Серовек и так был весьма крупным мужчиной в простой рубашке и штанах, но теперь казался просто огромным в защитном снаряжении, состоящем из комбинации кольчуги, доспехов, квадратов вареной кожи и длинного гибкого плаща до лодыжек. Рядом с ним стоял Мегиддо в длинной до икр кольчуге, усиленной чешуйчатыми доспехами поверх шелковой туники с руническими узорами. Гайрис надел самую легкую броню из закаленной кожи с перекрещенными на груди перевязями, чтобы удерживать на спине двое ножен для мечей. Картина одновременно впечатляла и пугала. Ильдико удивилась, зачем они вооружились против теней, которых нельзя убить.
Анхусет подошла к ней, без доспехов, но с оружием.
– Они облачились в броню по предложению Эльсод, – сказала она, как будто Ильдико высказала свои мысли вслух. – Галлу не могут убить призрачных королей, но ты бы захотела, чтобы что-то настолько мерзкое коснулось твоей духовной формы?
Ильдико нахмурилась, ее замутило. Она вылила остывающий чай на землю.
– Может ли стать еще хуже? – Она вздохнула под невозмутимым взглядом Анхусет. – Похоже, да.
Бришен оставил мужчин и подошел к ним.
Анхусет заговорила первой:
– Мы свернем лагерь, как только прикажешь.
– Мы готовы, – подтвердил он, пристально глядя на Ильдико.
Анхусет поклонилась и ушла затушить огонь и поговорить со слугами Гайриса. Лагерь забурлил вокруг короля и королевы. Бришен поднес холодную руку Ильдико к губам, повернул и поцеловал ладонь. Ильдико погладила его по щеке.
– Ты слишком рано покинул меня сегодня, – сказала она.
Он выпрямился и притянул жену к себе.
– Если бы у меня был выбор, я бы вообще тебя не оставлял. – Его губы коснулись ее губ. – Состарься со мной, – прошептал он.
Она вцепилась пальцами в твердую бригантину.
– Вернись ко мне, и мы будем коротать век вместе.
В качестве королевы или наложницы, знатной дамы или судомойки, она найдет способ остаться с ним.
Лицо Бришена, усталое и изможденное в утреннем свете, слабо пробивающемся сквозь снегопад, напряглось еще сильнее.
– Я должен тебе кое-что сказать до отъезда. Если я не выживу… – Он остановил ее возражения. – Если я не выживу в этой битве, ты должна покинуть Саггару и бежать в Гаур. Анхусет тебя сопроводит.
Ильдико дернулась в его объятиях.
– Нет! Ты назначил меня регентом, чтобы сохранить трон. Я не уеду.
Бришен крепче сжал ее.
– Ильдико, если я проиграю, не останется ни трона, ни Баст-Харадиса. Наше королевство падет так же, как Беладин и кланы Калико из Драморин. Ничего не останется, включая Гаур. Но их столица недалеко от моря, и острова могут стать убежищем от орды. У тебя будет шанс выжить.
Ужас такого мира, такой судьбы для него и всех остальных вызвал у Ильдико дрожь. Ей хотелось возразить, заверить, что она не трусиха, чтобы сбегать. Но речь шла не о трусости.
Если призрачным королям не удастся одолеть галлу, королевства падут одно за другим. Первым будет Баст-Харадис. Найдутся те, кто откажется принять такой конец и увидит в смерти Бришена лишь возможность захватить власть. Как жена погибшего короля, Ильдико в одночасье из регента превратится в чужестранку, препятствие, которое нужно как можно быстрее устранить. И самый верный способ – это убийство.
Ильдико вглядывалась в покрытое шрамами, красивое и такое дорогое лицо.
– Ты ошибаешься, – тихо сказала она. – Ты не можешь проиграть.
Бришен расслабился и приподнял ее косу, целуя кончик.
– Нет, не могу.
Лагерь в кратчайшие сроки был свернут. Эльсод ехала в седле перед масодом и коротко поклонилась, когда лошадь Ильдико поравнялась с ней.
– Ваше величество, вы когда-нибудь бывали в Саруна Тор?
Любопытство Ильдико, рожденное при первой встрече с хранительницей памяти, переросло в неприязнь. Несправедливо винить в обстоятельствах того, кто, возможно, нашел способ спасти всех от галлу, но с собой она ничего не могла поделать. Ужасный план казался таким же мрачным и злобным, как и твари, которых он призван был изгнать. Сил на другие чувства, кроме обиды за то, что Эльсод взвалила это бремя на широкие плечи Бришена, Ильдико в себе не находила.
– Нет, – холодно ответила она. – Мы проезжали мимо гор по дороге в Саггару вскоре после того, как я вышла замуж за Бришена, но я знаю легенды. Говорят, в каменном круге до сих пор хранится магия гальпери.
Вот почему они выбрали это место для ритуала. Им понадобится все что угодно, лишь бы усилить магию, которую Бришен отнимет у своего народа для подпитки заклинания, используемого для создания королей-призраков и воскрешения мертвых.
– Вы не одобряете план? Или вам не по душе новые обязанности регента?
Голос Эльсод ничем не выдавал истинных эмоций, но Ильдико ей провести не удалось. Такой вопрос, каким бы объективным он ни был, хорошо раскрывал свою суть. Время для планирования прошло. Пробил час действовать. Ильдико понимала, что может повлиять на Бришена, как и Эльсод. И теперь Эльсод гадала, попытается ли Ильдико в последнюю минуту отговорить мужа от безумного поступка.
Она встретила пристальный взгляд старухи, почти позабыв о вежливости и совсем не улыбаясь.
– Я всей душой не одобряю первое, а второе – печальное последствие. Ни того, ни другого нельзя избежать, и мои чувства по этому поводу не имеют значения. Все мы и каждый по отдельности связаны долгом. – Они уставились друг на друга, пока Ильдико не спросила: – Желаете еще что-нибудь узнать, Эльсод?
Хранительница быстро улыбнулась.
– Больше ничего, ваше величество. – Она наклонила голову. – Пусть ваше регентство будет успешным и кратким и закончится благополучным возвращением Хаскема.
Ильдико замедлила ход лошади и пропустила Эльсод вперед.
Синуэ догнала госпожу.
– Все в порядке, ваше величество?
Ильдико не сводила взгляда с хранительницы и ее масодов.
– Я надеюсь на это, Синуэ. Искренне надеюсь.
Бришен обернулся и жестом подозвал ехать рядом, и она с радостью согласилась. Остальные сгруппировались в пары или тройки вокруг и позади них. Гайрис ехал с двумя членами своего клана, другие рассредоточились вокруг свиты с хранителями памяти в центре. Мегиддо держал коня между Серовеком и Анхусет, и Ильдико не раз видела, как беладинский маркграф бросал на воительницу страстные взгляды. Она же смотрела прямо перед собой, мрачно поджав губы.
Если бы не столь мрачные обстоятельства, то опасное ухаживание Серовека за смертоносной Анхусет показалось бы Ильдико забавным. Кузина Бришена отрицала бы свои чувства до последнего вздоха и в случае необходимости взялась бы за меч, но каи влекло к беладину так же сильно, как и его к ней, и Анхусет это бесило.
А не боится ли Анхусет осуждения или насмешек со стороны своего народа за эту симпатию? Конечно, никто не стал бы ее укорять. Хотя Серовек не каи, но он сыграл важную роль в спасении Бришена от похитителей. Он также спас Ильдико и Анхусет от стаи ищеек магов, нежно и умело обработал рану от стрелы, которую налетчик вонзил в спину Анхусет. Какая женщина, каи или человек, не восхищалась бы таким мужчиной?
Они остановились у подножия Тор, и Бришен обратился к группе на всеобщем:
– Нам нужно оставить несколько часовых. Предупредите, если на равнине внезапно появится что-то необычное.
Бришен скривил губы от вспышки упрямства на лице Анхусет. Ильдико подозревала, что выглядит так же. Он повернулся к Гайрису.
– Лучше взять одного или двух своих людей на вершину Тора, но могут ли остальные остаться здесь?
Гайрис кивнул и отдал приказ на своем языке. Четверо из шести его людей неохотно кивнули, но спорить не стали.
Тогда заговорила Эльсод:
– Ритуал одновременно мощный и хрупкий. Его нельзя прерывать. В противном случае даже я не ведаю ничего о последствиях и можно ли будет начать все сначала. Свидетели могут оставаться лишь сторонними наблюдателями.
Ильдико это совсем не понравилось. Прежде чем она успела потребовать от Эльсод более подробных объяснений, один из людей Гайриса предупреждающе свистнул и указал на юг. Темное пятнышко на горизонте становилось все больше по мере приближения. К ним галопом мчался одинокий всадник.
– Интересно, кто это? – задумался Серовек.
Ильдико ахнула, разглядев конские доспехи и гребень щита.
– Не верю своим глазам.
Бришен повернулся к ней.
– О чем ты?
Она прикрыла глаза от слепящего солнечного света, пытаясь получше разглядеть рыцаря.
– Так любезно с их стороны не только поспешить с ответом, но и оказать неоценимую поддержку одним человеком. – Она не потрудилась скрыть горечь и смущение. Вот таким на проверку союзником оказался Гаур. Ильдико поджала губы. – Из всех солдат, которых мог послать Гаур, я бы никогда не подумала, что они выберут Опального Ондраша.
Серовек фыркнул.
– Звучит многообещающе.
Бришен переводил взгляд с Ильдико на всадника и обратно.
– Ты его знаешь?
– Лично нет, но мне знаком этот фамильный герб. Он принадлежит дворянину, который, как все верили, умрет забытым в изгнании.
Бришен выгнул бровь.
– Тогда он променял плохую судьбу на худшую.
Бришен спешился и стал ждать прибытия рыцаря.
Всадник остановил своего скакуна в снежном вихре и спрыгнул с седла. Он снял шлем с закрывающим лицо щитком, и они впервые увидели Опального Ондраша.
«Такие усталые глаза», – подумала Ильдико.
Светло-серые, пронзительные, они оценивали ее, Бришена и остальных. Ей стало интересно, что он видит. Каштановые волосы волнами спадали на плечи, спина гордо выпрямлена. Изможденное лицо с выступающим носом и острой челюстью могло бы показаться слишком суровым, если бы не прекрасно очерченный рот. В уголках глаз виднелись морщинки, но отчего-то Ильдико была уверена, что Ондраш чаще улыбался, чем хмурился.
Его взгляд наконец остановился на Бришене.
– Вы Бришен Хаскем? Король Каи? – Бришен кивнул, и рыцарь поклонился. – Приветствую вас, ваше величество. Я Ондраш Франциск из Гаура. – Он поклонился Ильдико. – Леди Ильдико. Я лишь в детстве имел удовольствие общаться с вами.