- Поздравляю, - произносит и отворачивается к иллюминатору.
Дерганая она. Что-то с ней не то. Ладно, у меня и с этого ракурса вид отличный. Наблюдаю за Гайкой, которая обнимает себя. И вроде бы все хорошо, но скулы так остро выделены на лице.
Самолет выезжает на взлетно-посадочную полосу, и грудь у нее начинает подниматься все чаще. Реально. А еще я вижу влажные следы на коже от ее же ладоней. Звучит сигнал, и мы уходим в разгон, а Гайка резко зажмуривается, что-то бормочет под нос. После взлета борт сильно кренится вправо и спотыкается на воздушной яме. Малышка впивается пальцами в мою руку изо всех сил. Охренеть.
- Ты летать боишься? – снисходит озарение.
Ее начинает колотить, она едва заметно кивает. Но от меня не нужно скрывать такие вещи. Я знаю о страхе все.
Кэп продолжает ломиться сквозь облака, самолет прыгает точно на кочках. Я резко поворачиваю Ярославу к себе лицом.
- Смотри на меня!
Сжимаю пальцами ее щеки и гипнотизирую, а широко распахнутые от испуга глаза уже травят ядом.
- Дыши. Повторяй за мной.
Я делаю глубокий вдох, выдыхаю. Она цепляется за меня взглядом и карабкается из ужаса, который отражается в зрачках.
Мастер-класс окончен, сенсей сражен. И мира вокруг нас больше не существует.
Глава 24
Яся
Кирилл так смущает меня, что следующие несколько часов я сижу на пионерском расстоянии от него и не произношу ни слова. Вот только при каждом резком движении самолета до боли впиваюсь пальцами в кожаный подлокотник. Не вижу, но знаю, что он наблюдает за мной. И почему-то от этой близости становится подозрительно спокойнее. А когда грозовые фронты – хвала небесам – больше не мешают горизонтальному полету, мне удается и немного поспать. Но даже во сне я ощущаю эти вибрации, невидимые вибрации от его тела.
Пережив – с трудом верю в это – самый длинный полет в моей жизни, я получаю в подарок место на заднем сидении трансфера до гостиницы. И, конечно, рядом со Скоморохиным. Невыносимо. Его так много в моей жизни, в моих мыслях, что он дополняет мою реальность новым измерением – собственным. Я не шучу, с ним даже цвета и звуки воспринимаются иначе, становятся объемнее. Это до ужаса пугает. И в то же время я ни на миг не жалею, что согласилась на поездку. Ощущения в сотни раз сильнее всего, что испытывала. Он меня зажигает, без него я лишь тень.
Но когда нас настойчиво пытаются заселить в один номер, очень громко выступаю. Я не готова так сразу сгореть.
- No, we need two rooms, - доказываю работникам отеля и для наглядности демонстрирую два пальца.
Ну что тут непонятного? Два, два номера нужно! А нам предлагают только две раздельные кровати. В одних апартаментах!
«Фак», что бормочу под нос, звучит очень уместно. Скоморохин ухмыляется, да почти ржет.
- Что? – возмущаюсь. - Аля обещала, что разберется. Она обещала раздельные номера.
Кручусь вокруг себя, но ребят не нахожу, их и след простыл. Понятно, блин, медовый месяц. Но что делать мне?
- А ты слышала ее английский? Если договаривалась она, то я не удивлен.
И вот даже сказать в ответ нечего. Оглядываюсь вокруг. Мы вроде бы и летели полночи, а по факту вернулись в прошлое. Здесь минус семь часов, самое время для танцев, жизнь кипит. Люди в нарядных костюмах спускаются на ужин, девчонка с африканскими косичками поет у фортепиано в стиле соул, везде огни горят, шумно и весело. А я бреду с вещами в наш общий с Кириллом номер будто на эшафот.
На самом деле, я так обессилена, что бросаю шмотки прямо на входе, вешаю платье на крючок и просто камнем падаю на кровать. И плевать, как выгляжу, что подумает Скоморохин.
Понятия не имею, сколько проходит времени – минута или час, открываю глаза, когда плеча касаются… я знаю, чьи это пальцы. Подрываюсь торпедой, и мы чудом не сталкиваемся лбами.
- Чего ты хочешь? – выпаливаю не подумав и очень четко читаю в его ухмылке ответ.
Пошляк.
- Нас ждут внизу, - говорит.
Я отползаю к краю кровати, встаю, пытаюсь сориентироваться в пространстве. Оглядываю комнату, съехавшую кофту, из которой вот-вот выпрыгнет грудь.
- Минуту, только умоюсь.
Да, эта пауза в тишине – то, что нужно. Тру лицо над раковиной, смывая самолет, смывая страхи. Но мне этого не хватает. Поэтому я лезу в душ.
И правильно делаю – выскакиваю посвежевшая. Игнорирую Кира, который сидит на кровати и вертит в руках карточку от номера. Явно заждался меня, но кто просил? Беру из рюкзака купальник и комбинезон с короткой майкой и еще на минуту скрываюсь в ванной.
Под пристальным взглядом уже на выходе из номера наклоняюсь и застегиваю плетеные босоножки. Ловлю вопрос в заломе густых черных бровей.
- Что-то не так?
Кажется, мне удается подловить Кирилла, потому что он вдруг отворачивается и пожимает плечами.
- Да нет, наоборот.
В ресторане я издалека замечаю малышку Алю, она сияет счастьем на всю округу. Так рада за них с Маратом. Никто не подходит друг другу лучше, чем они.
- Яся! – верещит подружка, когда мы равняемся со столиком.
Марат тут же уводит Кирилла куда-то в сторону под глупым предлогом. Интересно, что он задумал?
- Я так рада, что вы поехали, - шепчет Аля и берет меня за руку.
Искренне улыбается, ей легко верить. На моем фоне она смотрится женственно и утонченно в длинном телесного цвета сарафане на тонких бретельках. Настоящая Дюймовочка. И я – Пеппи Длинныйчулок, блин.
- Я так счастлива, правда. Боялась, ничего не выйдет. Хорошо, что Лев тебя отпустил.
- Не отпустил.
- В смысле?
- В прямом.
Она хлопает пушистыми ресницами так часто, что скоро взлетит. Аля даже злится забавно, смешная. Хотя я знаю, какой стервой при желании может быть.
- Он поставил ультиматум. Если поеду с вами, мы расстанемся.
- И?
- Как видишь, я здесь.
- Но, - Аля растеряна, подбирает слова, - я запуталась, Ясь. Ты вроде бы так долго была в него влюблена. Потом Марат вдруг ошарашил новостью, что ты со Скоморохиным. Позавчера заявила мне, что рассталась с Кириллом и теперь «счастлива вместе» со Львом. Я не понимаю, что происходит.
- Все сложно, - усмехаюсь я и совсем не лгу.
- Ты в порядке? Я просто честно не пойму. Мне казалось, ты совершенно точно любишь его. Я про твоего друга.
- Вот именно что друга. - Мотаю головой и улыбаюсь немного грустно. – Наверное, я просто привыкла его любить.
Задеваю что-то глубокое, начинаю говорить и уже не могу остановиться. Это, блин, извержение вулкана Э́йяфьядлайёкюдль, что в Исландии. Случайно запомнила название, не знаю как. Мой мозг вообще переполнен совершенно ненужными вещами вроде подробного эскиза татуировки Скоморохина.
- …Это как получить куклу «Барби» в двадцать лет. Прикольно, классно, но очень поздно. Я так мечтала быть с Лёвой, что потеряла суть. И когда получила, не поняла, что с ним делать. Я не смогла даже…
Не произношу вслух, но Аля догадывается, кивает.
- Так вы расстались?
- Вроде того. Но я пыталась. Я старалась не обращать внимания на то, как он зациклен на деньгах. Ну зарабатывает он меньше, чем кто-то. Какая разница? С милым же рай и в шалаше.
Аля кусает губы и вздыхает.
- Отчасти я его понимаю, Ясь. Понимаю, как это тяжело. Я про деньги. Наверное, особенно если ты мужчина. Но думаю, настоящим чувствах все-таки не должно мешать.
- Да Лев даже не доверял мне, какие чувства! Я ведь все для него, а он о проблемах и долгах рассказал какой-то Диане, а не мне.
- А вот здесь не согласна. Тем, кто тебе безразличен, гораздо проще открыться. Перед ними не так страшно показаться неудачником.
- Ладно-ладно, - поднимаю руки, - все равно не дрожат у меня коленки и дыхание не спирает, как…
- Как с Кириллом? – Я замираю после ее слов. – Понимаю тебя.
Хочу спросить Алю, хочу поговорить еще, мне так этого не хватало. Но замечаю у нее за спиной Марата, который мчит к нам в смешной шляпе. А затем Кира. Он ловит меня взглядом и машет рукой, зовет.
- Секунду, - встаю из-за стола, потому как понимаю – что-то происходит.
Подхожу к Скоморохину и едва успеваю спросить в чем дело, в зал вваливается целая толпа музыкантов в мексиканских костюмах. Они начинают играть песню, которую пел Бандерас в старом фильме, не помню название.
Смеюсь громко и душой, когда Марат исполняет на испанском песню про «ай-яй» и «коразон». Он падает на колено и целует Але руку, а я чуть не плачу. Потому что счастлива за них. И потому что мечтаю хотя бы раз в жизни хотя бы наполовину почувствовать себя такой же счастливой.
- Зачем ты полетела? – раздается сбоку, и я вспоминаю, что Кирилл рядом.
Поспешно вытираю сорвавшиеся слезы и отворачиваюсь.
- Друзей поддержать, это их свадьба, важно…
- Честно, - прерывает меня Кир. – Я прошу только одного – будь честной.
Замираю, думаю, что ответить. Но в голове пустота.
- Я не знаю, - выдаю почти правду.
Не смотрю на него, иначе увидит. Увидит и поймет все.
- Ладно, сойдет для начала.
Он касается моего плеча, я вздрагиваю и отхожу на шаг. Просто от испуга, неспециально.
- Давай не будем устраивать сцен, - говорит ровным тоном.
Кир протягивает ладонь и предлагает… что? Танец? И когда музыка сменилась на медленную «бесаме мучо»? Вкладываю руку и подаюсь вперед. Не могу сопротивляться, потому что тянусь к нему всей душой.
Кирилл сжимает мою ладонь и уводит в сторону от танцпола, где толпа реже и музыка звучит тише. Кладет руки на талию, а я – на плечи. Мы обнимаем друг друга. Робко, даже по-детски невинно, но все равно действует. Притяжение действует – дыхание сбивается, низ живота сводит в один миг. А я улыбаюсь как никогда прежде.
Вот оно. То, о чем говорила. Именно этого чувства я так ждала.
Глава 25
Яся
Думаю, несложно догадаться, что глаз ночью я практически не смыкаю. Путаюсь в часовых поясах и эмоциях. Засыпаю с рассветом. Поэтому, когда кто-то дергает меня за плечо, я недовольно ворчу и отворачиваюсь к стене на другой бок. А когда упорно продолжают будить, случайно бью кулаком в нос. Ага, Скоморохину. Ничего, переживет.