За несколько секунд, пока я и Медоед с осторожностью изучали каждый проход, сестричка быстренько хакнула всю этажную систему безопасности, подключила камеры к своему тактическому монитору, закреплённому на рукаве, а после раздосадовано выдала:
— Всё, что связано с моментом атаки, стёрто. Работал профессионал. Возможно, и те изображения, которые я сейчас могу видеть, изменённые. Очень велик шанс нарваться на засаду.
— Выбора нет, берём деда и идём на пролом, — показав коготки, кратко заявила Франческа.
— А что насчёт Лисы? — спросила у той Аня.
— В жопу Лису, — двинув первой в коридор, ответила белохвостая.
Во взгляде преступницы чувствуется чистая ненависть, беспомощность, страх. Как только в руке моей появляется клинок, а сам я делаю к ней первый шаг, слёзы срываются с её глаз. Она знала про охрану, вполне могла знать, что враг видит, как мы заходим в капсулы, и с ещё большей вероятностью хотела воспользоваться нашими знаниями и сдать нас нашему же врагу. Это понимал я, понимала Катя, Аня и сама Лиса...
«Не делай этого…» — осуждающим взглядом проводила меня старшая сестра, но в этот раз препятствовать не стала. Она знала, что её вера в людей, в добро и справедливость, могла довести всех нас до одной большой братской могилы.
Ощущая свою беззащитность и то, что теперь за неё никто не вступится, Лиса выгибается дугой, рыдает, с кляпом в зубах пытается что-то сказать, но отвернувшиеся от нас лица сестёр ничего не хотят слушать. Тяжело вздохнув, смертною тенью повисаю над изворачивающейся, плачущей женщиной. Она хочет жить так же, как я, мои близкие и каждый адекватный человек, населяющий этот мир. Она хочет спасти свою жизнь, но задумывалась ли она хоть когда-нибудь о спасении других? Алчность, жажда лёгкой наживы — именно эти цели она преследовала, когда напала на нас. И как же сейчас я должен поступить?
Сев над пленницей, убираю маску, смотрю той в глаза, после бегло оглядываю её хорошую, местами даже дорогую экипировку, с использованием которой та вполне могла работать и зарабатывать, делая добрые для общества дела, а не это…
Взгляд стеклянных, плачущих глаз, зациклившись на переливающемся разными цветами энергоклинке, застыл в ожидании последнего момента. Сейчас эта женщина — самый настоящий отброс общества — ждала моего вердикта.
Вот только я не судья.
Лезвие проходится по ошейнику, затем по путам на руках, ногах. После чего я, вытащив кляп, молча поднявшись, двигаюсь вслед за сёстрами. Я должен был её убить, холоднокровно, как учил отец устранять потенциальную угрозу, но, честно, не смог…
— Я не знала… Клянусь, я не знала про камеры, клянусь… — гоняя носом споли, рыдая, повторяла с земли Лиса. Кинув той на затылок щуп, попытался ощутить эмоциональный фон и чуть не сошёл сума. Испуг на грани нервного срыва, проекция тысячи мыслей обо всём, о чём только можно. Эта женщина, как и я, умевшая одновременно управлять несколькими энергетическими конечностями, имела ещё одну странную способность: второе энергетическое сознание, что и контролировало её чёрные хвосты. В истеричном мысленном споре между двумя «я» понять хоть что-то оказалось практически невозможно. Но удачно нужную мысль я всё же услышал. «Мы не лжём, мы ведь не знали…» — даря спокойствие моему сердцу, твердили оба.
Проходя мимо экранов камер, вижу, как одна из них на мгновение тухнет. Всего один кадр, какая-то десятая часть секунды, но я замечаю послание, состоящее лишь из одного слова:
Слабак…
Кровью выведенная на одной из дверей надпись развеивает все сомнения по поводу того, кто её оставил.
— Отец… — Он всё знал, всё предусмотрел и даже прочистил нам путь. Но к чему этот пафос, обычный выпендрёж? Нет, этот ублюдок никогда бы не позволил себе убивать других ради садистской потехи. Почему он не встретился с нами, не объяснил свои мотивы, наши роли? Всё происходящее вокруг кажется одной большой абсурдной игрой, в которой мы всего лишь куклы, ведомые психопатами-кукловодами. Возможно ли, что за нами, помимо него, следит кто-то ещё? Быть может, он не доверяет кому-то из тех, кто в нашем окружении?
Сука, как же бесят все эти загадки…
Как и предполагалось, кадр для Ани отозвался обычным системным сбоем в её планшете, а та самая приоткрытая дверь с надписью уже была замазана другой, успевшей подсохнуть кровью.
— Не смотри, братец… — Словно я не знаю, что может быть в той тёмной вонючей комнате, подняв ладошку, рукой протолкнула меня мимо проёма заботливая Катя, до сих пор не смерившаяся с тем, что её любимый брат теперь такой же, как и все другие, — убийца.
Едва вырвавшись из железобетонных каземат секретной тюрьмы, тут же сталкиваемся с неприятным, пропитавшим всё подземное царство плотным дымом, именуемым в здешних кругах «воздухом». От него рябило в глазах, жгло нос и горло, а из-за плотности всё казалось отдалённым и туманным.
— Так быть не должно… — имея представление о жизни на данных уровнях, подняв маску, заявляет Аня. Оглядывая последнюю пару трупов, усаженных у дверей, аккуратно переступает через них. — С вероятностью в девяносто процентов могу утверждать о каком-то местном ЧП на воздухоочистной. Девять процентов на то, что мог произойти пожар на одном из химических заводов…
— А ещё один процент? — нервно спросила у сестры Катя.
— О нём пока лучше не думать… — запуская очередную из своих игрушек в воздух, не предвещая чего-либо хорошего, ответила Аня.
Глава 44
Едкий дым, постепенно заполоняя подземные улицы, становился всё плотнее и плотнее. Число содержавшихся в кислороде опасных химических элементов медленно, но уверенно увеличивалось. Малыми частями в контролируемые государством медиа стали утекать фрагменты подземных взрывов на объектах третьего уровня и примыкавших к нему шахт. Постоянно собиравшая информацию Аня делилась с нами всем, чем только могла, но информации по происходящему всё равно не хватало. Нам требовалось как можно скорее найти мятежников, сопротивление, а после выяснить, что же тут на самом деле происходит. Да вот только где их искать — этих сраных мятежников?
В прошлый раз местом нашей встречи стало поле боя, пред которым на городских улицах развернулись массовые протесты. Теперь же не о каких протестах и речи идти не могло. С каждой пройдённой сотней метров мы всё реже встречали гражданских. Часть из местных, защищаясь допотопными противогазами, растаскивала по домам друзей и товарищей. Другая же часть, которой повезло гораздо меньше, своими бессознательными телами заваливала улицы.
Сначала каждые двадцать метров, потом пятнадцать, десять… И так с каждым шагом, приближавшим нас к центру уровня, потерявших сознание, рухнувших прямо на дороги или у входа в собственную квартиру становилось всё больше и больше.
Очередная женщина, нёсшая на руках маленького ребёнка, не заметив нас в густом тумане, спотыкаясь о валяющиеся под ногами тела. Ослабевшие ноги подкашиваются, и та, едва не падая грудью на своего ребёнка, внезапно для самой себя застывает в воздухе. Поддержав ту щупом, осторожно направляю беднягу ко входной двери. Женщина оглядывается, с губ её срывается тихая благодарность.
— Не трать силы впустую, Алекс. Весь этот уровень и вправду станет Царством мёртвых, если в ближайшее время ничего не предпринять. — Холодные слова Франчески подтолкнули к мысли о том, где могут находиться загадочные спасители. Если повстанцам есть дело до этого города, то проблема подобного масштаба наверняка привлечёт их внимание. Где заварушка, там и воришка… Ровным счётом там же мы встретимся и с профессиональными героями, а также теми, кто ответственен за всё происходящее на уровне.
— Аня, где самый большой воздухоочистной завод? — спросил я.
— В самом центре. И если сравнивать те немногие фото взрывов, попавшие в сеть, то он — одна из первичных целей диверсий, коих я уже насчитала как минимум четыре: воздухоочистное предприятие Нового Сеула, завод по переработке опасных химических продуктов, завод по производству фильтров и контролирующий орган, иными словами мэрия… Судя по вырвавшимся кадрам и времени их публикации, кто-то одновременно нанёс удары не только по критически важной для миллионов человек инфраструктуре, но и по тем, кто был обязан это самое население спасать!
— Бля-я-я-я… На фоне этого даже нападение на академию кажется детской шалостью. Что делать будем? — Острым коготком выбивая искры об броню, попыталась почесать затылок Медоед.
— Э, профессор, профессор… Ты ж не сдох ещё, а? — Пытаясь растолкать старика, дёргала того Катя, но с тем явно было что-то не так. Вколотый Аней адреналин привёл его в чувства лишь ненадолго. Похлопав глазами, мужичок скривился, а затем вновь провалился в сон.
— Что опаснее: пылающий хим. завод или неработающая очистная станция?
— Станция, — в один голос ответили девушки, заставив меня на мгновение испытать стыд.
— Все предприятия на уровне строятся и строились с расчётом на ЧП. То есть даже при критическом загрязнении воздуха очистная станция и фильтрационные центры должны помочь уровню поддержать необходимый для существования человека минимум. Без воздухоочистных степень загрязнения будет только повышаться, от этого станет расти и средняя температура воздуха, что в конечном итоге может превратить весь Новый Сеул в настоящую финскую баню.
— Тогда, если возражений нет, двигаем к воздухоочистной? Уверен, именно за её защиту и возьмутся мятежники, — обратился к девушкам я.
Молчаливое согласие сестёр стало ответом.
— Дайте мне микрофон, и я сообщу вам о положении дел на хим. заводе, — внезапная реплика Лисы каких-нибудь положительных эмоций у членов группы не вызвала. — Да бросьте, я ведь не прошу планшет с вашей геолокацией… Просто приёмник, вам ведь будет нужна информация, и я дам её.
— Отпустить тебя одну, чтобы ты обманула нас опять? Извини, но даже для меня это слишком… — Положила руку на кобуру Аня.
— Если не доверяешь, пусть одна из вас отправится со мной. Вдруг там будут те, кого вы ищите? — Предложение налётчицы казалось одновременно и заманчивым, и подозрительным.