До Эскариэль армия добралась еще до рассвета. Двухдневная поездка заняла несколько часов. Вухани, на котором ехал Бришен, выглядел как его жеребец, за исключением глаз. На этом сходство заканчивалось. Существо не скакало галопом, оно летело, и земля проносилась под его копытами.
Без каи и любых живых существ Эскариэль стал бледной тенью города, который Бришен посещал несколько дней назад.
Запах навозной гнили ударил в лицо, когда они поскакали к Абсу. Странные чирикающие визги сопровождали прогорклый запах, и он впервые по-настоящему увидел галлу.
Проворные, подрагивающие, с согнутыми спинами и костлявыми пальцами длиной с его руку, они скакали вдоль противоположного берега Абсу, размахивая скелетообразными конечностями, и карабкались друг на друга, точно крысы, почуявшие еду.
Их морды…
Бришен был призраком, существом, порожденным некромантией, которая контролировала восставших мертвецов, но даже его дух отшатнулся при виде такого. Если это ужасный результат того, как гальпери в попытке достичь чистоты избавились от своей злобы, неудивительно, что их братья наказали их за этот поступок.
Гнев подпитывал отвращение. Эти твари питались его народом и угрожали поглотить все на своем пути. Они были как гной, который нужно выжечь, очистить и полностью устранить.
Разноголосые крики достигли лихорадочной высоты, стоило орде заметить королей. Некоторые галлу отделились, чтобы броситься на невидимую стену реки. В ответ мертвецы с вызовом закричали, выстроившись вдоль безопасной стороны в ряды пехоты.
Бришен направил вухани за авангард, выкрикивая приказы. Мегиддо в паре с Ондрашем, а Серовек – с Гайрисом. Бришен нырнул в толпу усопших и встретился лицом к лицу с Хасаратом и предводителем людей, который первым отказался следовать за ним. Оба поклонились, когда он отдал приказ, и вскоре армия разделилась на две части: одну повел монах с изгнанником, другую – маркграф и сын вождя Кереси.
Оставшись в одиночестве, Бришен окинул взором хулгаллу, которая неустанно билась о непреодолимый барьер реки в бешеной попытке добраться до него. Он представил, что выглядит не более чем желанным куском мяса для своры голодных волков, ведь магия стекала с него, точно кровь.
Бришен поднял руку и рубанул.
– В атаку!
Мертвецы черной волной хлынули через реку. Они обтекали края галлу, тень боролась с тенью. Демоны пытались избежать затягивающейся сети, а мертвецы заблокировали пути к отступлению.
Бришен последовал за Мегиддо, и его вухани помчалась по периметру поля битвы. Пара галлу выбралась из пролома в укреплениях пехоты.
– Руби их, Мегиддо! Снеси им головы!
Он рубанул третьего демона, который побежал прямо на вухани и прыгнул на Бришена.
Тварь, точно душащая змея, разорвала его доспехи и попыталась стащить его с вухани. Бришен оторвал ее от себя и заколол. Сила и ярость вытекли из галлу, оставив черную пыль, растаявшую в ничто. Разряд молнии пробежал по линии хамона на лезвии, словно пробуя горький вкус первого убийства.
Вторая мерзкая тварь бросилась на него, и вухани прыгнул навстречу нападавшему. Меч Бришена рассек туловище галлу, оставляя за собой искры, и демон растворился.
– Их не так-то легко убить! – крикнул Мегиддо, обезглавливая еще одного беглеца.
– Не забывай, о чем я говорил! – крикнул в ответ Бришен. – Ты просто отправляешь их обратно в брешь.
Откуда они будут появляться снова и снова, пока Бришен не закроет пролом навсегда.
Они сражались, пока солнце не поднялось высоко над горизонтом. Мертвецы все теснились, выстраивая непроницаемую стену вокруг галлу, пока орда не вздымалась волной, извиваясь в оковах и крича от ярости.
Если бы Бришен сейчас был из плоти и крови, то уже еле двигался бы от истощения. Вместо этого в нем гудели возбуждение, сила и ужас, такие же сильные, как течение Абсу.
Серовек подлетел к нему.
– Жаль, что мы не можем их поджечь и покончить с этим.
– Ты даже не представляешь, как бы мне этого хотелось.
Бришен подал знак остальным королям присоединиться к ним.
– Я не очень хороший погонщик скота, – признался он. – Если у кого-то из вас есть опыт, признавайтесь.
– Я пасу стада с тех пор, как научился ходить, – промолвил Гайрис. – Овцы, коровы или галлу, выпас есть выпас.
Бришен кивнул.
– Значит, твоя основная задача отогнать этих тварей по реке в Харадис. – Он посмотрел на Мегиддо. – После этого мне понадобится твоя помощь и знания о руническом круге.
– Все что угодно, ваше величество.
Бришен оглядел проделанную работу. Огромное, бурлящее море демонов и усопших затемнило равнину. Харадис лежал на юге, недалекий для неутомимых вухани, скачущих по небесам, но недосягаемый, точно луна, для королей, заставивших мертвых гнать проклятых тварей, повинных в их смерти.
Глава 17
Ильдико вернулась в Саггару, переполненную беженцами и бесчисленными слухами о битве демонов на пустых улицах Эскариэль и вдоль Абсу.
Палатки, юрты и другие временные убежища заполонили всю равнину. Лагерь разросся в импровизированный городок, становясь больше с каждым новоприбывшим. Табуны усеивали луга. Стаи цыплят с возмущенными криками разбежались в стороны, когда отряд Ильдико подъехал к воротам крепости.
В Саггару вернулись только она, Анхусет, Синуэ, капукезет и масоды. Члены клана Кереси отказались уезжать.
Ильдико не стала оспаривать их решение. На самом деле она была им благодарна. Настойчивое желание Кереси остаться у Тора означало, что они будут присматривать не только за телом Гайриса, но и за остальными. Даже угроза скитающихся галлу или призванных усопших не убедила воинов уйти. Ильдико уехала с их заверениями охранять Тор и обещанием Анхусет выследить кочевников, если они скроются с любимым скакуном Бришена.
Обратный путь в Саггару прошел в мрачной тишине. За исключением кратких разговоров, где остановиться и когда выезжать, все хранили молчание, а атмосфера в вечернем лагере была тише, чем на похоронной церемонии.
Ильдико раз попыталась заговорить с Анхусет.
– Тебе плохо?
Как человек, она не страдала от истощающего воздействия ритуала, который высасывал магию.
Анхусет покачала головой, но не проронила ни слова. Какие бы затяжные симптомы ни мучили ее, Синуэ, капукезет и масодов, никто из них об этом не говорил.
Весь сейм, назначенный Бришеном, встретил их у ворот – девять мужчин и женщин, выбранных из числа самых доверенных наместников, юстициариев и военных офицеров. В совет входили Мерток и Сферин, чья дочь Инени привлекла внимание Ильдико своей умной идеей затопить поле грезацветов, чтобы создать барьер против галлу.
Мерток помог Ильдико слезть с лошади в толпе любопытствующих зевак.
– Сработало?
Тот же вопрос отразился на лице каждого члена сейма.
– Да, – ответила она. – Мы видели издалека, как короли едут к Абсу в сопровождении усопших.
Тот звук и зрелище до сих пор вызывали в ней дрожь.
Раздались тихие возгласы и шепотки облегчения. Ильдико задалась вопросом, почувствовали ли они, что их магия иссякает, или все зависит от близости. Чем дальше от Тора, тем меньше эффект? Никто не выглядел больным или испуганным.
Один из наместников ответил на ее невысказанный вопрос. Он наклонился, стоя в кругу, образовавшемся вокруг королевы-регента, и промолвил, понизив голос:
– Нужно собраться как можно скорее, ваше величество. Многие из каи жаловались на болезнь. Если это эпидемия…
Остаток предложения повис в воздухе, и остальные вздрогнули. Ильдико тоже бы испугалась, если бы не знала источник «болезни». Она скользнула взглядом по Эльсод, которая прислонилась к лошади. Усталая старуха еще сильней состарилась после событий на Торе и потери магии.
– Пожалуйста, присмотрите за Эльсод и масодами и дайте мне время стряхнуть дорожную пыль. Я встречусь со всеми вами в зале совета его величества.
В спальне Ильдико сбросила большую часть одежды и отправила Синуэ отдыхать, пообещав позвать в случае необходимости. Облачившись в сорочку, она подняла крышку сундука, стоящего в изножье кровати. Бришен хранил в нем большую часть своей повседневной одежды, и она запустила руки в аккуратно сложенную стопку рубашек, туник и брюк.
Она поднесла одну из рубашек к лицу и глубоко вдохнула. Та пахла Бришеном, кедром и пакетиками с сушеными травами и апельсиновой кожурой, которые прятали в сундуке, чтобы отгонять насекомых и освежить одежду. Его тело было далеко, внутри каменного круга, защищенного магией некромантии и охраняемого кочевниками, чья верность принадлежала человеку, который разделил с ее мужем судьбу эйдолона.
Ильдико с дрожью в руках стянула рубашку через голову, заменив ее на новую. Ткань упала ей на колени. Поверх Ильдико надела одно из своих бесформенных платьев и добавила тунику с богатой вышивкой, затянула талию широким поясом с драгоценными камнями. Этот ансамбль был частью свадебного подарка Бришена: наряд, гораздо более роскошный, чем все, что она привезла с собой из Гаура, уникальный по своему крою и стилю.
И самое важное – с ним ей не нужна помощь Синуэ. Горничная выглядела такой же разбитой, какой чувствовала себя Ильдико, когда отослала ее отдыхать.
Ильдико села на сундук, зашнуровала обувь и замерла, прикрыв глаза. Картина того, как Серовек наносит Бришену смертельный удар, будет преследовать ее в кошмарах до самой смерти вместе с воспоминаниями о неподвижном окровавленном теле супруга на снегу и голубоглазом призраке, смотрящем вдаль бесстрастным взглядом.
«Я оставляю свое сердце и королевство в твоих умелых руках, жена».
Это последние слова, обращенные к ней перед тем, как Бришен вызвал усопших, а она сбежала с Тора.
Ильдико подняла руки и посмотрела на дрожащие ладони. Она сжала их в кулаки и спрятала на коленях. Бришен назначил ее регентом, вложив всю свою веру в способность жены сохранить его королевство в целости, пока он мешает галлу разорвать его на части. Ильдико никогда в жизни не испытывала такого непомерного страха: за мужа, за каи и себя.