты все-таки чего-то не знаешь? Мне нужно идти.
Лианна повернулась к лестнице и схватилась за перила так сильно, что у нее костяшки на пальцах побелели.
Остановилась. Слегка расслабилась.
Повернулась.
— Прости, я просто...
— Да все в порядке. Я не хотел, ну...
Хотя, конечно, хотел. Оба хотели. Они все путешествие кружились в этом танце. Просто раньше спор не казался настолько личным.
— Не знаю, что на меня нашло, — сказала Лианна.
Дэн не стал ворчать:
— Все хорошо. Я и сам иногда спинным мозгом думаю.
Она попыталась улыбнуться:
— В общем, мне все равно надо идти. Мы не поссорились?
— Нет.
Она ушла, так и не убрав улыбку с лица. Поднимаясь, Лианна берегла ребра с левой стороны, которые медицинские технологии уже давно полностью вылечили.
Он не был ученым — не для этих существ. Скорее, младенцем в манеже, которому нужно дать шарики и погремушки, чтобы не отвлекал, пока взрослые занимаются серьезными делами. Подарок Лианны был не образцом для исследований, а соской-пустышкой. Но свою работу она сделала: законы термодинамики тому свидетели. Брюкс подсел с первого взгляда.
Он натянул фетиш-маску на голову, связался с лабораторным каналом КонСенсуса, и время просто... остановилось, замерло. А в следующую секунду понеслось вперед. Дэн ринулся вниз, внутрь материи, наблюдал за молекулами в движении, строил карикатуры из палочек и пытался уболтать их двигаться так же. Он даже удивился собственной сноровке, восхитился, как много сделал всего за несколько минут, и только потом задумался, почему в горле сухо. Каким-то образом Брюкс не заметил, как прошло восемнадцать часов.
«Что ты такое?» — с изумлением подумал он.
Точно не компьютрониум[21]. Не органика. Больше похоже на плазменную спираль Цытовича[22], чем на нечто, состоящее из белков. Внутри под ритм ионов тикали какие-то штуки, похожие на синаптические ворота; некоторые переносили пигмент вместе с электричеством, словно хроматофоры подрабатывали ассоциативными нейронами. Еще следы магнетита: эта штука при проведении правильных вычислений могла менять цвет.
Правда, вычислительная плотность образца была как у заурядного мозга млекопитающих. И это удивляло.
Тем не менее... то, как он был скомпонован...
Брюкс наплевал на жажду, даже в туалет не ходил, пока мочевой пузырь чуть не разорвался. Построил настольную модель инопланетной технологии, уменьшился, запрыгнул прямо в ее центр и ходил там, пораженный, по улицам города и бесконечно меняющимся сеткам разумного кристалла. Он стоял, посрамленный невозможностью, содержащейся в крохотном кусочке чужой материи, и невероятной, одуряющей простотой ее исполнения.
Будто кто-то научил счеты играть в шахматы, а паука — вести философские споры.
— Ты думаешь, — пробормотал Дэн, улыбаясь от изумления.
Образец действительно чем-то напомнил ему один особенный вид пауков, ставший легендой среди зоологов, изучавших беспозвоночных, и специалистов по вычислительной физике: решателя задач, который строил планы, намного превосходящие возможности пары крохотных ганглиев. Порция. Некоторые называли ее котом с девятью лапами. Паук-скакун, который думал как млекопитающее.
Конечно, мыслительные процессы отнимали у него немало времени. Он часами совершенно неподвижно сидел на листке, вычислял углы, а потом — хоп! — летел к своей цели по кружному маршруту, нарушая линию прицеливания по несколько раз за минуту, и каким-то образом попадал на каждую точку траектории, не теряя из виду мишень. Он помнил все трехмерные части пазла — с мозгом, массы которого, по идее, едва хватало для распознавания движения и света.