— Увы, в этом я совершенно не уверен. — Бородатый стоя допил золотистую жидкость, и покрутил стакан в пальцах. Потом покосился на бутылку, однако доливать не стал. — Но вы правы, доказательств у меня практически нет, так что…
— Это радует, — бросила гостья, поднимаясь. — Значит, есть надежда, что вы оставите нас в покое. Всего доброго!
— Я провожу вас, — бородатый поставил стакан на столик и шагнул к двери, позвав: — Джусс, гулять!
Откуда-то из-за дивана, зевая, вылез бультерьер и потрусил к выходу. Ну надо же, во время такого крика и шума, пес мирно дрых, не издавая ни звука. Нет, положительно, оба бультерьера, и Васька, и этот Джусс — странные собаки, никак не оправдывающие дурной репутации своей породы.
Когда дверь за троицей закрылась, Кирилл решился. Подтянувшись на руках и упираясь носками ботинок в дощатую стену, он довольно неуклюже перемахнул через подоконник, схватил бутылку и, стараясь не шуметь, вылез обратно. Когда он крался к своему домику, моля бога, чтобы не случайно не попасться на глаза кому-нибудь из обитателей пансионата, гордость переполняла его мужественное сердце. Он спас человека от неминуемой смерти! Ведь всякий нормальный мужик, вернувшись после прогулки и увидев недопитую бутылку, просто обязан к ней приложиться. А так — пусть думает, что хочет и грешит на вороватость страдающих жаждой местных пьянчужек.
Припрятав бутылку в кухонный шкафчик, Кирилл некоторое время размышлял, нужно ли ему возвращаться на боевой пост. Но слипающиеся от напряжения и усталости глаза и зудящееся от комариных укусов тело требовали отдыха, на часах стрелки приближались к половине второго ночи. Вряд ли бородатый продолжит общение с кем-либо в такое позднее время. И Кирилл, рухнув на первую попавшуюся кровать, уснул сном младенца.
Утром Лика и Карина долго колотили руками и ногами в дверь домика, прежде чем им открыл заспанный Кирилл с заплывшим глазом и распухшей верхней губой. Вид у него был такой, словно он участвовал в драке. Только выпив чашку кофе, он смог более-менее внятно изложить свои вчерашние приключения. Причем рассказ то и дело прерывался уточняющими вопросами, потому что Кирилла явно переклинило на эпизоде с Гвоздём, и слушательницы никак не могли понять, кого же всё-таки застрелили и кого собирались потом отравить. Наконец, разобравшись в ситуации, Лика задумалась. Потом попросила Кирилла ещё раз повторить разговор второй гостьи с бородатым.
В чем эта дама в черных очках видела для себя опасность? Причем такую, что решила избавиться от Юрия Даниловича Тарасова раз и навсегда.
— Ты точно раньше её не встречал?
— Нет, не видел никогда. Хотя когда они разговаривали, мне казалось, что голос на чей-то похож. Но вспомнить не мог. А потом пытался рассмотреть получше, но эти локоны и очки… Тебя бы в такой парик нарядить, тоже не опознал бы.
— И он её никак не называл? По имени или фамилии?
— В том и дело, что не называл, я бы запомнил.
Кирилл задумчиво почесал щеку и вздохнул. Карина налила ему ещё кофе и придвинула пакет сливок. За окном качались пронизанные солнечными лучами ветки березы, неподалеку бухал волейбольный мяч. На диване валялся Васька, жмурясь и сладострастно втягивая ноздрями запах печенья и цветущего у крыльца жасмина.
Лика ещё раз взяла в руки похищенную Кириллом бутылку, отвинтила пробку и понюхала её содержимое, потом взболтала. Никакой мути или осадка и пахнет только спиртным. Может, Кириллу почудилось, что женщина бросила туда что-то? Но проверять на ком-то действие напитка совершенно не хотелось. Примем за аксиому, что в виски содержится яд. Но это не означает, что отравительница имеет отношение к тому делу, которое пытается расследовать Лика. И вообще, ситуация довольно странная — для того, чтобы вычислить, за кем мог следить Васюкин, нужно найти того, кто его убил. Потому что сомнений в том, что это сделала дама из банка или тот, к кому она ехала, у писательницы почти не было. И почти наверняка Васильева, как две капли воды похожего на Васюкина, убили из-за того, что он разыскивал брата. Возможно, он что-то успел обнаружить.
Но теперь появился третий. Странное сходство его с первыми двумя наводит на мысль о том, что они — близнецы, тройняшки. Но если близнецы, почему имеют разные фамилии и отчества?
Лика поморщилась. В детективных романах близнецы, да ещё три штуки — ужасный моветон. В детективе персонажи должны быть разнообразными и внешне, и по характеру, а тут — одинаковые, словно пасхальные яйца. Появляются в их доме, и сразу же после этого погибают. Правда, третьему повезло, но если бы не Кирилл, он бы уже был на том свете. Лика опять покосилась на бутылку.
— А вот и наш бородатый герой, сообщила Карина, выглядывая в окно. — С собакой бегает. Пойти и мне, что ли? Может, заодно узнаю что-нибудь полезное.
— Хорошая мысль, — кивнула Лика. — А я поеду в город, нужно кое с кем встретиться. Постараюсь вернуться к ужину.
— А мне что делать? — взвился Кирилл. — Тоже пойти бегать?
— Ну уж нет, — отрезала Карина, цепляя поводок к Васькиному ошейнику. — Ты будешь сидеть дома и прикалывать лед к глазу. Тебя сейчас в приличное общество выпускать нельзя.
Обиженный в лучших чувствах, Кирилл надулся и повалился на нагретый бультерьером диван. Когда Карина убежала, Лика спросила:
— Она знает, что ты через пару дней смотаешься в Мадрид?
— Пока нет, — буркнул Кирилл. — И вообще…
— Что, вообще?
— А то, что я, может, билет поменяю. Позвоню испанцам, скажу, что заболел ветрянкой. Или свинкой. Двадцать один день в запасе будет.
— И что тебе дадут эти три недели? — Лика вытряхнула из сумки оставшиеся продукты и газеты.
— За двадцать один день многое может случиться, — оптимистично заверил её Кирилл. Потом вздохнул и спросил: — А ты не знаешь, она замужем?
— Господи! А сам спросить не мог? — хмыкнула Лика, с сомнением рассматривая дату выпуска на упаковке паштета. — Она в разводе, так что вперед — меняй свой билет и пытайся обаять девушку в максимально сжатые сроки.
— Думаешь, смогу?
— По срокам или в принципе?
— В принципе! — Кирилл уселся по-турецки на диване и облизнулся. — Это вкусно?
— Что? Нет, это просрочено, выкину по дороге. А насчет обаяния, это уж, извини, от тебя зависит. — С этими словами Лика схватила сумку и помчалась к машине. Сегодня нужно было успеть очень многое, а время утекало, словно песок сквозь пальцы.
Накануне, доставив травмированного Сергея по месту жительства, они с Кариной допоздна сидели у Лики, пытаясь без употребления алкогольных напитков успокоить нервы. Без алкоголя, потому что Лике утром нужно было садиться за руль, а Карина отказалась от рюмки коньяка из солидарности.
Включив компьютер, писательница методично заносила в таблицу все известные ей факты — примерно так, как делала, работая над новой книгой. Кто, где, когда и что сделал. Цветом выделяла особо важные или непонятные факты. К концу работы таблица пестрела пометками и стрелками. Лика задумалась над ней, то и дело добавляя новые вопросы и примечания. Карина читала на диване, изредка поглядывая на экран телевизора.
Наконец, она не выдержала:
— Ну что, получается?
— Нифига не получается, — Лика закрыла окно, взяла сигареты и отправилась на кухню, бросив через плечо: — Покурим, и спать. Иначе завтра будем ходить, как красноглазые зомби.
Но выспались всё равно плохо…
К бывшей свекрови Наташи Запеваловой Лика поехала без предварительного звонка, надеясь, что застанет её дома.
Обычная пятиэтажка-хрущёвка, подъезд, пахнущий кошками и щами с квашеной капустой. На звонок долго никто не реагировал, потом, наконец, раздались шаркающие шаги, и скрипучий голос спросил:
— Кто там?
— Из домоуправления, — ответила Лика заранее припасенной фразой.
— И чего надо?
— Запрос нам из милиции пришел, насчет Натальи Запеваловой. Она ведь у вас была прописана?
— И чего? Давно съехала и выписалась, так что не ищите её тут, — раздраженно ответили из-за двери.
— Так вот и интересуются, куда она выписалась. Может, подскажете, чтобы вас милиционеры лишний раз повесткой не вызывали, — Лика начала злиться. Но старалась говорить спокойно.
— Ты одна там? А ну отойди в сторону. — В глазке потемнело, очевидно, бдительная хозяйка рассматривала лестничную площадку. Потом замок щелкнул и дверь, сдерживаемая цепочкой, приоткрылась на пару десятков сантиметров. В щель высунулся красный лоснящийся нос и стал поворачиваться из стороны в сторону, словно радар. Лика терпеливо дождалась, пока нос обнюхает её и соблаговолит убраться. Звякнула цепочка и за дверью обнаружилась сухопарая дама лет шестидесяти в трикотажном халате. Ещё раз зыркнув по сторонам, хозяйка посторонилась, пропуская Лику в квартиру.
Там, среди полированной мебели, ковров и сверкающего хрусталя Лика ощутила себя вернувшейся на двадцать лет назад — точно такая же стенка имелась тогда у родителей Верочки, даже телевизор был в точности такой же — древний цветной «Темп». Вот это да…
— Ну, так что там насчет Натальи хочут знать? — нетерпеливо поинтересовалась дама, усаживая Лику в покрытое вязаной накидкой кресло.
— Извините, не знаю вашего имени-отчества.
— Галина Сергеевна я, Сволчева. А Наташка невесткой моей была, да сплыла. Уже лет шесть как развелась с сыном моим, Коляшей и уехала неизвестно куда. А Коляша женился опять. Теперь отдельно с супругой живут.
— А меня зовут Оля, — соврала Лика. — А когда точно она от вас съехала и куда?
— Так перед самым Новым годом, — Сволчева задумалась, — перед девяносто восьмым годом. Вначале её подозревали в каком-то пожаре с убийством, а потом отпустили. Вот она и заявилась сюда, мерзавка. Пока нас с Коляшей дома не было, хотела всё вынести. Только я вернулась вовремя, так что ничего ей не удалось утащить, только бумажки свои забрала, все до одной. А кто же это о ней вспомнил через столько лет?
— Родственники, вроде бы.
— Какие родственники? — удивилась Галина Сергеевна. — У неё же тут не было никого, все по заграницам обосновались. И она туда собиралась, тут для их благородия условия были неподходящие.