Он помнил ее, но не она его. Детство было очень давно.
– Лорд Ондраш, скажите, что вы здесь потому, что мой дядя получил мое сообщение.
– Он получил. – Изящный рот изогнулся, крошечные морщинки в уголках глаз стали глубже. – Когда король вызвал меня ко двору, я подумал, что отправился на казнь. Однако Сангур Хромой имел иные планы на меня. – Он оглядел оставшихся. – Я прочитал ваше послание и предлагаю свои услуги от имени Гаура. Если вам все еще нужна помощь.
– Нужна, – ответил Бришен. – Хотя мне любопытно, почему вы согласились. Сангур Хромой вынудил вас угрозами? – Он нахмурился. – Мне нужен боец, готовый служить, а не прислуживать.
Ондраш покачал головой.
– Я более чем готов. – Дворянин сунул шлем под мышку и объяснился: – Уверен, вашей жене известна моя история. Мой отец был высокопоставленным военачальником, но поднял восстание в попытке свергнуть Сангура с трона. Он был повержен и казнен. Я отказался присоединиться к восстанию, но также не захотел сражаться против отца. За это Сангур пощадил меня, но изгнал и лишил мою семью всех наших земель. Если я приму участие в этой битве и мы победим, король вернет мне часть земель. Их хватит для приданого дочери.
За пламенной речью последовала тишина.
– Другие вели войны по причинам гораздо менее значимым, – произнес Мегиддо.
– Воистину, это так. – Бришен обменялся рукопожатием с Ондрашем. – Добро пожаловать, лорд Франциск. Мы благодарны вам за службу.
Он представил тех, кто согласился стать королями-призраками, а затем Анхусет, хранителей памяти и людей Гайриса.
– Тогда продолжим, – сказал Бришен, как только со знакомством было покончено. – Я объясню, что нас ждет, когда мы поднимемся на вершину. Вы вольны идти своей дорогой, если передумаете.
Ондраш напрягся.
– Я не трус.
Бришен вскочил на спину своего скакуна.
– Об этом нет речи. И вас никто не сочтет трусом, если вы решите уйти.
Бришен подождал, пока Ондраш снова сядет в седло и подъедет. Они начали подниматься по склону Тор, оставив позади Синуэ и четырех мужчин, которых Гайрис поставил на часах. Ильдико вела свою лошадь вверх по предательскому склону и прислушивалась, как Бришен и Эльсод объясняют Ондрашу детали ритуала и его цель. Ни один из них не упомянул, как именно будет получена сила для заклинания, а Ондраш не спрашивал. Она взглянула на Анхусет, чье лицо было скрыто капюшоном. Побелевшие костяшки пальцев, сжимавшие поводья, выдавали такой же дикий страх, какой одолевал Ильдико. В отличие от нее Анхусет станет одной из тысяч, лишенных магии.
Лошади начали вскидывать головы и тревожно фыркать. После того, как конь поскользнулся, пятясь, Серовек спешился с разочарованным проклятием и хмуро посмотрел на остальных.
– Если вы не хотите переломать кости, упав вместе с лошадью, предлагаю остаток пути пройти пешком.
К тому времени, как они добрались до вершины, Ильдико забыла о холоде. Ее волосы влажными прядями прилипли к разгоряченному затылку, а платье стало мокрым и грязным от подола до колен. За исключением Эльсод, остальные члены отряда выглядели лучше после напряженного подъема, если не считать сбившегося дыхания. Старая хранительница памяти уселась на упавший камень как на скамейку. Ее морщинистое лицо выглядело почти зеленым в слабом солнечном свете. Масоды кружили вокруг нее, как испуганные бабочки, хлопоча и засыпая вопросами, пока она не прогнала их от себя резким взмахом руки.
Ильдико достала фляжку из сумки, привязанной к седлу, и, сделав глоток, передала воду Анхусет. Остальные тоже достали фляги, и воцарилась тишина, пока все не напились и не отдышались. Лошади не успокаивались, перебирая копытами по снегу.
– Они чувствуют магию, – заметила Эльсод.
Мегиддо озадаченно склонил голову набок.
– Я могу понять, почему скакуны Серовека или Кереси сопротивляются, но не каи или мой. Я младший чародей, а каи рождаются с магией. Мои и ваши кони должны были привыкнуть.
– Верно, монах, за исключением того, что это деяние древних, колдовство гальпери. В некотором смысле оно близко галлу, поскольку их также создали гальпери. Разве ты не чувствуешь его чуждости?
Ильдико не чувствовала ничего, кроме слабой вибрации земли под ногами, будто Тор безмолвно напевал панихиду или колыбельную, которую могла слышать лишь душа.
– Что дальше? – спросила она.
– Мы умрем, – ответил Мегиддо.
Возможно, стоило высказаться как-то иначе. Бришен повернулся к Ильдико.
– Ты уверена, что хочешь остаться? Не думаю, что зрелище будет… приятным.
Она обошла коня и встала перед супругом так близко, чтобы ее слова мог услышать только он. Ильдико скользнула пальцами по жесткой обшивке кольчуги.
– На это будет невыносимо смотреть и еще хуже пережить. Мое место здесь. Если бы я могла, то с радостью стала призрачным королем вместо тебя.
Его рука согревала ей талию, а губы мягко прижимались ко лбу.
– Я бы никогда в жизни тебе этого не позволил. Я слишком сильно тебя люблю.
– Анхусет ты бы позволил.
Прижатые к ее коже губы изогнулись в улыбке.
– Это она так думает.
Ильдико вздохнула и отстранилась. Его лицо было прохладным под ее ладонями, а черные волосы взъерошились ветром в дикую гриву.
– Принц ночи, вернись и состарься со мной.
Уголки его рта опустились. Он взглянул на Эльсод и перевел взгляд на Ильдико.
– Я не смогу, если ты откажешься быть моей женой. Разве наших жертв недостаточно для исполнения долга, Ильдико?
Бришен прав. Здесь, на вершине горы, в месте, построенном исчезнувшим народом, который оставил в мире свою магию и зло, она поняла нечто важное. Долг – цена привилегии, но благородное деяние заслуживает воздаяния. За совершаемый подвиг ее муж заслужил право остаться с любимой женой.
Ильдико обхватила его лицо и притянула к себе для крепкого поцелуя. Медные заклепки на бригантине впились ей в грудь и живот, когда Бришен крепко обнял ее, целуя в ответ, как всегда, страстно и осторожно. Они прервали поцелуй на общем вздохе. Ильдико уставилась в лицо мужа, когда-то пугающее, а теперь такое любимое.
– Этого более чем достаточно, – заявила она. – Я брошу вызов любому, как Эльсод, так и матриархам каи, за право оставаться твоей женой. Даже если ты передумаешь.
Ильдико взвизгнула, когда Бришен оторвал ее от земли, крепко обнял и уткнулся лицом в шею. Он ничего не сказал, просто медленно и глубоко вдыхал и выдыхал, пока она гладила его волосы. Наконец Бришен опустил ее на землю, низко склонился и поцеловал пальцы.
– Солнечная дева, ты снова вселила в меня силы, – сказал он.
«Я бы сделала тебя непобедимым, если бы могла», – хотела ответить она. Вместо этого Ильдико лишь улыбнулась и поклонилась в ответ.
Остальные дали им возможность побыть наедине. Даже Эльсод покинула свое место на белом камне. Теперь она подошла ближе и жестом пригласила Серовека, Мегиддо, Гайриса и Ондраша присоединиться к ней.
– Положите клинки, которые вы возьмете в битву, на этот камень.
Она указала на белую глыбу, на которой сидела раньше.
Они сделали, как она велела, и надели оставшиеся доспехи. Полностью облаченный, за исключением шлема, Бришен наклонился к Эльсод, когда она поманила его пальцем.
– Я передам вам знание заклинаний. Первое сделает из вас призрачных королей, а второе поднимет мертвых и позволит ими повелевать. Меня не будет здесь, чтобы воссоединить тело с духом. Ваша задача – сделать это для себя и других, сир.
Бришен кивнул и замер с закрытыми глазами. Эльсод коснулась кончиком пальца его лба. Он дернулся, когда крошечная молния сорвалась с ее пальца и осветила его лицо. Рука Бришена дернулась, а затем несколько раз сжалась и разжалась. Он покачнулся. Ильдико вскрикнула. Анхусет прыгнула к брату, протягивая руки, чтобы подхватить, если кузен упадет.
Бришен удержался на ногах и тряхнул головой, как бы проясняя мысли, когда Эльсод опустила руку.
– Теперь все понятно? – спросила она.
Он медленно моргнул, глядя на нее.
– Да. Хотя не знаю, смогу ли произнести слова, когда придет время.
– Сможете, – заверила она.
После этого Эльсод начала ритуал. Ильдико встала рядом с Анхусет и парой воинов Кереси. Будущие короли со своими лошадьми заняли места в центре.
Хранительница памяти подошла к лошадям, и два масода двинулись за ней, как тени. Каждый держал по две чаши, а Эльсод одну. Она достала нож из-за пояса и первой подошла к скакуну Ондраша. Рыцарь рванулся остановить ее, но Серовек не дал ему этого сделать.
– Это не жертва. Подожди и увидишь.
Эльсод перерезала шею коня, позволяя крови свободно стечь, пока немного не скопилось в каждой чаше – по одной на лошадь, на которой поедет король. Затем хранительница срезала прядь с гривы и добавила в кровь.
Она повернулась к пятерым мужчинам. Ее клинок сверкнул красным на солнце.
– Ваши лошади не подпустят вас к себе, как только вы перевоплотитесь, и они не смогут находиться рядом с мертвыми. Вы оседлаете вухани, их кровавые тени. – Она посмотрела на Бришена. – Мне нужна ваша кровь.
Он кивнул, снял наруч и закатал рукав кольчуги и гамбезон до локтя. Ильдико зашипела, когда Эльсод очертила алую линию на его предплечье. Он повернул руку и позволил крови стечь в чашу, так что она смешалась с кровью и гривой его лошади. Остальные четверо мужчин последовали его примеру.
– Хвала богам, ты не приносишь в жертву лошадей для этого ритуала. Мне тогда пришлось бы отказаться, – сказал Ондраш, наблюдая, как алая струя стекает по его руке и падает в чашу.
Когда с этой частью ритуала было покончено, масоды соскребли каждый по кому земли с Тора, бросили в чаши и перемешали до образования темной жижи. Эльсод приказала Кереси вывести всех лошадей из каменного круга. Никто из них не двинулся с места, пока Гайрис не кивнул. И хотя Ильдико понимала, что хранительница приказала так, чтобы лошади не запаниковали во время ритуала, ей понравилось, что Кереси не спешат выполнять команды Эльсод, не получив подтверждения от своего вожака.