Софирис безучастно жевал кусочки, которые Нарида давала ему в руку или подносила к губам. Она вытерла пальцы о штаны, пристально посмотрев сначала на Дендеру, а потом на Киргипу с ребенком.
– Вы путешествуете с женой и дочерью? – спросила она, переведя взгляд на Некоса.
Он кивнул.
– И сестрой. – Некос указал подбородком на Дендеру, которая передала Нариде флягу с водой. – Мы решили, что в одиночку быстрее доберемся до Саггары.
– Но так опасней, – возразила Нарида.
– Не когда дело касается галлу. Собрать столько крови и магии в одном месте? Демонов тянет к каи, как мотыльков к костру.
Некосу не пришлось продолжать разговор, так как Софирис подавился кусочком рыбы. Нарида хлопнула его по спине, и ее брат выплюнул частично пережеванную кашицу себе на колени. Он не смахнул ее и не вытер губы, а просто уставился вдаль.
Сестра вздохнула и погладила брата по волосам.
– Пойдем, – мягко уговаривала она. – Сходим к реке и приведем тебя в порядок.
Киргипа посмотрела им вслед.
– Как печально. Смерть жены сломила его.
– Горе способно на такое, – ответила Дендера, ломая ветки на более мелкие щепки, чтобы разжечь огонь. Она сняла сапоги и вытянула ноги к огню. – Вам обоим стоит последовать моему примеру. Иначе ноги быстро начнут гнить.
Киргипа скинула обувь, облегченно выдохнув, когда тепло стало ласкать пальцы. Некос не двигался, не сводя пристального взгляда с пары на берегу.
– Думаешь, они поверили, что мы семья?
Он пожал плечами:
– У них нет причин сомневаться в наших словах. Продолжим притворяться. Малышка в опасности, пока не попадет к дяде.
– Из-за мести?
Эта мысль привела Киргипу в ярость. Повинная в беде мертва по собственной глупости, а убийство родственников сумасшедшей не избавит мир от галлу.
На этот раз ответила Дендера:
– Некоторые семьи выиграют, если королевский дом полностью вымрет. Гораздо проще убить младенца, чем такого закаленного воина, как Бришен Хаскем.
Киргипа стала раскачиваться, играя с малюткой у себя на коленях. Малышка захихикала и замахала руками. Юная королева оказалась хорошей путешественницей, не ныла и вела себя лучше, чем многие из знакомых Киргипе взрослых.
– Сколько еще ночей до Саггары?
– Три, может, четыре. – Дендера протянула руку и погладила мягкие детские волосики. – Нам придется найти способ добраться до четы херцегов, не крича на каждом углу, что мы несем на руках королеву.
– Это просто, – заявила Киргипа, счастливая сделать что-то полезное, кроме как нести ребенка и менять подгузники. – Я служила херцегеши, когда она недолго гостила в Харадисе. Уезжая в Саггару, она взяла с собой горничную. Я обучалась вместе с Синуэ. Она отведет нас к херцегу или к херцегеши.
– Я также тренировался с ша-Анхусет, – сказал Некос, по-прежнему наблюдая за братом и сестрой. – Это может нам помочь. Буду счастлив добраться до Саггары. Мне надоело путешествовать вместе со следующими за нами галлу… – Он резко замолчал и вскочил.
Озадаченная таким внезапным поведением, Киргипа проследила за его взглядом. Мелькающие тени по ту сторону Абсу скользнули к берегу. Они собрались вместе и сгустились в маслянистую черную массу, которая приняла смутные очертания женщины.
Впервые с момента их встречи Софирис оживился. Он повернулся к галлу, больше не вглядываясь пустым взглядом в одну точку. Черты зловещей фигуры стали отчетливее. Длинные волосы развевались на ветру, как водоросли, тонкие руки поднялись и потянулись к брату и сестре, словно желая обнять.
Непонятные слова полились жутким потоком. Киргипа отпрянула в ужасе, услышав невообразимый голод и тоску в голосе безликой девушки. По коже побежали мурашки. Нарида истошно закричала, когда Софирис внезапно бросился в реку.
– Я иду, Исет! Я иду!
– Боги! – воскликнул Некос и бросился к берегу. Он нырнул в Абсу, Нарида следом за ним. Вода бурлила, они отчаянно плыли к Софирису и поджидающим их галлу. Женская фигура потеряла очертания, расплываясь в бесформенную тьму, но снова вернула себе силуэт, заманивая мужчину в смертельную ловушку.
– Они спасли его!
Киргипа повернулась к Дендере с широкой улыбкой, которая тут же исчезла. Стражница не спускала глаз с реки и хмурилась все сильнее. Киргипа оглянулась.
– О нет.
Софирис сражался со своими спасителями, как обезумевший зверь. Он снова и снова звал жену, нанося удары как по Нариде, так и по Некосу, пока последний не оказался позади него и не обхватил шею мускулистым предплечьем. Софирис бился и извивался в безжалостной хватке, которая медленно сжималась, пока глаза Софириса не закрылись и он не потерял сознание.
– Ты убил его! – завопила Нарида, и галлу вторили ее воплю.
Некос покачал головой и что-то сказал. Слов Киргипа не расслышала из-за рева реки, но Нарида успокоилась. Вдвоем они вытащили Софириса обратно на берег, оставив галлу разочарованно вопить о потерянной добыче. Женский силуэт давно растворился в тине теней, которая бурлила злобной пеной.
Киргипа прижала ребенка к себе и вместе с Дендерой побежала к остальным. Нарида укачивала бесчувственного брата и плакала.
Некос поднялся на ноги. Из многочисленных порезов и царапин капала вода и кровь.
– Ты ранен, – сухо констатировала Дендера.
Некос фыркнул и одной рукой размазал струйку крови по шее.
– Всего несколько царапин. Мне повезло. Замешкайся я, и он бы разорвал мне горло когтями.
Киргипа размотала перевязь и передала ребенка удивленной Дендере.
– Присмотри за ней. Я позабочусь о нем.
Не дожидаясь возражений, она схватила Некоса за руку и повела к костру.
У них осталось мало сухой одежды. В преддверии ночи им нужно разбить ночлег, развести костер побольше и дать всему обсохнуть. Она будет настаивать на таком плане.
Следуя ее приказу, Некос разделся до пояса. Кирпига разложила его мокрую окровавленную рубашку на камни, а он сидел и ждал, когда она позаботится о нем.
Некос оказался замечательным пациентом, он не жаловался и не вздрагивал, пока она промывала глубокие царапины.
– У нас нет спиртного, чтобы обработать раны. А травами я не осмелюсь пользоваться. Молись, чтобы не загноилось. Лихорадка осложнит путешествие.
От его ленивой улыбки жар распространился от ее шеи к лицу.
– Я могу привыкнуть к такой нежной заботе.
Киргипа продолжила с огромной тщательностью промывать порезы, склонив голову. Задача оказалась не из легких, учитывая, что он сидел перед ней обнаженным. Сплошные гладкие мышцы и упругая кожа там, куда не достали когти. Киргипа стала размышлять о галлу, чтобы отвлечься.
– Ненавижу их, – заявила она. – Это не просто голод.
– Всепоглощающая жестокость, – ответил он. – Эти твари наслаждаются болью и страданиями. Для них это божественный нектар.
Киргипа взглянула на лежащего без чувств Софириса.
– Он все время повторял имя своей жены. – Она вздрогнула. – Бедная женщина. Я не хочу подобной смерти.
Она замерла от легкого прикосновение Некоса к подбородку и заглянула в желтые, точно золотые монеты, глаза.
– Я не дам этому произойти, Киргипа. Клянусь.
Глава 10
– Я могу разбудить вас позже, ваше величество.
Синуэ стояла рядом с кроватью, перекинув халат через руку, и ждала, когда встанет госпожа.
Ильдико подавила зевок. Ей удалось выползти из-под одеяла и сесть на край кровати. Попытка частично выпрямиться и взглянуть затуманенным взглядом на свою служанку почти увенчалась успехом.
– У меня такое чувство, будто я только что закрыла глаза.
Синуэ бросила халат поперек кровати.
– Подождите здесь, ваше величество. Повар заваривает тонизирующий чай. Клянется, что он помогает солдатам с похмелья.
– Я не пила.
Хотя, судя по головокружению, можно подумать об обратном.
– Этот напиток может поднять на ноги любого, – заверила ее Синуэ. – Я принесу вам чашку.
Ильдико легла на бок и снова откинулась на кровать.
– Огромное спасибо, Синуэ. И принеси кувшин, а не чашку. Мне надо побольше.
Она закрыла глаза и прислушалась, как служанка выходит из комнаты, оставляя ее в одиночестве.
Бришен покинул их супружеское ложе задолго до ее пробуждения, занимаясь делами где-то на территории Саггары. От него постоянно требовали так много, что Ильдико диву давалась, как он еще держится на ногах, а не падает от изнеможения.
Она открыла глаза и уставилась на каменную стену. Приятная боль, пробежавшая по мышцам, напомнила о часах, проведенных в объятиях любимого. Бришен занимался с ней любовью весь день до сумерек и делал то же накануне, оставив ее удовлетворенной, но измотанной.
Муж был щедр в своей привязанности и не боялся проявлять ее перед другими. Его страсть опаляла простыни, и Ильдико наслаждалась каждым прикосновением. Хотя последние дни… Она снова села и, поморщившись, потянулась за халатом.
Радуясь, что Бришен не стал вести себя отчужденно после ссоры, Ильдико едва не зарыдала, когда он обнял ее и занимался с ней любовью все солнечные часы. Она не потеряла его, не полностью, хотя тень обиды все еще мелькала на лице мужа, когда он думал, что она не видит. В такие моменты Ильдико подавляла искушение упасть на колени, моля о прощении, и согласиться, что отречение – разумное решение проблемы. Она была готова на все что угодно, лишь бы остаться его женой.
Заявление Эльсод и согласие Ильдико что-то кардинально изменили в их отношениях, внеся тревогу в любовные ласки. Коварная и еле заметная, она медленно просачивалась в каждое прикосновение, превращая страсть в цель, желание в отчаяние.
Бришен овладевал ею, целовал и шептал на ухо нежности. Каждый раз, когда он гладил ее живот, его ладонь скользила взад и вперед по пупку, будто вызывая спящую там магию. Ильдико сморгнула подступающие слезы. Его пальцы выводили узоры на ее животе. Он мог околдовывать, взывая к чарам, и наполнять своим семенем ежечасно, но их союз не породит дитя.