Брюкс взял голову Ракши в свои ладони и поцеловал в темечко:
— Не улетай.
Затем прыгнул в форпик.
Он летел сквозь стропила, как шарик от пинбола, отскакивал от балки к поручню, отпихивал стропы, пряжки и переливающиеся пузыри маслянистой воды, которые размазывались при столкновении. Брюкс — исходник, Брюкс — таракан. «Сдавайся, Дэнни, малыш: даже не думай, только опозоришься перед взрослыми. Кивай и глотай, что дают. Держи рот на замке, когда Сенгупта считает за пустяк расхождение на пару миллиметров в аллометрии станции и списывает его на воздействие температуры. Не рискуй, когда Мур замечает, что Порция — чудо из чудес — растет, потом указывает на лужу из свечного воска, разлитую в камере конденсатора, и забывает о своем предположении, пожав плечами. Не задавай вопросы о том, почему проникновение слизи на станцию остановилось на столь очевидной и бросающейся в глаза границе. Забудь, что Порция ведет вычисления и сопоставляет; забудь о ее способности выстраивать мозаики такого филигранного разрешения, что обычный мясной глаз не отличит голую переборку от металла, покрытого тончайшим слоем думающего пластика. Не позволяй результатам собственного исследования привести тебя к очевидному выводу: Порция способна покрыть любую поверхность, как невидимая разумная кожа, она рядом, когда кто-то загружает интерфейс или включает свет, она наблюдает за всем, что мы делаем, чувствует каждую последовательность, которую наши пальцы выстукивают на контрольных панелях. Просто сиди и улыбайся, пока взрослые спокойно совершают ужасную ошибку и заходят в чужую клетку, нарисованную внутри „Икара“.
И когда ловушка захлопнется, все части головоломки сойдутся, можешь утешаться тем, что старшие ничего не увидели, а эти поврежденные мозгом Двухпалатники с их коллективным сознанием на поверку оказались не такими уж сообразительными. Самодовольный и правый, ты умрешь рядом с умнейшими из людей в массовой могиле, кружащейся вокруг Солнца».
Минога зияла впереди по левому борту, голубой пастелью подсвечивая края и углы. В альковах плавали три пустых скафандра. Брюкс подумал и отмел их с порога: к тому времени, как он в них залезет, каждый человек на «Икаре» будет сидеть в том, что у Порции сойдет за формалин. Но за шлюзом, в дальних уголках стыковочного узла находились инструменты, которых хватило бы на то, чтобы разрезать корабль пополам, а потом собрать заново.
Порция явно могла сжимать молекулы в нечто вроде брони: Офоэгбу имел внушительные габариты, но из-за плесени — растянувшейся тонким слоем по люку буквально за секунды — отскочил обратно в отсек, даже не потревожив неожиданно образовавшуюся мембрану. Только Брюкс в деталях рассмотрел тварь изнутри. Видел части, которые позволяли Порции говорить, думать и сливаться с местностью; у него было хотя бы примерное представление о том, как она структурирована и из чего сделана.
Дэн был уверен: огня Порция не выдержит.
Он выдернул сварочный лазер со стойки и полетел вниз; по пути скинул предохранитель, а кабель обернул вокруг запястья. Электрическое насекомое тихо заныло, быстро набрав ультразвуковые обороты, пока заряжались конденсаторы.
Вниз, в пасть миноги, светящейся полужесткой трахеи со скелетными обручами, расположенными с трехметровыми интервалами. Мягкие, с прокладкой жилы тянулись по всей длине прохода — сухожилия и мускулы, двигавшие туннель во время стыковки. Впереди замаячила рама из биостали — массивная квадратная заслонка, утопленная в борту «Икара»: главный шлюз станции, задраенный и надежный, как скала, успокаивающе индустриальный после податливой биотектуры.
Сбоку в сплаве, внутри пурпурной впадины, угнездилась рукоятка. Брюкс схватил ее и уперся в стену обеими ногами; повернул, дернул на себя. Выемка стала зеленой, и шлюз со вздохом открылся. Дэн ухватился за его край и, не обращая внимания на желтые вспышки нервирующей смарткраски, предупреждающей о ДВОЙНОМ ОТКРЫТИИ ЛЮКОВ, уставился в темный лабиринт с другой стороны.
Вражеская территория. Он понятия не имел, как далеко она тянулась. Может, Порция смотрела на него прямо сейчас.
Дэн поднял сварочный аппарат и полетел вперед.
Никаких направляющих аниматиков. Никакой удобной схемы, вращающейся в голове; нет даже яркой иконки, указывающей цель. Он помнил маршрут только по дюжине сигналов с камер на шлемах и благодаря собственному вуайеризму, хотя понятия не имел, насколько полезны его воспоминания. Может, они надежны, как у любого таракана. А может, сама архитектура станции уже изменилась.
Топографическая анатомия должна была привести его к святилищу: вниз по долготной хорде, на повороте вправо, мимо накопителя антипротонов, и снова вправо под ядром охладителя. Если повезет, там кто-нибудь будет издавать звуки, и по ним можно будет ориентироваться дальше.
«Надо было взять шлем, — подумал Брюкс, оглядываясь назад с полной ясностью. — Надо было взять что-нибудь со связью. Еще один лазер или два для Джима и парней. Твою же мать».
Звуки впереди, справа, сзади; краем глаза Дэн заметил какое-то движение в коридоре, который даже не поместил на ментальную карту. Он схватился за проплывавшее мимо стальное ребро; лазер по инерции отправился дальше, дернул вперед запястье, Брюкс потерял равновесие, кувыркаясь, полетел к переборке и больно ударился головой о балку. Резак, вздрогнув на конце привязи, вернулся и ударил Дэна в грудь.
Крики сзади. Небольшой хор бессловесных, паникующих голосов. Почти электрический звук, словно кто-то полз, скользя.
Брюкс выругался и полетел в обратную сторону. Забытый проход надвигался. Дэн затормозил, ухватился за поручень, повернул за угол... и чуть не врезался в стену, сгущавшуюся перед ним, как мембрана из живой глины. Пока он останавливался, бормоча про себя: «Я почти коснулся ее, почти коснулся, и она меня чуть не достала», — та превратилась в биосталь: твердую, непроницаемую и достаточно толстую, чтобы заглушить звуки резни с другой стороны.
«Это не биосталь, — напомнил себе Брюкс. — Она вполне проницаемая. И не огнеупорная».
Дэн поднял лазер.
Совсем не огнеупорная.
Когда ударил луч, Порция стала корчиться, свернулась, почернела и пошла радужными разводами, словно нефтяное пятно. Брюкс не разбрасывался, держал резак твердо, насколько позволяли нервы и невесомость. Тот прожег вещество насквозь, открыл дыру, расширившуюся как глаз: эластичная ткань расступилась, отшатнулась от жара. Луч слегка повело, и он обжег инертный металл, чуть не попал в человека, парившего с другой стороны, — прежде чем Брюкс отрубил аппарат.
И остановился, моргая.
Вобрал всю картину за бесконечное, застывшее мгновение: туннель без палубы и потолка; со стенами, похороненными под трубами и кабелями; увенчанный Т-образным перекрестком в десяти метрах впереди. Пять человек в скафандрах с открытыми шлемами посреди прохода. Как минимум, один разбитый визор: медно-хрустальные осколки разлетались по своим крохотным траекториям — одни сияли отполированные, как новые зеркала, другие заляпала полоса алого тумана, которая струилась от небольшого серебряного тела, вращающегося в воздухе. Брюкс понял, кто это, еще не разглядев слепых глаз, костяной белизной уставившихся с черного лица.
Лианна.
Остальные двигались сами. Амина отчаянно пыталась добраться до слабой надежды, которую только что открыл Брюкс. Эванс лихорадочно бил руками, ища поручень или опору, но в результате влетел прямо в объятия трупа. Азагба, безногий зомби, ударил быстро, как атакующая змея, и схватил Амину за плечо; повернул, прямыми пальцами бритвенной руки, как поршнем, ударил в открытый шлем и просто что-то там провернул, как выключил, после чего остановился. Женщина-нежить из команды Валери ринулась вперед, как воздушная тварь, решив сделать с Эвансом то же самое.
Брюкс выстрелил. Зомби увидела лазер, вывернулась как угорь, но застряла в воздухе и чисто из-за баллистики провозилась с инерцией на секунду больше, чем нужно. Луч отразился от ее серебряного живота и вспышкой выжег черное, углеродистое пятно на открытом лице. Удивительно, но с цели зомби не сбилась: обожженная, наполовину слепая — один глаз вскипел и взорвался прямо в глазнице, — она все равно словно мимоходом раздавила Эвансу горло, оттолкнулась от металлических потрохов и, не глядя, уцепилась за ближайший поручень.
А там уже поджидала Порция. Она почувствовала давление пальцев и тут же обхватила человеческую руку переливающимися восковыми псевдоподиями — так быстро, что даже инстинкты зомби не успели отреагировать. Струи белого пара завитками пошли от швов, где скафандр и плесень сплавились воедино. Пойманная женщина посмотрела вниз уцелевшим танцующим глазом, потом снова подняла голову, и в ее лице появилось что-то еще.
— Боже, — выдохнула она и согнулась в жутком, выворачивающем приступе кашля. Ее рука утопала в стене; кровь и слюна вращались вокруг открытого забрала. — Что я... О, боже, что это...
Свет в глазах померк; тики вновь заявили о своих правах, но теперь мельтешение казалось безжизненным даже по стандартам зомби, судорогой умирающих клеток, освобожденных от собственного осознания.
«Джим, наверное, знал твое имя», — подумал Брюкс.
За плечом погибшей, за дрейфующими телами, почти у перекрестка что-то двинулось: в щелочке незакрытого шкафа, прямо под кроватью. Еще один серебряный проблеск, двигавшийся с молчаливой целеустремленностью; еще одна фигура, вынырнувшая из-за угла.
Валери.
Мгновение они смотрели друг на друга, не обращая внимания на плавающие трупы и застывшего Азагбу: хищница со взглядом отстраненного любопытства и жертва, которая не могла отвести глаз от убийцы. Брюкс не знал, сколько длился этот момент; он мог продолжаться вечность, если бы Валери не опустила лицевой щиток. Наверное, из жалости прервала охвативший его паралич, иначе, как кролик, застывший в свете фар, он бы стоял, не двигаясь, даже когда ему начали бы отрывать руки и ноги. Может, Валери хотела дать фору?
Дэн развернулся и побежал.