Однажды «первая скрипка» решил посмотреть и прочитал: «Скрипки – слева, виолончели – справа».
Дирижер – болтающим на репетиции хористкам:
– А теперь закройте рты и пойте!
К руководителю хора приходит миловидная Сарочка с просьбой принять ее в хор:
– Мои родственники говорят, что я очень хорошо пою…
– Ну тогда принесите мне еще и отзывы соседей…
– Папа, а что такое опера? – спрашивает маленький Изя у отца.
– Ну, как тебе объяснить. Это когда один человек убивает другого, а тот, перед тем, как упасть, долго и громко поет.
Абраму звонят по телефону:
– Это вы продаете пианино?
– Да. Но с одним условием.
– С каким?
– Пианино нужно нести так, чтобы жена и дочь этого не заметили.
Как-то Вишневская и Росторопович гостили у Чаплина. Хозяин провожал гостей до автомобиля. И захотелось ему проститься на русском языке. Он начал: «До…до…до…» – а дальше забыл как.
Ростропович думает: «А, не буду помогать, сам хотел, сам начал, сам и выкручивайся».
Машина трогается, и Чаплин радостно кричит вдогонку, вспомнив: «До… До… До… стоевский!!!»
Крейслер был очень общительным и веселым человеком, склонным к шутке и юмору. В начале ХХ века он совершал турне по Америке с виолончелистом Джоном Джерарди и пианистом Бернгардом Поллаком. Над пианистом друзья все время подшучивали, так как он очень нервничал из-за их манеры появляться в артистической в самую последнюю секунду, перед выходом на сцену.
Однажды в Чикаго Поллак обнаружил, что обоих нет в артистической.
Холл был связан с отелем, где жили все трое, и Поллак ринулся к апартаментам Крейслера. Ворвавшись туда без стука, он обнаружил скрипача и виолончелиста лежащими на большой двуспальной кровати, с натянутыми до подбородков одеялами. Они храпели страшным дуэтом.
«Эй, вы оба сошли с ума! – закричал Поллак. – Публика собралась и ждет начала концерта!».
– Дайте мне уснуть! – взревел Крейслер. Джерарди простонал что-то в том же духе, после чего оба они повернулись на другой бок и захрапели еще более немелодично, чем раньше.
Рассвирепевший Поллак сдернул с них одеяла… и обнаружил, что оба они во фраках. Концерт начался с задержкой всего лишь в 10 минут.
На форуме «Музыканты шутят. Анекдоты, забавные случаи, случившиеся с музыкантами»[10] приведена такая веселая история.
Известный дирижер Юрий Федорович Файер, хоть и не отличался красноречием, но в то же время поговорить любил. На его репетициях, когда он что-то бурчал себе под нос, творился невообразимый бардак. Все разговаривали, прелюдировали, оборачивались к соседям. Осознав это, Файер в очередной раз кричал:
– Вы меня не уважаете!
Бросал палочку, уходил с пульта, и оркестр бросался уговаривать его вернуться. В общем, после одного скандала провели собрание оркестра. Решили, что со следующего дня все будет так, как следует быть. Но Файер об этом не знал. На следующий день он приходит в оркестр. Вместо обычного прелюдирования и гуляния по яме он увидел молчащий, готовый к работе коллектив. Он в растерянности остановился и молчал довольно долго. Затем, подозрительно озираясь, прошел за пульт, сел и стал ждать, когда же воцарится привычная атмосфера. Но тишина была полная, ему оставалось только буркнуть: «Второй акт», и моментально открылись ноты, инструменты взяты наизготовку. Он начал дирижировать. Все играют, и играют хорошо! Он останавливается, все молниеносно останавливаются, ждут замечаний. Он долго ждет, потом:
– Еще раз!
Играют еще раз. Останавливается, долго ждет. Долго стоит тишина, наконец, Файер не выдерживает:
– Слушайте, бросьте дурака валять!
Рассказывают, что как-то Ф. Крейслер и А. Рубинштейн выступали на концерте в Карнеги-Холле. Во время выступления Крейслер вдруг потерял текст и, не зная произведение наизусть, стал путаться. Наконец он не выдержал и тихо спрашивает у Рубинштейна, пытаясь осознать, в каком месте он остановился:
– Где мы?
– Мы с тобой в Карнеги-Холле! – ответил тот.
Как-то советские композиторы Андрей Эшпай и Ростислав Бойко, отдыхая в Доме творчества композиторов «Руза», пришли на обед. Посмотрев на соседей, Эшпай подметил:
– Смотри, Ростислав, мы здесь среди всех одни русские, остальные все евреи.
– Ты ошибаешься! Ты – мариец, а я украинец.
Оба тут же рассмеялись.
Первый концерт Генделя в Лондоне успеха не имел. На что Гендель невозмутимо сказал своим друзьям:
– Не волнуйтесь! В пустом зале музыка звучит лучше.
– Что Вы пишете только грустную, мрачную музыку? Слушатель хочет отдохнуть, повеселиться, уйти с концерта с радостным настроением. А вы?.. Напишите что-нибудь веселое, бодрое. И… распродажа пойдет веселее, – говорил однажды издатель молодому Брамсу.
– Попробую, – ответил композитор.
Через несколько дней он пришел в издательство с большим свитком.
– Ну что, получилось? – встретил его издатель вопросом.
– Не знаю, – ответил, улыбаясь, Брамс и положил перед издателем ноты.
Новое произведение начиналось так: «Весело схожу я в могилу».
Пианист Иосиф Гофман отправил Рахманинову восторженное письмо, в котором писалось: «Мой дорогой Премьер! Под Премьером я разумею: первый из пианистов…»
Рахманинов тут же отозвался:
«Дорогой Гофман, существует такой рассказ. Некогда в Париже жило много портных. Когда одному из них удалось снять лавку на улице, где не было ни одного портного, он написал на своей вывеске: “Лучший портной в Париже”. Другой портной, открывший лавку на той же самой улице, уже вынужден был написать на вывеске: “Лучший портной на всем свете”. Но что оставалось делать третьему портному, арендовавшему лавку между двумя первыми? Он написал скромно: “Лучший портной на этой улице”. Ваша скромность дает вам полное право на этот титул: “Вы лучший на этой улице”».
А вот шутки от маэстро Феликса Мендельсона, под звуки вальса которого большая часть молодоженов вступает в брак. Причем эти шутки прямо-таки мистические, и идут с того света! Да-да!!! От маэстро Мендельсона и его друзей.
С единственным скрипичным концертом Шумана связана такая мистическая история. Летом 1933 года, в Лондоне, две известные тогда скрипачки, сестры Джелли д’Арани и Адила Факири развлекали себя спиритическим сеансом, во время которого получили требование, исходившее от духа знаменитого композитора Роберта Шумана. Дух призывал одну из сестер – мадам д’Арани разыскать и исполнить написанный им когда-то скрипичный концерт.
Обе женщины были внучатыми племянницами знаменитого некогда еврейского скрипача Йозефа Йоахима, который был дружен с Шуманом, и для которого концерт этот был написан.
Кстати, и концерт этот был сочинен тоже при странных обстоятельствах. В 1851 году сознание отказало Шуману, ему стало казаться, что он постоянно слышит одну и ту же музыкальную ноту. Кроме того, в его ушах звучали какие-то тихие голоса.
Однажды у себя дома, в Дюссельдорфе Шуман признался жене: «У меня что-то со слухом. Каждый раз, когда я сажусь работать, я не слышу ничего, кроме ноты “ля”. Я схожу с ума».
Клара заметила, что, возможно, ему необходим отдых, но Шуман ответил: «Мне кажется, что ко мне приходят призраки». «Я должен записать все, что они мне говорят призраки… Шуберта и Мендельсона. Они разговаривают со мной, когда я пытаюсь уснуть. Они приносят мне вдохновение для создания замечательного скрипичного концерта».
Так Шуман записал несколько строк на листке нотной бумаги, ставшие основой его скрипичного концерта. Осенью 1853 года в своем дневнике маэстро сделал запись: «Партитура концерта закончена».
27 февраля 1854 года, всего через месяц после прослушивания своего скрипичного концерта, Шуман сидел с друзьями у себя дома, но вдруг внезапно поднялся и, не сказав ни слова, покинул всех, вышел из дома, пришел на мост через Рейн и бросился в воду. Несколько рыбаков, оказавшихся поблизости, вытащили его из воды и принесли домой. Шумана теперь нельзя было оставлять одного, и его поместили в психическую клинику в городе Эндених. Он больше никогда не приходил в себя, за исключением нескольких часов до смерти в 1856 году.
Когда Иоганн – сын Йозефа Йоахима, друга Шумана, с которым композитор переписывался и кому присылал свои произведения, после смерти отца передавал архив скрипача в берлинскую библиотеку, он потребовал, чтобы скрипичный концерт Шумана не исполнялся ранее столетней годовщины со дня смерти композитора, то есть не ранее 1956 года.
Но дух Шумана не смог согласиться с таким требованием.
Новость о находке неизвестного произведения Роберта Шумана вызвала сенсацию. И поскольку спиритический дух композитора высказал пожелание о том, что именно мадам д’Арани должна впервые исполнить концерт публично, корпорация ВВС стала готовить радиотрансляцию этого исполнения, назначенного на 20 октября 1937 года. Но совершенно неожиданно интерес к находке проявили нацисты, особенно после того, как было объявлено, что скрипичный концерт Шумана будет впервые исполнен в Берлине, и не кем иным, как скрипачом-евреем Иегуди Менухиным. Министр пропаганды д-р Геббельс высказал пожелание, чтобы премьера концерта в Берлине состоялась через месяц на фестивале нацистской музыки, без маэстро Менухина.
Первое публичное исполнение «потерянного» концерта Шумана состоялось в Берлинской опере 26 ноября 1937 года. Солистом был проф. Георг Куленкампф. Судя по отзывам прессы, профессор исполнил концерт точно и вдохновенно, чем заслужил долгие овации в конце. Тем не менее, Менухин в том же 1937-м тоже исполнил этот концерт, а 16 февраля 1938 года уже Джелла д’Арани в сопровождении симфонического оркестра ВВС исполнила концерт Шумана для британских слушателей.
А вскоре в «Таймс» напечатали заявление мадам д’Арани: «Я никогда не заявляла о том, что с помощью духов нашла произведение, о котором никто не знал. Я говорила лишь о том, что в то время, когда были получены спиритические послания, я ничего не знала о существовании концерта, а послания призывали меня найти этот концерт и сыграть его».