– Я также взял на себя смелость отправить сообщение горным кланам, зимующим у подножия Драморин. У нас с ними торговые отношения. Они могут выиграть или потерять столько же, присоединившись к этой борьбе, как и любой из нас.
Эта весть удивила Бришена. Кочевые кланы, зимовавшие на равнинах Беладина и проводившие лето в горах, были почти таким же изолированным народом, как и каи. Хотя это людские племена, Бришен сомневался, что они с радостью станут помогать своим соседям, неважно, каи те или нет.
– Надеюсь, ты торгуешь с дружественным вождем, который тебе задолжал. И молись своим богам, чтобы он согласился и прибыл поскорее. Завтра мы отправляемся в Саруна Тор. Трое или четверо, мы больше не можем ждать.
Мегиддо призадумался.
– Холм Гула. Помню, матушка рассказывала мне о нем. Она говорила, это место проклято.
Бришен усмехнулся.
– Именно в этом мы и хотели вас убедить. Священную землю каи нужно оберегать от вторжения людей.
Следующий час они строили план путешествия и обменивались идеями, как разместить свои армии призраков, чтобы загнать орду демонов обратно в ловушку. Это будет самый ужасный перегон скота, в котором Бришен когда-либо участвовал. Он надеялся, что у него лучше получится пасти галлу, чем коров.
Серовек снова отклонил предложение занять комнату в поместье, как и Мегиддо.
– Ничего личного, ваше величество, – заявил он с хитрой улыбкой. Бришен поморщился, до сих пор не привыкнув к титулу. – У тебя прекрасный дом, и он стал еще уютней благодаря заботе прекрасной королевы. Но ты по уши занят придворными, бюрократией и паразитами в тонких шелках и бархате. Люди или каи, неважно. Я задохнусь в этом воздухе. Дай мне открытое поле и теплое одеяло вместо всего этого.
– Удачи в поиске пустого поля вокруг Саггары, – сухо заметил Бришен. – Для вас двоих можно найти место в казарме, как и раньше. Или в конюшне.
– Конюшня, – быстро определился Меггидо.
Серовек медлил с решением.
– Казармы. Я люблю своих лошадей, но солдаты мне более интересны.
Бришен не сомневался, что маркграф думает об Анхусет. Либо она примет ухаживания Серовека и заполучит беладина в свою постель, пока не убьет, либо просто покромсает когтями или мечом. Так или иначе, Серовек не жилец, и Бришен надеялся, что сестра подождет, пока они для начала не покончат с галлу.
Они расстались в большом зале, пообещав встретиться на официальном ужине и встрече совета с недавно назначенным сеймом и регентом Бришена.
Бришен заметил, что Ильдико пересекает двор, как обычно, в сопровождении Месумениса. Они брели по щиколотку в грязи и каше талого снега, погруженные в разговор, и не обращали внимания на снующих повсюду каи. Управляющий написал что-то на верхнем листе в стопке пергамента, кивая или качая головой в ответ на все, что ему говорила Ильдико.
Ее рыжие волосы мерцали в свете факелов, яркие и огненные, как маяк на вершине холма среди каи с их черными или серебряными локонами. Даже Серовек и Мегиддо, оба темноволосые и загорелые от яркого солнца, легче смешивались с толпой, чем она.
У Бришена заболела душа при виде нее. Заныло сердце. Обливаясь слезами, она выпроводила его из их опочивальни. Бришен умел обращаться с кинжалами, но они не могли соперничать с остротой ее слов.
«…это не любовь. Это размножение…»
Если бы она чуть поднажала, он бы истек кровью у нее на глазах. Потрясение от этого обвинения поначалу лишило его дара речи. Он едва пришел в себя от осознания, что Ильдико была готова пожертвовать их браком ради безопасности трона, а теперь еще и это. Ярость не кипела, вместо этого она обосновалась в животе, холоднее, чем кусок льда, который отказывался таять, угрожая заморозить остальные чувства. С тех пор Бришен не приближался к Ильдико две ночи и два дня, за исключением официальных ужинов в большом зале, и это время стало самой страшной пыткой для него. Бришен не осмеливался прикоснуться к супруге и не позволял ей прикасаться к нему. Если бы случилось то или другое, он бы сломался, а для королей это недопустимо.
Жена закрылась от него, нося безмятежную маску, которую он так сильно ненавидел. И эта маска спала лишь после того, как она увидела Серовека и впервые встретилась с Мегиддо. Лицо Ильдико озарилось улыбкой.
Бришен согнул ножку кубка почти пополам. С другого конца коридора он поймал взгляд Анхусет. Пронзающий. Обеспокоенный. Ильдико искуснее, чем он, скрывала их разногласия от гостей Саггары, но обмануть проницательную кузину им не удалось. Она следила за ним и Ильдико каждый раз, когда они пересекались в повседневных делах. Анхусет не задавала вопросов, а Бришен не желал откровенничать, хотя видел, что сестра сгорает от любопытства.
Он был уверен, что никто, кроме Анхусет, не догадывался, что у них с Ильдико возникли проблемы, пока Серовек не отвел его в сторону.
– Твоя жена плохо себя чувствует?
Бришен удивленно уставился на него, прежде чем ответить:
– Почему ты спрашиваешь?
Вопрос прозвучал более воинственно, чем он намеревался. Серовек напрягся, поджав губы.
– У нее больной либо скорбящий вид. В последний раз я видел такие глаза у женщины, когда вернул ей тело супруга, который пал в стычке с разбойниками.
Глыба льда, заполнявшая грудь и медленно расползающаяся по его конечностям, распалась с шипением пара. Бришен стиснул клыки, стал дышать через нос и считать вдохи с выдохами.
– Я не могу распознать подобного в человеческих глазах, – прорычал он гортанным голосом.
Суровое лицо Серовека не смягчилось, глаза впились в Бришена.
– Тогда вы недостаточно внимательно смотрите, ваше величество, – сказал он, а затем резко поклонился и смешался с толпой, болтая с каи, будто с закадычными друзьями.
За ужином Бришен и Ильдико сидели бок о бок, но либо разговаривали с другими, либо ели молча. Напряжение пульсировало между ними так сильно, что его можно было разрубить топором.
Облаченная в черное Ильдико напомнила ему сороку с красным клювом. Для окружающих она выглядела безмятежно, однако она дрожала, сидя на краешке кресла, и, казалось, была готова улететь, если к ней потянуться. Неужели это страх перед ним? Он не сделал ничего, чтобы вызвать такие эмоции. Бришен уже собирался отказаться от ужина, вывести жену из зала и выяснить отношения, когда к столу подошел юстициарий с женой и дочерью.
Сферин был одним из любимых министров Бришена, чьи приговоры в местном суде отличались справедливостью, а порой милосердием. По этим причинам Бришен хотел дать этому каи место в военном сейме и искренне обрадовался, когда Сферин благополучно прибыл со своей семьей в Саггару.
– Мой повелитель. – Сферин поклонился ему, а потом Ильдико. – Моя госпожа королева. – Он подвел вперед двух женщин. – Возможно, вы помните мою жену, леди Хемаку, и дочь Инени.
– Рад вас видеть, Сферин, – поприветствовал юстициария Бришен. – Боюсь, у вас не останется лишнего времени. Я закрепил за вами место в сейме, и вас ждет много работы.
Юстициарий просиял.
– С нетерпением жду выполнения поставленных передо мной задач, сир.
Сферин подтолкнул свою дочь вперед. Привлекательная девушка с прямым взглядом и гордо поднятой головой. Она напомнила Бришену Анхусет. Не такую свирепую, но и не трясущуюся от страха при аудиенции со своим сувереном.
– У Инени есть идея, которую она хочет вам предложить, сир.
Бришен поднял руку, заинтересовавшись тем, что ему хочет сказать эта девушка.
– Пожалуйста, я вас слушаю.
Он чувствовал каждое движение жены и знал, что она тоже внимательно слушает. Ильдико наклонилась вперед, как будто Инени собиралась раскрыть древнюю тайну.
– Сир, в трех лигах к северу от долины Ахорис есть небольшой ручей, питаемый весенним талым снегом с Драморин.
Заинтригованный Бришен кивнул.
– Я ездил туда с патрулем.
Инени улыбнулась, увлекаясь своим рассказом:
– Много лет назад там была построена ветровая плотина, чтобы защитить соседнее поле с грезацветами от паводковых вод. Я часто там гуляю. Не сочтите за дерзость, но если вы пришлете людей для демонтажа дамбы, поток может затопить поле.
Сферин страдальчески улыбнулся, но промолчал.
Бришен прикинул размеры ручья по памяти.
– Это создаст мелководное озеро.
Медово-желтые глаза Инени засияли.
– По колено в самой глубокой точке.
– Каи смогут легко через него пройти, но оно станет более сложным барьером для галлу, чем ручей.
Инени восторженно рассмеялась. Ильдико резко вздохнула.
– Да! – воскликнула девушка. – И вы не уничтожите запасы продовольствия.
Бришен взглянул на Сферина, который встретился с ним взглядом, полным отчаяния.
– Запасы продовольствия не пострадают, верно. Только богатство вашей семьи. Это же ваши земли, мой друг?
Сферин склонил голову.
– Да, сир.
Улыбка Инени сменилась испугом. Полностью поглощенная своей идеей и одобрением Бришена, она забыла о судьбе семьи.
Бришен надеялся, что сможет хоть как-то утешить своего юстициария.
– Ваша дочь предложила отличную идею, Сферин. – Он кивнул ей. – Вы заслуживаете похвалы, и вашему отцу возместят потерю поля.
Сферин сразу же просиял, как и Инени с матерью. Бришен жестом подозвал Мертока, стоявшего неподалеку.
– Ты все слышал?
Распорядитель конюшен кивнул.
– Проследи, чтобы все было сделано в кратчайшие сроки.
– Леди Хемака, я бы очень хотела поговорить с вами и вашей дочерью и услышать больше ее идей. Не могли бы вы обе после ужина присоединиться ко мне за бокалом вина? – сказала Ильдико.
Брови Бришена приподнялись, и среди каи, что сидели возле королевской четы и могли расслышать приглашение, прошел шепоток. Стать избранными королевой на светском рауте – высокая честь, которая могла вызвать как уважение, так и зависть. А еще немалую обиду.
Хемака покраснела, как и Инени. Девушка уставилась на Ильдико. Хемака низко поклонилась.
– Это большая честью для меня, ваше величество.