Глеб спрыгивает с парты и подходит ближе к толпе.
— Вы вообще не понимаете ценности собственных семей, близких и родных, которым даже не звоните! — Он закрывает глаза, что-то обдумывая. — Я многое бы отдал, чтобы прямо сейчас позвонить бабушке и просто с ней поговорить, а не думать, какие бумаги мне нужно подготовить, чтобы похоронить её.
Женя уже не замечает людей рядом с собой. Весь её мир сжимается до Глеба. До этого парня, раскрывающего перед толпой незнакомцев, которые плевали на него всё то время, что он был комендом, и против которых он каждый день выходил на бой.
— За все те шалости, что вы мне устраивали, и те, которые я устраивал вам, мы в расчёте, верно? — Глеб усмехается, обращаясь к парням и девушкам в первом ряду. Они явно испытывают не слишком приятные ощущения. Вряд ли они хотели услышать его откровения, ведь больше нельзя считать его бездушным комендом, которому так приятно было делать гадости. — Я не стану вас больше задерживать, это ни к чему. Я сказал то, что должен был сказать уже давно. Может, вы относились бы ко мне иначе, и я не защищался бы от вас и не нападал бы в ответ. Но что сделано, то сделано.
Глеб проходит через толпу: многие расступаются перед ним как перед Моисеем. Никто не бежит за ним, и Глеб, оглянувшись, говорит то, чего так многие ждали:
— Я ухожу. — Он произносит это с улыбкой. — Больше я не ваш коменд.
Женя не знает, сколько проходит времени, прежде чем начинают все начинают расходиться по своим комнатам. Вместе с потоком студентов она идёт к своей комнате, до конца не понимая испытываемых чувств. Её распирает от гордости за Глеба, который наконец сделал первый шаг к тому, чтобы вернуть себе свою жизнь. Но одновременно Женя опустошена тем, что он опять ушёл. Особенно теперь, после всего того, что рассказала ей Кира. Жене хочется сбежать из комнаты номер триста семь, и больше никогда в неё не возвращаться. Разве можно жить среди тайн и надеяться, что они никогда не откроются?
Женя первой возвращается в комнату. Вытаскивает из-под кровати чемодан и закидывает в него вещи, просто сгребая их с полок шкафа и тумбочки. Улыбаясь, представляет, как поступила бы бабушка — она бы разнесла здесь всё, борясь с несправедливость… Но Жене не хватит на это сил. Зато…
— Женя, ты куда?
В дверном проёме замирает Маша, явно испуганная тем, что видит. За её спиной Женя замечает Киру. Прикусывает губу, чтобы не влезть туда, куда влезать не нужно. Не она должна рассказать Маше правду.
— Я… — Женя не знает, что ответить. Маша выглядит уставшей и растерянной. — Я не могу здесь находиться.
Женя не врёт.
— И что ты собираешься делать?
Маша все ещё стоит перед ней, не препятствуя выходу, но переживая, как будто она поменялась ролями с Кирой. Женя ошибалась, когда верила в симпатию Киры. Искренней с ней была только взбалмошная Маша. Она не притворялась хорошей, но не делала и плохого. Просто была собой. И, может быть, если бы сама Женя опустила свой щит, за которым привыкла прятаться от окружающих, то гораздо раньше поняла бы, кто и чего стоит в их триста седьмой.
Женя открывает рот, собираясь ответить Маше, сказать ей «спасибо», но все слова, приходящие в голову, кажется как никогда глупыми.
— Увидимся на учёбе.
Женя, таща за собой чемодан, протискивается между Машей и Кирой. Медленно идёт к лифту, и правда не зная, что собирается делать. Как поступить с учёбой? Куда идти?
На неё смотрят с удивлением, но Женя не считает, что обязана оправдываться или объясняться. Она просто закрывает страницу под названием «Жизнь в общежитии». Бабушка не предупреждала, что она она может столкнуться с подобными интригами и злыми играми, итогом которых становятся разрушенные судьбы. С Жени хватит! Она лучше застрянет в своём городе, живя с родителями, но больше не станет наблюдать, а тем более участвовать в подобном.
Отсутствие дяди Васи на посту больно колет в груди. Ей бы очень хотелось с ним попрощаться и извиниться за то, что была такой глупой.
Женя выходит на свежий воздух, зная, что впереди её ждут новые повороты. Но что делать именно сейчас? Сейчас ей бы стоило отправиться на пары, но больше всего хочется утонуть в объятьях Глеба, знать, что теперь-то точно всё в порядке.
Камень, который она сжимает в ладони, согревает, словно говоря о том, что Глеб не ушёл от неё. Они скоро встретятся.
Она не Марго. А он не Бо-Бо. У них другая история.
Глава 46
Женя повторяет эти слова как мантру: «У нас с Глебом другая история». Снова и снова на протяжении пары недель, не зная о том, где он. Куда ушёл после общежития? Почему исчез? Женя надеется, для того, чтобы закончить дела. Но она хотела бы быть с ним рядом, чтобы вместе прожить с ним тяжелые моменты. Но Глеб даже не позвал её на похороны бабушки, и всё, что остаётся Жене, гадать, где он и чем занят.
Успокаивает только мысль, что если бы Глеб хотел пропасть навсегда — забрал бы камень. Он — своеобразный залог, обещание вернуться. Каждый раз сжимая его в ладони, Женя заряжается уверенностью, что Глеб где-то рядом. Просто она пока не знает где именно.
Пару раз она порывалась выкинуть камень или разбить о стену, чтобы стало легче. Но ни разу даже не замахивалась, понимая, что легче станет только на короткий миг. Пока она будет переставлять его лицо, когда он узнает, что камня больше нет. Но даже мысль о том, чтобы сделать ему больно, вызывала отвращение.
Женя верит, что ему нужно время, чтобы побыть одному, выдохнуть, понять, что делать дальше. Понимает его мотивы, но отказывается принимать подобное. Она не заслуживает молчания с его стороны.
В тот вечер, стоя у общаги с чемоданом и рюкзаком, она не знала, куда пойти и кому позвонить. Кто смог бы решить её проблемы и не сказать: «Так я и думала», как обязательно сказала бы мама. Звонить бабушке Женя не хотела, номер телефона Глеба она так и не узнала… Поэтому она набрала тому, кто точно должен был помочь без лишних вопросов.
— Обожаю дам в беде. — Не прошло и получаса от её звонка, как Стас уже стоял напротив и улыбался.
Он ни о чём не спрашивал. Подхватил её чемодан, и они пошли к его машине. Так же спокойно отреагировал на её просьбу помочь с поиском съёмной квартиры. Возвращаться в общежитие Женя не собиралась, но и бросать учёбу тоже. Женя не знала, где возьмёт деньги, но у неё была небольшая сумма, которую ей дала бабушка перед отъездом. На первое — пусть и короткое — время должно было хватить. А потом она бы что-то придумала: нашла бы работу или…
Тогда Стас предложил пожить у него, пока не найдут жильё для неё. Женя согласилась, поблагодарив. И точно зная, что обязательно поможет Стасу, если однажды он обратится за помощью.
Восстановить пропущенные пары не составило труда. Одногруппники оказались такими же как и она: немного потерянными и испуганными, до конца не готовыми ко взрослой жизни. Им всем не хватало поддержки, и они искали её друг в друге. В универе Женя пересекалась с Машей и Кирой. Смотрела на обеих, видя, как они везде ходят парой, и в глубине души ей хотелось быть лучше и смелее, чтобы рассказать Маше правду. Но одновременно она напоминала себе, что Кира должна это сделать сама. Рано или поздно.
Женя смотрит на часы: скоро ей нужно встретиться с родителями и сестрой, которые приехали в гости. Чем закончится этот день? Женя не представляет, но надеется, что они, наконец, перестали считать её ребенком.
Мысль о семье согревает, потому что все эти две недели Жене остро не хватает близких людей. Глеб исчез, а общение с бабушкой даётся тяжело. Жене приходится врать насчёт Глеба. Бо-Бо они тоже не обсуждают, и наверное это тяготит бабушку, поэтому их разговоры выходят короткими и… пустыми. Но Женя надеется, что трещина, которая наметилась между ними, временная.
Женя выходит из квартиры, направляясь в кафе, в котором они как-то пили кофе с Глебом. Ей хочется снова там побывать, и встреча с семьей — отличный повод, чтобы исполнить своё желание.
— Женя!
Тоня первой бросается к ней на шею. И Женя ощущает, как разительно отличается реакция сестры на их встречу от той, к которой она привыкла. Наверное со стороны они и правда выглядят как любящие друг друга сёстры, соскучившиеся в разлуке. У Жени сразу прибывает сил, она искренне улыбается, больше не чувствуя себя одиноко.
— Здравствуй, родная. — Папа целует её в щеку, щекоча усами.
Мама, пусть сдержанно, но тоже улыбается и молчаливо прижимает к себе, к сердцу, поглаживая по спине. От этой нежности, совсем не свойственной маме, у Жени наворачиваются слёзы. Но она сдерживает их, не желая портить момент.
— Хорошее место? — спрашивает Тоня, оглядывая кафе.
— Да. Отличное. — Женя идёт к официанту, впервые в своей жизни ощущая, что у неё есть опора в виде семьи. — Можно нам столик на веранде и четыре пледа?
Официант смотрит на неё чуть дольше положенного, как и она него — оба узнают друг друга. Он работал в тот раз, когда они приезжали в кафе с Глебом. Женя отлично помнит тот день и улыбается. Официант провожает её к знакомому столику. Их с Глебом столику.
Женя поддерживает беседу с семьей, стараясь не смотреть на обвитую диким виноградом стену. Мама улыбается. Жене странно, но приятно видеть эту улыбку. Ещё приятнее знать, что именно стала её причиной. Конечно, их отношения не могли измениться за короткое время. Но Женя надеется, что мама многое переосмыслила, пока они были в разлуке. И эта встреча станет началом нового этапа в их жизни.
— Ты стала взрослее, — произносит мама, наклонившись к ней, пока Тоня и папа говорят о чем-то своём. — Я боялась, что потеряю тебя так же, как и…
Мама не договаривает, но ей не обязательно продолжать. Женя и так всё понимает и кивает в ответ, сжимая под столом её ладонь. Недопонимания не могут исчезнуть в одно мгновение, но Женя верит — дальше им будет проще.
Женя не помнит, чтобы они проводили время за подобными обедами вне дома, на время забыв о проблемах. Взглядом она возвращает к дикому винограду. Часть листьев уже покраснела и опала, но часть ещё держится, оставаясь зелёной. В кармане пиджака под пледом Женя сжимает чёрный камень, поглаживая неровные края.