- Что? А-а! Хватит! Ну хватит же! – верещу я, пока Кирилл заливается смехом так, что скоро у него порвется, блин, пресс.
Но когда он прекращает, я готова пережить все снова. Потому что хочу, чтобы Кир смеялся и дальше. Это же как лицезреть восьмое чудо света! Скоморохин особенно прекрасен, когда тучи не нависают над ним.
После плотного обеда мы, обнимаясь, лежим в гамаке, растянутом между пальмами. Кирилл пальцами рисует узоры на моем животе и груди. Я смотрю на голубого цвета воду, что сливается с безоблачным небом.
- Ты стал курить меньше, - не спрашиваю, констатирую факт.
- Да? Возможно. У меня нет зависимости. Иногда мне кажется, что я делаю это от скуки.
Ну конечно он не скажет, что это из-за меня, но я ведь уже все заметила. Скрываю улыбку и глубже забираюсь в его объятия.
- Если нет зависимости, сможешь бросить в один день?
- А ты хочешь меня на понт взять?
- Нет, - шепчу, - хочу, чтобы тебе было хорошо. А что именно для тебя «хорошо» – решать не мне.
Его взгляд снова красноречивее слов. По нему я легко угадываю, когда мои фразы попадают в точку. И сейчас цель повержена, хоть я этого не преследовала. Все говорила очень искренне и от души. А от того, что мысли у нас сходятся, мне становится так тепло. До мурашек.
- А что за портак у тебя под грудью набит? – врывается в мой штиль его вопрос.
Стискиваю зубы и в момент напрягаюсь.
- Ошибки молодости, - пытаюсь шутить, а сама нервно разглядываю выцветшие чернила прямо под сердцем*.
- Не обижайся, - продолжает он, - но тебе давно пора на коррекцию.
- Угу, - тихо произношу и надеюсь на этом исчерпать разговор.
Но Кирилл подтягивает меня выше и ближе к себе. Проводит пальцем по соску, возбуждая его, а затем гладит крохотную тату под левой грудью.
- А если честно?
Честно? Нервно сглатываю, а после выдыхаю обреченно. Надеюсь, мой честный ответ не устроит нам шторм.
- Это знак зодиака.
- Твой? Кстати, когда у тебя день рождения?
- В декабре. И нет, не мой.
Можно и дальше тянуть канитель, но я не выдерживаю.
- Это Лев. – Рука Кирилла замирает. – Знак зодиака.
Он замолкает, и это только больше пугает. От нервов я начинаю много болтать.
- Я давно ее сделала. Очень давно. Я…
Бог мой, заткнись, Видная! Просто заткнись!
Теперь мы лежим в полной тишине. Я и рада, и нет, что Кирилл молчит. Хорошо, конечно, что не устраивает скандалов. Но в случае с ним это затишье, скорее всего, очень плохой знак.
- Пустишь? - наконец спрашивает он, чуть подталкивая в спину.
Нет, - хочется ответить ему.
Не хочу двигаться, хочу вцепиться и не отпускать. Но он уже выбирается из гамака и размашистыми шагами прет к морю.
- Кирилл!
Не оборачивается.
Черт. Что делать? Что он там себе надумает, а?
Дважды черт. Спешу за ним, накидывая сверху топик. Сейчас нагота кажется лишней, мне нужна броня.
Я вижу, как Кирилл на ходу поднимает камень и со всей силы швыряет его в воду. Боюсь приближаться, но больше трусливой я не буду. Я слишком долго искала, чтобы так глупо потерять.
- Кирилл! – кричу и следом захожу в воду. – Да послушай меня!
Толкаю его в спину, ни капельки не щадя. А он резким движением оборачивается ко мне.
- Я не буду делить тебя с ним!
Отшатываюсь от неожиданности. Кир выглядит устрашающе – на шее вздулись вены, щеки красные.
- Мы с тобой круто потрахались, ничего не скажу. Но мне нужен не только секс. Я не отпущу тебя после всего к нему! Если понадобится, запру здесь, пока до тебя, глупой, не дойдет!
Он все еще на взводе – кулаки сжимает, зубы стискивает.
- Я не отдам тебя, Ярослава, - произносит тише, будто на изломе. – Делай с этим, что хочешь.
- Я не хлеб, чтобы меня делить, - отвечаю спокойно. – Твои психи – глупость полная.
Вижу, что хочет возразить, но я поднимаю руку и показываю ему замолчать. Теперь моя очередь говорить.
- Это не касается тебя. Как меня не касается твоя подсобка, Диана и другие девушки, - продолжаю настойчиво. - И ты только что испортил такой момент! Мог сказать, что я тебе нравлюсь, по-другому, придурок!
Я резко превращаюсь в плаксу и сжимаю трясущиеся губы в попытке усмирить слезы, которые обрушиваются на меня. Зато Кирилл заметно расслабляется. Улыбается сначала уголками губ, потом шире. И наконец во все тридцать два.
- Не реви, - бросает почти грубо, но его действия «после» противоречат этому выводу.
Сгребает меня в объятия и прижимает крепко, пока я тихо всхлипываю у него на плече.
- Ну пздц, не реви, говорю, - уже смеется и нежнее добавляет: - Прости меня. Девочка моя, тише-тише.
Девочка. Я его девочка. Еще сильнее завываю, уткнувшись в шею.
- Мне нужен только ты, - беспорядочно бормочу, - только ты.
Не знаю, сколько мы стоим в море. Не знаю, когда слезы успевают высохнуть, а я – успокоиться и почти уснуть у Кирилла на плече. Крепко жмурю обветренные глаза. Медленно отодвигаюсь, но все еще не отпускаю его.
- А если я скажу тебе, что он ее никогда не видел?
Кир не сразу понимает меня. Но, едва доходит, что речь о татуировке, глаза округляются. А затем его губы раскрываются и выдают лучшее, что можно сейчас сказать.
- Я буду самым счастливым на этой гребаной планете.
Глава 29
Кир
Странная штука время это. Когда хреново так, что хочется сдохнуть, оно тянется долго и нудно. А когда мне наконец в кои-то веки хорошо, пролетает короткой вспышкой. Раз, и нет его.
Два самых классных дня – не побоюсь этих слов – в моей жизни пронеслись, как… да быстрее, блин, чем один миг! Я не успел даже свыкнуться с мыслью, что мы с Гайкой так совпали. Что ее штормит так же, как меня. И что я могу быть так чертовски просто счастлив. Без заморочек, без глубоких дум, без обоснований.
Это ведь было не про меня. Или?
Беру рюкзак и выхожу на улицу. Яся сидит на крыльце. Вся подобралась, обнимает коленки, смотрит вдаль. Кажется, даже не моргает. А я улыбаюсь без повода. И как не улыбаться рядом с этим солнцем? Самая яркая девчонка, что я встречал. Сияет так, что никого вокруг не замечаешь. Так, что забываешь про собственную тьму.
- Эй, - говорю негромко, чтобы не напугать, - все хорошо?
Расстроенная она. В зеленых глазах тоска того же цвета.
- Не хочу отсюда уезжать.
Понимаю ее, и у меня скребется внутри.
- Давай останемся здесь, – произносит и забавно дует губы. – Желательно навсегда.
Смеюсь в ответ. Подхожу, сажусь прямо за ней и бросаю рюкзак рядом. Гайка кладет голову на мое плечо, я прижимаюсь щекой. Меня сомнения и страхи тоже не отпускают, но я готов с ними бороться. Как минимум потому что услышал вчера то, о чем не мечтал. Во-первых, что ни хрена у нее с кучерявым не было – пролетел пудель как фанера над Парижем. А во-вторых, что я нужен Ясе. Никому и никогда, кроме мамы, я нужен не был. Чтобы не по какой-то причине, не ради цели или по чьей-то воле, а просто так. Чтобы сидеть, как сейчас, вдвоем и чувствовать, что тебя не хотят отпускать.
И я. И я до скрежета зубов не хочу, не могу ее отпустить. Как такое возможно? Никогда же не привязывался ни к кому. И я не только о «подружках», я ведь и Марата до недавнего времени держал на расстоянии. Так живется проще – меньше разочарований, меньше боли. Ее и так до фига.
- Почему ты не появлялся три недели? – спрашивает вдруг Ярослава.
Ее голос немного дрожит. Обнимаю сильнее, топлю в теплоте, что из самого сердца. Целую в висок и выдыхаю.
- Я хотел, очень хотел.
- А я ждала, - убивает простой фразой.
Поворачиваю Гайку аккуратно к себе, смотрю на нее и верю каждому слову. Целую крохотную родинку на щеке, затем губы. Медленно, без языка, даже нежно, наверное. Не уверен, что знаю, каково это. Яся будто заново знакомит меня с самим собой.
Когда мы все-таки возвращаемся в отель и заходим в номер, первым делом переглядываемся. А затем со смехом сдвигаем кровати да заваливаемся спать. Сегодня мы и трех часов не спали, все не могли оторваться друг от друга, насытиться. Мы отвоевывали с боем каждый час. Я и сейчас, уже проваливаясь в сон, не могу перестать трогать ее, целовать. Гайка хихикает без остановки, сопротивляется иногда, но и сама кайфует – такое не сыграть.
А спится реально крепко. Потому что, когда спустя хрен его сколько времени открываю глаза, ничего не помню, но четко осознаю, что осталось приятное послевкусие. Может быть, мне снилась даже… мама. Улыбаюсь бессознательно.
Так и валяюсь с открытыми глазами. Долго. Думаю обо всем. Яся лежит на мне – обвила руками, ногами, сладко сопит, двигает губами во сне. Милая она, любуюсь. И когда раздается громкий стук, хочется послать весь мир далеко и надолго, чтобы не будили мою девочку. Очень хочется. Но я слышу снаружи писклявый голос Али Ферлей и понимаю, что эта вредина не уйдет.
Открываю дверь и жмурюсь от солнца. Не так долго мы, видимо, спали, раз день в самом разгаре. Алька оглядывает меня со всех ракурсов, затем нагло смотрит внутрь – на беспорядок в номере, разобранную кровать и Ярославу в свете ночника.
- Кажется, кое-кто тут помирился? – напевает.
В этот момент Гайка переворачивается на спину и потихоньку потягивается.
- Привет, - шепчет она.
Садится выше к изголовью, прикрывается простыней. Я жадно впиваюсь глазами в картинку, как с разворота мужского журнала. Охренеть.
- Привет! – Аля волшебным образом просачивается в номер.
Зараза самая настоящая, верно Марат ее зовет.
- Я на секунду, - отвечает на мой явно недовольный взгляд и садится к Ясе. – Ко мне подруга с мужем прилетает сегодня. Они ненадолго. Роза. Может, помнишь ее?
Гайка растерянно кивает. Сразу вижу, когда врет.
- Если будет желание, присоединяйтесь к нам! Что-нибудь придумаем, Марат обещал.
- Как вы, кстати, съездили? – спрашивает Ярослава.
Девчонки начинают болтать и тихо перешептываться, а я отвлекаюсь на брата, который заявляется на порог, с ходу оценивает обстановку и со словами «я тебя предупредил насчет Яси» слегка бьет кулаком в плечо.