– Если Эльсод права… – Серовек остановился и быстро поклонился хранительнице. – У нас нет времени писать Родану и ждать ответа. В любом случае мой король, вероятней всего, предложит тебе засунуть свою просьбу о помощи прямо в…
Бришен оборвал его:
– Понятно.
– Я сделаю это, – заявил Серовек. – Сражусь против галлу вместе с тобой. – Он ухмыльнулся. – Но это не стало большим сюрпризом, верно?
Бришен с облегчением улыбнулся в ответ.
– Я надеялся. И молился. Но кто будет управлять Верхним Салюром в твое отсутствие?
Серовек небрежно отмахнулся.
– Я позабочусь об этом.
– Понимаешь, что это попахивает изменой.
– Не понимаю почему. Беладин не объявлял войну ни Гауру, ни Баст-Харадису.
Бришен был далеко не так беспечен.
– Пока.
Серовек щелкнул пальцами.
– Вот именно. Нет никакой измены. Я не вступаю в союз с официальным врагом. Я помогаю соседу и защищаю свою территорию точно так же, как делал это, когда мы выследили налетчиков, которые убивали моих фермеров и крали скот. То, что они удерживали в плену херцега, было случайностью.
– Тогда для меня это счастливое совпадение, – согласился Бришен и глянул на Эльсод. – Сможем ли мы контролировать мертвых? Вдвоем?
– Не знаю, – ответила она. – Демонов много, мертвых должно быть еще больше. Вам двоим будет трудно.
И снова Серовек отмахнулся от опасений.
– Я сталкивался с худшим раскладом.
Бришен посмотрел на него с сомнением.
– Правда?
– Нет, – с готовностью признал Серовек. – Но это не причина прятаться под кроватью. Или отказаться от хорошей выпивки. Я жду заверений, что в закромах Саггары припрятана бочка «Слез Пелеты» специально к моему визиту. Нам нужно многое спланировать, а я умираю от жажды.
Они покинули Эльсод и направлялись в меньший зал совета, когда наместник пересек их путь в сопровождении двух дев.
Наместник представил двух каи как своих дочерей. Обе приветствовали Бришена изящными поклонами и расчетливыми улыбками, представились и сообщили возраст. Их взгляды на мгновение метнулись к Серовеку, но затем девушки с содроганием отвернулись. Беладин тихо рассмеялся, когда девы откланялись и продолжили свой путь по коридору.
– Как вижу, стервятники уже кружат, – заметил он. – Уверен, что они не прознали про трон?
Бришен слегка пожал плечом. Он устал от подобных игр. За последние два дня он познакомился с большим количеством девушек и вдов, чем за последние двадцать лет. Их имена и лица уже сливались воедино.
– Уверен, они догадываются. Я просто еще не подтвердил свой титул. Эльсод объявит об этом и проведет коронацию. После этого я созову военный сейм.
– А Ильдико?
Бришен сжал челюсти, услышав, как Серовек фамильярно назвал ее по имени.
– Пока я буду сражаться с галлу, Ильдико будет моим регентом. Она не готова к подобной роли, но сделает это. Какой у нас выбор?
– Каи это не понравится.
Учитывая угрозу, с которой сталкивались теперь каждый каи и человек, их неприязнь меньше всего волновала Бришена.
– Им не обязательно должно нравиться. Им просто придется это принять.
Они вошли в зал совета, и Бришен закрыл за собой дверь. Он подождал полминуты, прежде чем кто-то установил подслушивающие заклинания с другой стороны двери. Блокируя их, Бришен наложил контрзаклинание, заглушая их с Серовеком разговор.
Лорд Пангион покачал головой и напряг челюсть.
– Полезная магия, – заметил он. – Хотя и раздражает.
Серовек не пожелал садиться в кресло.
– Если твои министры хоть в чем-то похожи на стаю волков, всегда кружащих вокруг беладинского двора, то они будут все время планировать убийство твоей жены, твое свержение и возведение покорной марионетки на трон.
Серовек не сообщил Бришену ничего такого, чего бы тот уже не обдумал.
– Тогда их ждет большой сюрприз. Советники, которых я выберу для военного сейма, выиграют больше, если я останусь на троне. Кроме того, здесь останется Анхусет.
Серовек поморщился.
– Уверен, все пройдет хорошо.
– Насколько можно надеяться. Но кузина более полезна мне здесь, охраняя и поддерживая Ильдико. Мерток тоже останется, так что я не выделяю Анхусет. Намек на мятеж – и повинный будет предан мечу. Ильдико, может, и человек, но не слабая. Моя жена сделает все необходимое, чтобы удержать трон до моего возвращения.
– Если мы вернемся.
– О другом я даже думать не смею.
Серовек со свитой ехали всю ночь, чтобы к утру добраться до Саггары. Он несколько раз заверил Бришена, что Верхний Салюр будет в безопасности и без его непосредственного присутствия. Маркграф вышел из зала, чтобы позаботиться о своих людях, отказавшись от одной из трех маленьких комнат в главном доме, предпочтя тюфяк в казармах гарнизона.
Бришен поднялся по лестнице и тихо проскользнул в свою комнату. Ильдико свернулась калачиком на кровати и не пошевелилась, когда он разделся, залез под одеяло и обнял ее. Жена была такой теплой, мягкой и пахла апельсиновой водой (заказанной у аптекаря), сделанной из апельсинов дикой рощи, росшей у крепости.
Ее огненные волосы защекотали ему нос, и Бришен зарылся лицом в спутанные пряди. Теперь его гарнизон мог похвастаться тем, что нигде больше в Баст-Харадисе не собиралось столько красавиц. Мелкая знать собралась здесь ради безопасности, влияния и возможности показать своих женщин королю среди королей. Безмятежная маска Ильдико, вынужденной наблюдать, как они каждую ночь соперничают за внимание Бришена, ни на мгновение его не обманула.
Он притянул ее к изгибу своего тела. Бришен жалел, что не сказал жене, что они интересуют его не больше, чем оттенок побелки на стенах. Только Ильдико владела его сердцем и душой. Возможно, сделай он это, она не приняла бы совет Эльсод с такой готовностью.
Возможно. Ильдико прагматична и лучше, чем кто-либо, понимает требования долга. Даже лучше него. Именно поэтому она с самого начала охотно согласилась выйти за него замуж. Ее аргументы в поддержку настойчивого требования Эльсод отречься от нее сильно ранили Бришена, и боль от предательства едва не поставила его на колени. День размышлений и воспоминание о страдании на лице жены умерили первоначальную ярость. Она не больше, чем он сам, хотела, чтобы он отрекся от нее. Они отличались лишь пониманием долга, связанного с ролями, которые их столь внезапно и неохотно поставили играть.
– Ты моя королева, – прошептал он ей в волосы. – И останешься моей.
– Я люблю тебя, Бришен, – невнятно ответила она.
Он напряг всю силу воли, чтобы не прижать ее к себе, желая слиться с ее кожей. Оберегать. Ни на мгновение не отпускать от себя.
На следующий вечер сигнальные колокола, висевшие на каждом из углов редута, прозвенели несколько раз, созывая постоянных жителей крепости и тех, кто расположился лагерем во дворе и на прилегающих полях. Каи собрались за внешними стенами перед наспех возведенной платформой, с любопытством и надеждой глядя на Эльсод и Бришена.
Во рту у него пересохло как в пустыне. Народ надеялся, что он спасет их. Если бы они узнали, как именно он намеревался это сделать, то набросились бы на него и разорвали на части быстрее, чем стая ищеек магов.
Толпа затихла, когда Эльсод вышла вперед и подняла руки.
– Колесо Прорицания возвестило о великой трагедии, – объявила она сильным голосом, столь контрастирующим с хрупкой фигурой. – И разведчики из столицы это подтвердили. Харадис пал перед галлу. – Страдальческий крик пронесся по толпе. – Те, кто пережил нападение, теперь движутся в Саггару.
– Королевская семья? Что с ними? – раздался голос.
Вопрос повис в воздухе, все взгляды обратились к Бришену.
– Никто не выжил, – ответила хранительница памяти. – Кроме одного.
Пауза усилила глухую тишину, повисшую в воздухе. Эльсод повернулась к Бришену и с помощью масод опустилась перед ним на колени.
– Король мертв. Да здравствует король.
Как один толпа каи преклонила колени перед Бришеном. Некоторые с горем на лице, другие с надеждой. Но именно последние заставили его содрогнуться.
– Встаньте, – приказал он, и прогремел топот ног. – Мы – страна в состоянии войны. – Его уверенный и решительный голос разнесся по морозному воздуху. – Не с человеческими королевствами – с теми, кто живет, дышит, истекает кровью и умирает, как мы.
Его взгляд остановился на Серовеке и его отряде.
– Заботится о своих семьях, любит детей и стариков, как и мы, – продолжил он. – Мы в состоянии войны с существами, которым неведомы чувства. Они не ценят ничего, кроме необходимости пожирать и уничтожать. Мы все знаем историю галлу, но мы еще не побеждены, пока нет. Есть способ изгнать их. Снова выдворить из нашего мира в тюрьму, из которой они явились. – Толпа зашевелилась и зашептала. – Но ради победы вы должны объединиться. Отбросьте разногласия, мелкие амбиции и работайте вместе, как единый народ. Иначе мы не выживем.
Бришен ждал, позволяя своим словам осесть в умах, давая каи время осознать стоящий перед ними вызов.
Он заговорил снова голосом, перешедшим в рев.
– Да здравствует луна над Баст-Харадисом! Да здравствуют каи под ее светом!
– Да здравствуют каи! Да здравствует король! – вторил ему народ.
Они поднялись на платформу, а Бришен сошел вниз, мгновенно поглощенный телами, которые прижимались к нему, и руками, которые благоговейно прикасались к нему, словно он внезапно превратился из дворянина в бога.
Бришен заметил Ильдико. Та все еще стояла на платформе рядом с капукезет. Она поддерживала Эльсод за локоть и смотрела на море ликующих с бледным и застывшим лицом.
Народ вновь радостно закричал, когда Бришен вернулся на платформу, и Эльсод совершила простую церемонию, надев золотой обруч ему на голову. Толпа отреагировала с меньшим ликованием, когда голову преклонила Ильдико, принимая второй венок. Бришен обратил внимание на членов знатных семей, ближайших к нему по рангу. Некоторые, казалось, были искренне рады; у большинства на лицах читался явный расчет и слабые улыбки, которые едва скрывали негодование по поводу клятвы в верности человеческой королеве. Он мог только представить, как они отреагируют, когда он в свое отсутствие назначит ее регентом.