Мегиддо изогнулся, поднял руку с мечом и рубанул что есть силы. Вспыхнул синий свет. Лезвие отсекло конечности галлу и руку Ондраша, в которой он сжимал предплечье Мегиддо. Крик раненого призрачного короля рикошетом отразился от стен. Он упал навзничь, сбив Серовека с ног. Струйки голубого дыма вырвались из обрубка, где была рука, словно истекая эфирной кровью. Серовек оттолкнул Ондраша и вскочил на ноги.
Галлу забрали свою жертву в рое когтей и зубов вместе с трофеем в виде руки. Прежде чем пасть бреши поглотила его целиком, Мегиддо швырнул меч на пол, а Серовек поймал клинок и обезглавил демона. Бришен покачнулся на ногах, когда сила хлынула из него, как вода сквозь сито.
– Вытащи его! – взревел Ондраш, отбиваясь от галлу одной рукой.
«Слишком поздно. Слишком поздно».
Брешь истончилась, превратившись в полоску черной ленты. Из нее доносилось лишь пронзительное эхо изгнанных галлу. Та закрылась, полностью исчезнув с конвульсией воздуха.
Бришен рухнул на колени, чувствуя головокружение и тошноту. Несмотря на то, что он был духом, не подверженным влиянию слабостей плоти, эйдолон страдал от последствий заклинания.
Он поднял взор, почувствовав руку Серовека на своем плече.
– Все кончено.
Бришен покачал головой.
– Еще нет.
Перед глазами стоял образ лица Мегиддо в последние мгновения, и Бришен не смог сдержать горестный вздох. Его мать, извращенная, коварная сука, бросила свой народ – весь мир – стае голодных эфирных волков. Чувствуя ответственность, он принял на себя бремя исправить ее катастрофическую ошибку. Он закрыл брешь, но именно этот человек – мужественный, смиренный монах – принес окончательную жертву и спас народ, к которому даже не принадлежал.
– Мы могли спасти его! – прорычал Ондраш, впиваясь взглядом в Бришена. Глаза Опального сверкали над защитным щитком. Взгляд враждебно настроенный, обеспокоенный, сильно недовольный. Бришен разделял его чувства.
– Нет, не могли. Они бы и тебя втянули вместе с Серовеком, прежде чем я смог бы закрыть брешь. Мегиддо это понимал. Иначе ты бы не лишился руки.
Ондраш поднял руку. Призрачный дым обвился вокруг его запястья.
– Мы обрекли его на ужас, превосходящий самую нечестивую смерть. Трусы. Мы все трусы.
Он рассек влетевшего с лестницы галлу.
Ондраш не издал ни звука, когда Серовек толкнул его к стене, чтобы сбить с ног.
– Да что ты знаешь о трусости, отступник.
Два меча, которые держал Серовек, пульсировали светом. Одно оружие принадлежало ему, другое – Мегиддо. Серовек использовал и то, и другое, чтобы разрубить заполнявших комнатушку галлу.
– Нашей целью было и остается закрыть брешь и отправить этих проклятых демонов обратно туда, где они появились. Монах пожертвовал собой ради всех нас. Почти этот храбрый поступок, отправившись домой и рассказав о нем дочери, ради которой ты сражаешься.
Маркграф на мгновение вложил меч в ножны и протянул Ондрашу руку. Гаурский дворянин долго смотрел на него, прежде чем принял руку, и Серовек поднял его на ноги.
Бришен тяжело прислонился к одной из стен, делая нерешительные замахи на кидающихся на него галлу.
– Знаю, это не утешение, – сказал он Опальному, – но я до конца дней буду нести груз вины за его потерю.
Он не лгал. Лицо Мегиддо запечатлелось в его сознании так же глубоко и пламенно, как и заклинания, которые он выжег в земле.
Глаза Ондраша на мгновение вспыхнули, а затем потускнели.
– Ты прав. Это совсем не утешает.
Он повернулся и вышел из комнаты. Его шаги на лестнице были едва слышны. Галлу следовали за ним по пятам.
– Выжившие в битве часто испытывают чувство вины, – заметил Серовек. – Со временем он смирится с судьбой Мегиддо, как и все мы.
– Это не будет иметь значения. Его злость не меняет того, что я должен был любой ценой закрыть брешь. – Бришен пристально посмотрел на человека, который однажды спас ему жизнь и стал другом. – Понимаешь, я ничего бы не изменил, окажись даже ты на месте Мегиддо.
Серовек усмехнулся и оттолкнул демона тыльной стороной ладони.
– Надеюсь, что нет. Мне не очень понравилась идея умереть, воскреснуть и сесть на фальшивую лошадь, чтобы преследовать демонов по всей округе. Ты разрушаешь весь план приступом гнева и самобичевания из-за того, что мог мной пожертвовать, но и это не очень меня трогает.
Тяжесть от кошмарной участи Мегиддо не уменьшилась, но Бришен улыбнулся шутке Серовека. Однако его веселье так же быстро испарилось.
– Если бы я думал, что смогу освободить его, то уничтожил бы тело.
Все трое неразрывно связаны: эйдолон, меч и тело. Но если тело погибает до эйдолона, дух обречен скитаться, а в случае Мегиддо – оставаться вечность в ловушке невообразимых страданий.
– Ондрашу или мне следовало отсечь ему голову, а не пытаться удержать, – проворчал Серовек. – Тогда он был бы свободен. Мертв, но свободен.
Они последовали за Ондрашем из дворца. Бришен остановился, чтобы в последний раз осмотреть тронный зал, заполненный растерянными визжащими галлу. Неповрежденные троны еще стояли на своих местах. Образ Секмис, точно паучихи в центре паутины, заставил его содрогнуться. Отвернувшись, Бришен пошел прочь.
Короли собрались перед мертвыми. Ондраш ни на кого не смотрел. Гайрис выглядел потрясенным известием о Мегиддо. Лишенный силы Бришен чувствовал беспокойство мертвых. Гнев из-за того, что они подчинялись приказам королей-призраков, вернулся. Время сокращалось вместе с силой. Скоро усопшие освободятся, и если галлу не будут изгнаны к тому моменту, то призраки бросят орду и присоединятся к своим собратьям, которые пока преследуют демонов, как блохи собаку.
– Как мы создадим внешний круг без монаха? – спросил Гайрис.
– Я помню заклинание и нужные руны. Как и с малым кругом, я буду источником силы, – сказал Бришен. Силы, что превратилась в факел, а не костер, который он изначально принес в эту битву.
Он поднял тыльную сторону ладони и воззвал к усопшим:
– Отведите орду ко дворцу и удержите.
Мертвецы завизжали и бросились вперед и как одно тело толкнули и потащили плененных галлу по городу. Бришен разыскал Ондраша, который посмотрел на него испепеляющим взглядом.
– Руби и коси, пока не останется ни одного на ногах. Они вернутся в свою тюрьму. Не имея возможности сбежать, они останутся там, – сказал Бришен. Он поднял меч. – Мы сражаемся за павших.
– За Мегиддо, – ответил Ондраш.
Бришен коротко поклонился.
– За Мегиддо.
Глава 19
Ильдико сидела, сложив ладони на коленях. Солнечный свет падал на края закрытых ставен, рисуя золотыми нитями узоры на ее руках. Середина дня, время, когда люди занимаются повседневными делами, а каи спят. Выйдя замуж за Бришена, она стала придерживаться ночного образа жизни, но иногда поздно ложилась, чтобы посидеть на балконе и встретить восход солнца. Обычно к этому часу она крепко спала, тесно прижавшись к теплому телу Бришена.
Но не сегодня. Как, впрочем, и многие дни до этого. В одинокой постели сон не приходил, и Ильдико, наконец, сдалась. Пол под ногами был ледяным, когда она накинула халат и завернулась в тяжелое одеяло. Возникло желание разворошить почти погасшие угли в очаге, но Ильдико передумала. В комнате спали младенец с няней, и она не хотела беспокоить их. Вместо этого она подошла к своему любимому креслу у закрытого ставнями окна и прислушалась к шагам дневных патрулей, охранявших Саггару, пока остальные спали.
Крепость оставалась переполненной и напряженной до предела, предоставляя убежище приезжим и бездомным, но толпа постепенно редела. Солдаты ежедневно выезжали на разведку окрестных территорий и Абсу в обоих направлениях. Никто не видел и не слышал галлу. Каи расслабились. Самые предприимчивые собирали пожитки, чтобы вернуться в свои села и деревни, полагая, что недавно коронованному королю удалось изгнать хулгаллу с их земли и из этого мира.
Ильдико тоже всей душой хотелось в это верить. Семнадцать дней назад Бришен использовал древнюю магию некроманта, чтобы переродиться в эйдолон и повести армию усопших в бой. Кроме посланий от каи, которые наконец прибыли в Саггару, она больше ничего не слышала.
Сами донесения одновременно были эпическими и невероятными. Более тысячи каи, бежавших из Эскариэль, рассказывали о битве между демонами и мертвецами, развернувшейся на берегах Абсу. Каи узнали Бришена по его одеяниям. По словам свидетелей, пять военачальников в различных доспехах столкнулись с морем галлу, но кричавшие духи окружили демонов. Холодный пот струился по спине Ильдико всякий раз, когда она слушала истории очевидцев. И хотя каждый свидетель уверял, что королям удалось остановить орду, она не могла сдержать внутренней дрожи. Оставалась самая трудная задача: загнать галлу обратно в Харадис и закрыть брешь. Из разрушенной столицы не будет посланий и очевидцев. Никто не сможет унять страхи и беспокойство Ильдико о том, что, несмотря на силу и защиту эйдолона, Бришен может не выжить. Эта мысль безжалостно изводила ее, и сегодня Ильдико не в первый раз покинула постель, одолеваемая мучительными мыслями.
Прерывистое сопение и причмокивание малютки вызвало ее улыбку. Юная королева-регент спала в наспех сколоченной детской кроватке, не подозревая о пережитых и настоящих опасностях. Нянька, которую Синуэ привела, чтобы облегчить огромную ношу Киргипы, спала на матрасе рядом с кроваткой.
Ильдико настояла, чтобы они остались с ней в комнате. За дверью вели дозор двое солдат. Появление этого ребенка означало перемены в обязательствах Бришена и жизни Ильдико, которые повлияют на все уровни правления и власти в Саггаре. Образуются новые союзы, одни альянсы распадутся и восстановятся другие. Ради безопасности ребенка Ильдико приказала не раскрывать посторонним личность дитя. Она согласилась с Некосом, что в Саггаре есть каи, которым выгодна смерть королевы.
Киргипа яростно заспорила, когда Ильдико освободила ее от обязанностей.